Михаил Коцюбинский - Ирина Михайловна Коцюбинская

люди. По всем данным, Анна Ильинична лично знала и Веру Дейшу, которая работала в студенческой кухмистерской на Васильевском острове. Эту кухмистерскую организовали в конце 1886 года П. Шевырев и О. Говорухин, а хозяйкой ее была Виктория Клечинская. Об этом вскользь упоминает в своей книге «Второе 1-е марта» шлиссельбуржец А. С. Поляков, а также В. Вересаев.

В то время молодежь увлекалась естествознанием, стремясь к точным, научным представлениям о развитии жизни на Земле. Это тяготение может быть объяснено еще и тем, что Петербургский университет и Бестужевские курсы славились прекрасными преподавателями. На физико-математическом факультете и курсов и университета преподавали такие видные ученые, как Сеченов, Менделеев, Боткин. А студентами этого факультета в университете были, например, Александр Ильич Ульянов и упомянутые уже О, реет Макарович Говорухин, а также Петр Яковлевич Шевырев — инициаторы и главные участники покушения на Александра III, состоявшегося 1 марта 1887 года. Как известно, Ульянов и Шевырев по приговору «особого присутствия Правительствующего сената» были повешены. Говорухину удалось бежать за границу.

Правительство из года в год усиливало репрессии, стараясь всемерно ограничить обучение на Бестужевских курсах. В 1886 году прием на первые курсы прекратился вообще. Стало известно, что курсы существуют последний год. В том же 1886 году власти закрыли журнал «Отечественные записки», редактором которого был Салтыков-Щедрин. В день рождения Щедрина делегация курсисток вместе с делегациями других коллективов и организаций вручила ему адрес, подчеркивая свое сочувствие в связи с закрытием журнала. Надежда Васильевна Стасова очень гордилась, что Бестужевские курсы, которыми она руководила, оказались в этом деле инициатором.

Обо всех этих событиях рассказывала нам позже мама, вспоминая молодые годы, и фамилию Ульяновых мы впервые услышали из ее уст.

Романтикой были овеяны вечеринки, которые устраивала современная Вере Иустиновне молодежь. Под видом помолвки или дня рождения кого-нибудь из присутствующих проходили нелегальные революционные собрания, на которых звучали горячие выступления, разрабатывались планы демонстраций, писались протесты, устраивались конспиративные встречи. На этих же собраниях составлялись прокламации, собирали деньги для Красного Креста, для политэмигрантов и т. д.

Разрешения на вечеринки нужно было получать в полиции. «Для порядка» было обязательно и присутствие на них полицейского. Правда, фиктивная помолвка, начинавшаяся тостами в честь будущих супругов, кончалась для блюстителя порядка обычно одинаково: посапывая носом, он мирно засыпал где-нибудь в углу кухни, опрокинув в честь «молодых» не один стаканчик водки. А молодежь тем временем не мешкала. В одной комнате вполголоса пели любимые песни — «Дубинушку», «Замучен тяжелой неволей», «Укажи мне такую обитель», в другой — слушали оратора и спорили до хрипоты.

Вспоминала мама, как 17 ноября 1886 года шла она на Волково кладбище в рядах передового студенчества Петербурга на гражданскую панихиду по Добролюбову в двадцать пятую годовщину со дня его смерти. Эта панихида, запрещенная правительством и организованная Союзом землячества во главе с Шевыревым, Ульяновым, Лукашевичем и Новорусским, переросла в мощную демонстрацию протеста против самодержавия. В своих воспоминаниях А. С. Поляков рассказывает: «Полиция, очевидно, знала об этом решении (организовать панихиду. — И. К.) и приняла свои меры: могилу Добролюбова 17 ноября увидела только небольшая делегация. Демонстранты после неудачной попытки пройти на кладбище повернули на Невский проспект, направляясь к Казанскому собору, но на Лиговке были зажаты казаками в кольцо. Градоначальник — им был тогда Грессер — продержал студентов в грязи Лиговки несколько часов, арестовал наиболее непокорных, а всех прочих под вечер распустил по домам».

Перед казаками с саблями наголо стояла и Вера Дейта. Через два дня после этих событий Союз землячества выпустил прокламацию «17-е ноября в Петербурге», авторами которой были А. И. Ульянов, П. Я. Шевырев, О. М. Говорухин, И. Д. Лукашевич. Близкие друзья Веры Дейши в тот период — народовольцы террористического направления: Вержбицкий Иосиф Степанович, Татьяна Сергеевна Постникова, Дора Юдилевна Добрал, Абрам Билинский — Билиннес, Евгения Григорьева. Часть из них проходила по делу 1 марта 1887 года. О них мы узнаем из жандармского дела Веры Дейши.

«Наблюдением за Евгенией Григорьевой, заподозренной в оставлении в лавке Татаринова известного портмоне с заготовленной прокламацией о совершившемся цареубийстве, было установлено, что 24 февраля 1889 года Григорьева заходила в дом № 20 по Третьей линии Васильевского острова, где проживала Дейша, Новоселова и студент Санкт-Петербургского университета Абрам Билинский — Билиннес, но у кого именно из этих трех лиц она была, выяснить не представилось возможным»[13].

Имеются все основания думать, что Евгения Григорьева была у Дейши, так как из донесений жандармского департамента видно, что Дейша еще раньше, в 1888 году, была связана со студентом Санкт-Петербургского университета Иосифом Степановичем Вержбицким, человеком «террористического направления, сторонником систематического цареубийства», как гласит дело № 874 того же 3-го делопроизводства (ЦГИАМ, фонд департамента полиции, 1893). Мама рассказывала мне, что ее квартира была явочной и она помогала укрывать находившихся в опасности товарищей.

Передо мной дело № 874 департамента полиции «3-е делопроизводство» о дочери надворного советника Вере Иустиновне Дейше-Коцюбинской» на 46 листах (хранится в Центральном государственном историческом архиве в Москве). Дело охватывает в основном 1890–1894 годы — годы пребывания Веры Дейши в Чернигове.

Из него видно, что в этом городе существовала нелегальная революционная организация, куда входили семинаристы, студенты, мелкие служащие, «а одним из наиболее серьезных и деятельных членов сего кружка является вышеупомянутая Дейша. Последняя находится в постоянных письменных сношениях с Федором Свидерским (проживающим в Варшаве. — И. К.), от которого получала нелегальную литературу для пополнения кружковых библиотек, но не по почте, а через особо доверенных лиц»[14].

Из последующих материалов видно, что Вера Дейша в то время заведовала общественной библиотекой и читальней, которые помещались в небольшом домике напротив бывшего реального училища на углу улиц Гончей и Бульварной (ныне Горького и Карла Маркса). Работа в библиотеке давала ей возможность налаживать связи с молодежью, распространять прокламации, листовки, нелегальные произведения К. Маркса и Ф. Энгельса. Об этом мы узнаем из письма Веры Дейши, датированного маем 1892 года и адресованного Свидерскому в Варшаву: «Если бы вы знали, — пишет она (то же дело № 874, л. 46), — как хорошо мы провели этот год, как дружно работали на почве всякого рода просвещения и объединения и сколько уже нас теперь! Сейчас у нас слово «свой» в таких широких размерах, что без страха осуществляем то, что нужно… Больше того, убедительно просим: шлите с земляком — у нас ни одного экземпляра, только отрывки. Если есть еще что-нибудь, так не забывайте, что мы далече от центра и очень нуждаемся в просвещении. Как видите, не распространяюсь; ведь вопрос: дойдет ли это письмо?»

Свидерский через Веру Дейшу распространял сочинения Карла Маркса. «Посылаю вам свою брошюру «Труд и капитал», —