Сверкающий прибой - Карен Роудз

Рэнд тихо присвистнул сквозь зубы.

— Сегодня не самый удачный день в вашей жизни, — сказал он.

Элис направилась за спутником в глубину полутемного бара, где Рэнд нашел для них столик в тихом уголке. Усевшись на стул возле стены, она заметила, что на них пристально смотрит мужчина в бежевой спортивной куртке и пестрой рубашке. Он сразу отвел глаза, когда Элис взглянула в его сторону. Судя по всему, мужчина был в баре один. Наверное, просто сидит здесь и глазеет на всех входящих, решила про себя Элис. Не хватало еще, чтобы у нее развилась мания преследования и она начала бояться всех, кто носит цветастые гавайские рубашки.

В ожидании заказанных напитков Элис перебирала орешки в вазочке, сделанной в форме обезьяны. Единственная свеча, освещавшая столик, не разгоняла полумрак, колени Рэнда касались под столом ее колен, и подобная интимная обстановка не располагала к переговорам о чайнице Токугавы.

Пока официантка не принесла напитки, оба сидели молча. Рэнд вынул из стакана соломинку, но пить пока не стал. Не обращая внимания на маленький бумажный зонтик, плававший в стакане с коктелем «мей-тей», Элис отпила немного, подумав о том, что надо бы сохранять ясную голову.

— Вы замужем? — спросил вдруг Рэнд, поглядев на средний палец левой руки Элис.

В наши дни некоторые женщины пренебрегают традициями и не носят обручальных колец, так что единственный способ узнать наверняка об их семейном положении — набраться храбрости и спросить. Рэнд сам не мог понять, с чего это ему вдруг пришло в голову задать подобный вопрос Элис.

— Я — вдова, — ответила она, тут же пожалев о том, что просто не сказала: «нет», и нехотя добавила: — Прошлой весной Роб умер в Киото от инфаркта.

— Извините.

Больше Рэнд ничего не сказал, и Элис была благодарна ему за то, что он не стал развивать эту тему.

— Раз уж мы заговорили о несчастьях, скажите, что случилось с родителями Томми? — спросила Элис, от души надеясь, что вопрос этот не покажется Рэнду неуместным.

Рэнд тут же помрачнел, поднял к губам стакан, отхлебнул виски и посмотрел невидящим взглядом прямо перед собой. Элис мысленно ругала себя за то, что из любопытства разбередила его рану.

— Это было в прошлом году. Крис и Пэт отправились покататься на лодке. Неожиданно начался шторм, хотя никаких предупреждений в тот день не было.

Рэнд снова поднял стакан, посмотрел несколько секунд на прозрачную темную жидкость, затем поставил его, так и не отпив. Он знал, что не стоит искать утешения в алкоголе.

— Пэт была вашей сестрой? — спросила Элис.

— Невесткой. Она была прекрасной женщиной. Крису очень повезло с ней.

— И с Томми тоже.

Рэнд кивнул. Выражение боли сменилось на его лице выражением беспокойства.

— Я собираюсь его усыновить.

— Правда? — с интересом спросила Элис.

— Крис и Пэт попросили меня усыновить их ребенка, если с ними что-нибудь случится. — Он вздохнул и покачал головой. — Но на самом деле никто из нас не ожидал ничего подобного.

— Ничего удивительного. — Элис отпила из бокала. — А дедушки и бабушки Томми живы?

— Только мать Пэт, — сказал Рэнд, и лицо его стало сразу же холодным и замкнутым. — Леди Филдинг практически перестала общаться с дочерью, когда та вышла замуж за моего брата. Она не хотела в зятья художника, пусть даже очень хорошего и весьма известного.

Элис вынула из бокала бумажный зонтик и стала вертеть его между пальцев.

— Так значит, бабушка не хочет признавать Томми? — Сама мысль об этом показалась Элис отвратительной.

Рэнд невесело засмеялся.

— Она ни разу не видела Томми, пока были живы его родители. А когда он осиротел, неожиданно стала лезть из кожи вон, чтобы заполучить драгоценного отпрыска семейства Филдинг. Незадолго до заседания опекунского совета, который должен был решить судьбу Томми, она украла его из детского сада. Это было самое настоящее похищение, но мне пришлось судиться целых четыре месяца, чтобы вернуть мальчика обратно.

Рэнд не стал упоминать, что Элейн Филдинг на этом не остановилась — она наняла частного детектива, который всюду следовал за ними по пятам, следил за каждым шагом Рэнда в надежде обнаружить хоть что-нибудь, что позволило бы объявить его недостойным опекунства и прервать процедуру усыновления. Последние два месяца Рэнд чувствовал себя так, словно его выставили на всеобщее обозрение в стеклянной банке.

Элис рассеянно теребила пальцами ожерелье. Ей неприятно было узнать, что Томми Тернбулл стал причиной раздора. Она вполне могла понять желание Рэнда исполнить волю брата. И в то же время ее не оставляла мысль, что малыш стал чем-то вроде футбольного мячика, которым перебрасываются его дядя и бабушка. И оба они, вероятно, в пылу тяжбы не слишком заботились о нуждах и желаниях ребенка.

— Люди меняются, — заметила она. — Может, бабушке удалось установить контакт с Томми за то время, что он прожил у нее.

— Трудно в это поверить, — с горечью произнес Рэнд. — У Томми… способности… к игре на фортепиано. Он умеет играть довольно сложные вещи — Баха, Рахманинова. Элейн Филдинг заставляла его играть для своих гостей, словно дрессированную обезьянку, даже когда ему этого не хотелось.

— А как на это реагировал Томми?

— Думаю, он был очень несчастен, — сказал Рэнд. — Теперь Томми не играет совсем. С ним что-то не так. С тех пор, как я забрал мальчика у Элейн, у нас появились проблемы.

— Какие например?

— Ну, он стал брать без спросу вещи, — неохотно признался Рэнд. Он не стал добавлять, что Томми стал пассивным, почти никогда не улыбается и сюсюкает при разговоре, как маленький. Элис не глухая и сама должна была это заметить. Он умолчал о том, что несколько раз уличал племянника во лжи. — Раньше Томми никогда этого не делал.

— Его поведение вполне объяснимо.

— Да?

— Конечно. Ребенок лишился всего — родителей, дома. И он пытается привлечь к себе внимание, найти опору в чужом жестоком мире.

«Ему нужна любовь и нежность, — подумала про себя Элис. — Женская ласка и душевная теплота, которых он лишился с потерей матери».

Рэнд внимательно посмотрел на Элис. Она явно обладала добрым сердцем, интуицией, да и храбрости ей было не занимать. И все это было заключено в весьма привлекательную оболочку.

— А у вас есть дети, Элис?

— Нет. — Элис снова почувствовала давно знакомую боль. Роб откладывал это на потом все четыре года их супружества.

— А, — кивнул Рэнд. — Вы, наверное, замужем за своей работой.

Элис рассмеялась.

— Вовсе нет, — тряхнула она головой. — Хотя мне нравится работать на галерею Брейса. Я приобретаю неоценимый опыт, какой нельзя получить ни в одном учебном заведении. Но в то же время не хочется всю жизнь работать на других.