Мозг ценою в миллиард - Лен Дейтон

— О чем это вы говорили? Я не расслышал…

— Вербовка врачей — хитроумное дело.

— Нет-нет, если они застревают между зубами, эти тминные зернышки, уже не вытащить. Не могу представить, что кто-нибудь любит хлеб с тмином. Между прочим, когда вы вышли от доктора, за вами установили слежку. — Долиш сделал неодобрительный жест ладонью. — Но вы, конечно, это предусмотрели, иначе бы не проделывали такие маневры, чтобы оторваться от «хвоста»…

— Кто следил за мной?

— Мы еще не знаем. Я послал за «хвостом» молодого Чилкотт-Оутса, но пока наша добыча делает покупки на Финчли-Роуд, а парень идет по пятам. Вряд ли у него есть время позвонить.

Я согласно кивнул. Долиш, однако, сказал:

— Вы презрительно скрипите зубами… Не надо этого делать.

— Чико… — бросил я.

— Главное, чтобы он учился, — пояснил Долиш. — Без поручений он ничему не научится. А у него есть шансы достичь потрясающих успехов.

— Лучше я пойду к себе и немного поработаю, — сказал я и встал.

— Очень хорошо, — одобрил Долиш. — Что касается ваших отношений с Ньюбегином — это дело первостепенной важности. Надеюсь, ничто не помешает вам этим заниматься.

— Я вам напомню о вашем напутствии через месяц, когда на меня пожалуется организационный отдел, — ответил я и спустился вниз.

Джин красила ногти. Она бросила мне «привет», дуя на пальцы, чтобы лак сох быстрее.

— Вы заняты? — спросил я, усаживаясь за стол и просматривая свои папки.

— Приберегите свой сарказм для других. Я потратила всю субботу на то, чтобы разобраться с папками под грифом «только информация» и записать на магнитофон краткое резюме.

— Извините, любовь моя… Это дело с Каарна подвернулось не вовремя. Не будь его, мы бы, наверное, уже управились. Кстати, вы проверили все папки, как весьма разумно собирались пару дней назад?

— Обойдемся без лести, — скромно сказала Джин. — Мы избавились от некоторых дел, но все равно они вернутся к нам, потому что у вас категория высшей секретности. Правда, у меня появилась идея…

— Давайте!

— Видите ли, некоторые из досье с грифом «секретно» на самом деле не относятся даже к делам для служебного пользования. Просто первоначально они по каким-то причинам находились в секретных папках, а все, что туда попадает, автоматически засекречивается. Если вы не против, я разберу их на отдельные дела с самостоятельной нумерацией. Тогда большая часть наших бумаг перестанет быть секретной, и мы сможем скинуть их вниз. Более того, эти разделенные дела позволят работать эффективнее сразу двум отделам по различным направлениям одной и той же проблемы одновременно, если у каждого будет своя папочка…

— Вы гений, — прошептал я. — Теперь я понимаю, за что я вас люблю.

— Вы никого не любите. Даже себя.

— Но вы же знаете, это было выше моих возможностей, — взмолился я. — Пришлось ждать, когда сделают паспорт…

— А я потратила уйму времени, чтобы приготовить на ужин ваши любимые блюда. Вы же приехали в час ночи.

— Я попробовал все свои любимые блюда в час ночи. Ну и что?

Она промолчала.

— Я прощен?

— Сколько может продолжаться эта неопределенность? — вопросом ответила Джин.

— Понимаю, — сказал я, — но что поделаешь?

Мы долго молчали. Наконец Джин нарушила тишину:

— Я знаю, это все работа… И все-таки мне не хочется, чтобы вы бросили это дело. Даже когда станет опасно…

— Не волнуйтесь, любовь моя. Я не собираюсь подвергать себя опасности. Я осторожный трус и потому хорошо выучил приемы выживания.

— Даже отличные водители разбиваются, — сказала Джин, — если с ними сталкиваются дилетанты. Мне кажется, Харви Ньюбегин — неуклюжий любитель. Вы должны быть очень осторожны.

— Не заставляйте меня нервничать больше, чем надо. У Харви хороший послужной список в Министерстве обороны и госдепе. Американцы не будут держать человека так долго, если он не стоит своих денег.

— Просто я не верю ему, — сказала Джин с женским упрямством. — Интуитивно.

Она подошла, и я обнял ее.

— Вы не верите ему, потому что он пытался ущипнуть вашу попку в клубе «Белый слон», — вспомнилось мне.

— Вы тоже были хороши. Ничего не сделали, даже не попытались мне помочь.

— Это моя специальность, — сказал я. — Я никогда ничего не делаю.

5

Из конторы я ушел в семь часов вечера. Приехал брат Джин, который редко бывал в Лондоне, и они отправились ужинать. Долиш не отпустил меня, посчитав, что я могу ему понадобиться.

Вернувшись домой, я приготовил яичницу с ветчиной и устроился перед камином со вторым томом «Решающих битв» Фуллера. Я читал про осаду Йорка и вообще приятно проводил время, когда в 8.15 зазвонил телефон.

— Срочный вызов, — сообщила оператор с телефонной станции на Шарлет-стрит.

Прежде чем выехать, я должен был проинформировать о вызове контору. Долиш оказался на месте.

— Парень, судя по всему, удачливее, чем мы предполагали.

— Судя по чему? — спросил я.

— Тип, который следил за вами, сейчас плывет в лодке вниз по реке. — Он проигнорировал мой вопрос. — Мы захватим вас через пятнадцать минут.

Долиш бросил трубку. Он тоже сомневался в способностях Чико, но решил преподать мне урок, как надо лояльно относиться к своим подчиненным.

Долиш прибыл в 8.37 в черном «вулзли», за рулем которого сидел наш водитель, бывший полицейский. Тут же был Бернард, один из способных выпускников частной школы, недавно завербованных нами, и человек по имени Харримен.

Огромный сильный Харримен больше походил на привратника, чем на подполковника особого отдела контрразведки. У него было сморщенное лицо, похожее на выделанную кожу, черные прилизанные волосы и большие неровные зубы. Он был умен настолько, насколько это возможно для кадрового офицера. Я понял, что человек, за которым мы ехали, будет арестован, потому что Харримен обладал особыми полномочиями Министерства внутренних дел на проведение арестов с минимальным шумом и без формальностей.

Мои коллеги отказались что-нибудь выпить, так что я накинул плащ, и мы направились в сторону доков.

— Очень хорошо поработал молодой Чико, — обронил Долиш.

— Да, — согласился я и обменялся с Харрименом гримасами.

В эту минуту заговорил радиотелефон: «О’кей, переключайтесь на шестой канал связи. Вас вызывает Темза-пять».

Откликнулся Бернард. Он сидел на переднем сиденье.

— Вы меня слышите, Темза-пять?

Полицейский катер ответил, что слышит нас хорошо — громко и ясно.

Тогда мы сообщили, что слышим полицейский катер не менее громко и ясно. Потом Бернард попросил полицейских сообщить о своем местонахождении и получил ответ:

— Тауэрский мост, рядом с улицей Пикл-Херринг.

— Темза-пять, — приказал Бернард, — идите к полицейскому участку на Ваппинг-стрит. Там возьмете пассажиров.

На это Темза-пять ответила, что в маленькой лодке нет никого, кто соответствовал бы нашему описанию, но на обратном пути они еще раз приглядятся к ней у пристани Лэвинда.

— Вы закончили? — запросили из справочной тоном, подразумевающим, что мы закончили, и добавили что-то непонятное типа «Темза-пять, я вам сдам…»

— Чем эти парни занимаются, — вопросил Долиш и улыбнулся. — Они что, в карты играют?

— Парень, за которым мы едем, обошел все в Финчли-Роуд, — невозмутимо продолжил Долиш. — Чико сидел у него на хвосте. Примерно в половине седьмого тот свернул к гостинице «Проспект-ов-Уитби». Чико его там караулит, так что поехали — взглянем на него.

— А я было подумал, — заметил я, — что вы собираетесь блокировать весь район с такими-то силами!

Долиш изобразил подобие улыбки.

— Бернард здесь потому, что он ночной дежурный. А речной транспорт находится в компетенции Харримена. У каждого из нас достаточно оснований находиться здесь.

— А у меня, — решил я доспорить, — имеются очень веские основания оставаться дома, но никто не принимает их в расчет…

Мы переехали через Тауэрский мост, и я увидел полицейский катер. Он двигался вниз по реке, разрезая носом серую пенящуюся воду. Мы миновали Тауэр, свернули на улицу с односторонним движением, доехали до монетного двора, затем выскочили на улицу Томаса Мура. Нас окружили стены высотой футов в двадцать. Казалось, придется огибать их бесконечно. За каждым поворотом дороги увидеть конец улицы становилось все нереальней, а стены, казалось, росли и росли.

Вдоль Ваппинг-стрит тоже тянулись высокие стены, плюс грязные и молчаливые причалы с портовыми кранами.

В свете фар вспыхивали зеленые глаза бродячих кошек и блестящие булыжники мостовой. Наш «вулзли» пробирался по узким мосткам доков и кошачьим тропинкам. Сразу за оградой внезапно открылась гладь черной воды и громады пассажирских пароходов. Они красовались желтыми огнями и стюардами в белой униформе, напоминая опрокинутый набок отель «Хилтон», разрезанный на куски и готовый к выходу в открытое море. Мы высадили Бернарда у полицейского участка. Его поджидали два полисмена в непромокаемых плащах и болотных сапогах.