Издалека - Константин Бояндин

Унэн лишь пожал плечами в ответ. Впереди показался тупик, и сейчас предстояло либо возвращаться — двумя километрами ранее было ответвление прохода — либо проникать за скрытую дверь, если таковая объявится.

— Как же ты тогда определяешь разум? — спросил Шассим и Унэн в который раз подивился его способности быстро менять тему беседы.

— Как способность задаваться вопросом о смысле существования, — ответил он после некоторого раздумья. На самом деле монах несколько покривил душой, поскольку полагал, что только боги и другие над–разумные существа могут дать определение разуму. Как рыбе осознать, что её пруд — далеко не весь мир? Пожалуй, что никак.

— Интересно, — отозвался целитель. — По моему мнению, разум определяется скорее способностью создавать и использовать знаковые системы.

— Тогда выходит, что муравьи тоже разумны. И пчёлы, и бог весть кто ещё.

— В какой–то мере — несомненно, — подтвердил Шассим. — Ты же знаешь, что с точки зрения Ордена весь Ралион — единая разумная система. Мы — лишь малая её часть.

Унэн не стал уточнять, что такое «мы». Он подошёл поближе к тупику и осторожно уселся, не снимая с себя планку–насест. Нагрузка в виде восьмикилограммового флосса не повредит. Учитывая, что в монастыре жизнь, конечно, далеко не сидячая, но уж больно однообразная.

В смысле удручающего постоянства распорядка.

— Ну что же, меня это не задевает, — Унэн уселся поудобнее и уставился на стену, преграждающую им путь. — Это, как говорили мне наставники, лишь одна из тысячи граней, определяющих сущность. Кое–кто считает, что разум — это то, что позволяет оперировать отвлечёнными понятиями. Среди Ольтов популярно мнение, что разум — способность к созидательной деятельности. И многие другие мнения. Окончательного определения, по моему мнению, вообще быть не может, а все частные более или менее хороши.

— Однако, когда мы сталкиваемся с новым проявлением разума, зачастую требуются огромные усилия, чтобы признать — как ты говоришь? — новую грань.

— Вероятно, поэтому не следует считать, что есть какой–либо способ определить, является ли данное существо разумным. Не то участью большинства станет жизнь в клетках. И то в лучшем случае.

Целитель некоторое время молчал.

— Боюсь, что ты прав, — изрёк он, в конце концов. На том беседа временно прекратилась.

Ибо заставить говорить Флосса, у которого нет желания вести разговор, немногим проще, чем научить камни разговаривать.

* * *

— Тысяча граней, — произнёс Норруан неведомо откуда пришедшие на ум слова. Обратил свой взор на северо–восток. Там красовались лёгкие белые облака… и где–то в том же направлении только что открылись Ворота, пропуская пришельца из иного мира.

Над которым не властна здешняя магия. Что, в общем, не очень страшно: то, что ходит, дышит и ест, можно уничтожить. Однако Норруан был не в состоянии почувствовать, где в данный момент находится Гость и тем более прочесть его намерения.

В данный момент в этом не было необходимости. Поскольку рядом с Гостем был хвастливый коротышка Аймвери, который утверждал, что Норруан не сможет проникнуть в Лес и остаться в живых. Надо будет как–нибудь его разочаровать.

Норруан нахмурился… и рассмеялся. Оба они, и Науэр, и Аймвери, привлекли к себе внимание обитателя Вилки. Ну что же, возможно, что у него, Норруана, вскоре появится некоторая передышка до появления очередного Гостя.

А к тому времени ещё часть Зивира уйдёт в небытие… и сократится тот срок, что ему суждено провести здесь, в угасающем мире. Исполняя неведомо чью волю.

Зивир считает, что Норруан — демон разрушения, посещающий миры, чей жизненный срок подходит к концу. Если бы обитателям Зивира стала известна истина, какой переполох поднялся бы!

…Морни вопросительно взглянула на хозяина замка.

— Тысяча граней, — повторил человёк в чёрном. Слова казались частью более длинной фразы, таящей в себе важный смысл. — Каждый мир имеет тысячу граней…

— Точно, — повернулся он к вороне. — У каждого мира есть тысяча граней, как и у каждой задачи — тысяча решений. В этот раз я не стану собирать войско и выступать против Гостя. Пусть приходит сам. Я буду ждать его.

Морни опустила «в этот раз», но была искренне поражена всем остальным.

— Ничего не предпринимать? Позволить Зивиру собрать армию и напасть на Моррон?

— Почему бы и нет? — удивился Норруан, наливая себе густого тёмно–вишнёвого вина — трофей из недавно захваченных сторожевых Башен. — Что он может мне сделать? Я не знаю. До настоящего момента я воевал чужими руками. Ладно, все эти существа были и впрямь созданы мной (хотя я не всемогущ, как некоторые думают), но всё же против Гостей сражался не я. Так что разнообразие не повредит.

— Ты хочешь играть, зная, что шансов у противника почти что нет, — ответила Морни и поёжилась. В мрачных залах Моррон было прохладно, и сквозняки хозяйничали в них, как хотели.

— Вовсе нет, — в глазах Норруана вспыхнули огоньки, и улыбка скользнула по его губам. — Поэтому слушай моё поручение, Морни. Скажи Воинству Иглы и Гостю, что я буду ждать его прибытия здесь. Пусть попытаются осуществить то, чем давно мне угрожают.

А то, что я буду сидеть сложа руки и просто наблюдать, — добавил он, — мы им говорить не станем. Мне интересно, что произойдёт в этом случае.

Ворона хотела возразить, но, подумав, молча кивнула.

— Сначала, конечно, обед, — остановил он её, уже собиравшуюся взлететь. По мановению руки Владыки Моррон зал осветился огнём десятков факелов и явились из ниоткуда многочисленные слуги, несущие подносы с тем, что было по душе хозяину замка и его гостям.

Вид у слуг был устрашающим.

III

Впервые Унэн встретился с надписью, понять которую не мог.

«Эх, Олли бы сюда», — мысленно вздохнул монах, вспомнив о своём друге, которому, к слову, и отыскал когда–то необычную книгу. Не вполне было понятно, отчего тот категорически отказался переводить книгу… но у монаха уже зрело смутное осознание — почему. Хотя жаль. До сих пор не было надписи, которую друг его не смог бы понять. Сам Унэн был знатоком ненамного меньшим, однако слова, что возникли на стене после прочтения обнаруживающего магию заклинания, озадачили и его, и флосса.

В буквальном прочтении надпись гласила: «Сквозь Анектас. Соблюдайте осторожность». Понятна была только вторая фраза.

— Что за «Анектас»? — спросил он у Шассима и вывернул шею, чтобы взглянуть тому в глаза. Флосс медленно покачал головой.

— Здесь проход, — было ответом, — и он открывается, насколько я понял, только тому, кто смог прочесть надпись. Но это слово, как и ты, я слышу впервые. Подожди немного, я спрошу совета.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});