Издалека - Константин Бояндин

Прежде, чем он исчез, Норруан почувствовал взгляд на затылке и стремительно развернулся. Третий человек, на голову выше самого Норруана, молча осматривал Владыку Моррон — словно прицениваясь к одежде. Имя человека немедленно выплыло из глубин памяти. Звали его Ценнонн. В руках у него ничего не было, но кисти рук окутывала красноватая дымка. Сквозь туман за спиной Ценнонна был виден странный пейзаж — мрачное здание с сотнями ярко блестящих окон на фасаде, возносящееся на десятки этажей и сумрачный, притихший лес вокруг. Ценнонн, как и Каллиро, был светловолосым и очень широкоплечим. Как он должен быть силён, подумал Норруан с уважением, глядя в своё собственное лицо — правда, лицо, изборождённое шрамами, с неприятной кривой улыбкой и безразличными глазами.

— Я вижу, ты меня вспомнил, — его голос звучал ярко и чётко. Массивная рука упала на плечо Норруану, и тому стоило немалых усилий удержаться на ногах.

Гигант захохотал.

— Вспомнил, я вижу… Но ненадолго. Ты снова забудешь, как только вернёшься туда, — он указал взглядом на провал в потолке, откуда спускалась верёвка. — Прихвати какой–нибудь сувенир, приятель. Мы с тобой нечасто видимся, и становится, прямо говоря, скучно.

И повернулся, чтобы уйти.

— Постой, — Норруан попытался удержать его за рукав. Бесполезно. Проще было бы остановить руками снежную лавину. – Почему мы встретились?

Ценнонн пожал плечами, не сбавляя шага.

— Почему мы все на одно лицо?

Ценнонн молча удалялся в дымку.

— Почему я всех вас знаю? — крикнул Норруан, начиная злиться.

Ценнонн остановился, едва различимый сквозь туман, и оглянулся. На лице его проступило сочувствие. Он что–то сказал и помахал рукой.

Густой туман опустился сверху.

* * *

Треск и грохот!

Небольшое возвышение, высеченное из единой глыбы камня: сотни миниатюр украшают его поверхность. Звуки множества голосов и чёрная тень, охватывающая его…

Растекается разноцветными струями возвышение, перемешиваются на небе звёзды, бессильно угрожающими руками вздымаются вокруг высохшие деревья. Совсем другое место. Несколько коротких моментов длится пустота внутри и чувство самосознания — самое первое ощущение того, чей разум отделил себя от всего остального.

Но уже в пути сгусток теней — мчится он между холодно мерцающими звёздами, и Норруан (нет, подсказывает разум, это не моё имя, ещё не моё), раскрыв от ужаса глаза, бежит сквозь мёртвый лес, оставляя на жёстких шипах клочья одежды. Тщетно. Вновь опускается тень, и прошлое теряется в дымке…

Очищается небо от коричнево–серой пелены, и хрустальные строения вырастают со всех сторон. Норруан (теперь уже Норруан) стоит у входа на огромную и величественную площадь — на вершине холма находится она, и прекрасный город, от совершенства которого захватывает дух, лежит с трёх сторон света.

И безбрежный, покрытый сосредоточенными морщинами волн океан с четвёртой стороны. Прямо перед ним, на той стороне площади, открываясь во всём великолепии, возвышается прекрасный (храм? дворец?) — он не знает, что именно. Но картины, выложенные яркими кусочками прозрачного камня на фасаде здания, поражают воображение. На одной из них чудовищная туча, занимающая полнеба, готова поглотить крохотного человека, прислонившегося спиной к развалинам стены и прикрывшего лицо ладонями.

Норруан не замечает проходящих вокруг людей. Их лица неясны и размыты; они ничего не значат для него. Туча притягивает его взгляд и надо бы остановиться, отвести глаза в сторону, но — не получается!

И тень, забывшая было о его существовании, принимается присматриваться к окружающему его миру… ничто не уйдёт от её взгляда!..

…Всё убыстряясь, перемешивались картины вокруг него; то под ногами вырастали сугробы невиданной северной напасти, именуемой снегом, то расстилалась пустыня; то джунгли сплетали над ним бесчисленные зелёные руки, то безлюдные холмы уходили замершими волнами вдаль. Всех картин было не упомнить, но видение тонкой металлической полосы, что бежала по земле, разделяя весь мир на две части, не пропадало дольше остальных.

В конце концов видения прошлого, освобождённого от сдерживавшей его стены, в последний раз обрушились на задыхающийся рассудок и неожиданно всё прекратилось.

Норруан стоял, и на длинном лице его было выражение полного понимания всего окружающего мира. Он вновь переживал чувство самосознания и наслаждался свободой думать, о чём угодно и не тяготиться неведомо откуда взявшимися приказами.

Тень, что связывала его последние несколько лет — или столетий? — вновь упустила его. Я не вернусь назад, подумал Норруан неожиданно. Я останусь здесь. Это будет моим новым миром.

И тут он услышал голоса. Странно звучали они, словно бы из–за статуи ворона. Присмотревшись, Норруан увидел две небольшие дверцы в стене, по обе стороны от статуи.

Нет, решил он, убирая жезл. Сначала посмотрим, что это за свёрток… Почему–то он знал: бояться здесь нечего. Во всяком случае, пока.

* * *

Шассим смотрел, как тает шерсть, покрывающая Унэна, как лицо плывёт и превращается в знакомое ему множество лет — круглое, добродушное, выбритое до зеркального блеска. Интересно, подумалось флоссу, сам он это замечает?

Судя по всему, замечал. Потому что неожиданно остановился и уставился на свои руки. Затем взглянул на флосса (как только он может так голову поворачивать? — удивился тот) и подмигнул.

— Так я выгляжу привычнее? — осведомился Унэн и шагнул вперёд, не дожидаясь ответа.

Послышался едва ощутимый скрежет, и каменные веки исполинского изваяния приподнялись.

Под ними бушевал пурпурный огонь.

* * *

Аймвери помог Науэру спрыгнуть на берег — так, чтобы, во имя всего живого, не прикоснуться к мёртвой воде — и вздрогнул.

Гость тоже вздрогнул.

По небу прокатился, постепенно ослабевая, протяжный гром — словно предупреждая о чём–то, что нельзя оставить без внимания. От звука этого содрогнулось всё живое и замерло солнце в небесах.

— Что происходит? — шёпотом спросил Гость.

— Похоже, что мы опоздали, — мрачно ответил человечек. Во многих пророчествах сказано, что последний день Зивира должен быть отмечен чем–то подобным. Однако проползали мгновения, а всё оставалось по–прежнему. Ничто не обрушивалось на них, не расступалась земля под ногами, разрушители мира не наступали неисчислимыми ордами.

— Жди, — приказал Аймвери Науэру, который собирался задать ещё какой–то вопрос. Бессмысленный порыв. Всё решится в ближайшее же время.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});