Шрифт:
Интервал:
Закладка:
тобой. Жизнь-то, оказывается, такая короткая – вдруг не успеем наговориться?
Чужие сласти
В детстве у меня был друг Витек. Или нет, не так… В общем– то он был не друг, а просто
приятель. Познакомились мы рядом с моим домом, на Борисовском кладбище, куда
Витек загудел за три года до моего появления на свет. Я шаталась по кладбищу и
увидела его. Конечно, на кладбище было полным-полно и других могил, но все это были
или взрослые, или совсем малыши, а тут на тебе – пацан всего на год старше меня. Я
зашла в оградку, присела на краешек цветника и завела разговор. Витек отвечал – я сама
придумывала за него ответы. В общем я стала приходить к нему. Общаться с Витьком
было необыкновенно интересно – с ним можно было говорить о кораблях, о новом
фотоаппарате и даже о своих стихах (у нас на окраине стихосложение не очень-то
приветствовалось, к нему относились как к неопасной, но противной болезни вроде
лишая). А Витька ничего, он слушал внимательно, только иногда подкалывал меня.
Конечно, некоторых тем я старалась деликатно избегать. Например, мы никогда не
говорили о школе, потому что внутренним чутьем я понимала – где она, Витькина школа?
А тот факт, что с Витьком нельзя побежать купаться на Борисовские пруды, меня
особенно не смущал: для этой цели в избытке существовали другие друзья-приятели. Или,
скажем, покататься на велосипеде… Впрочем, эта мысль была праздной, поскольку ни у
меня, ни у моих друзей велосипедов никогда не было. Велосипед – штука дорогая, а нас
всех воспитывали или мамы-одиночки, или пьющие родители. Нам с сестрой повезло: у
нас была мама, была бабушка – бывший профессор химии, которую мы обожали. О чем
это я? Ах, да! Короче говоря, появился у меня новый кореш. Он был немного не такой, как
я, но к различиям между людьми я уже тогда относилась философски – приучила
бабушка. Мне никогда не пришло бы в голову нарвать Витьке букет цветов, как я никогда
не стала бы делать этого ни для одного мальчишки. Я дружила не со скелетиком,
лежащим подо мной на глубине двух метров, а с вполне себе живым и интересным
сверстником. А Витька – он в самом деле оживал. Витька становился обычным
нормальным пацаном – в меру задиристым, в меру колким, но, в общем-то, очень
дружелюбным и настоящим. Надо вам сказать, что кроме свиданий с приятелем Витькой,
Борисовское кладбище доставляло много приятных сюрпризов. На Пасху, Троицу и в
поминальные дни сюда приходили толпы народу – родственники тех, кто лежал под
камнями и крестами. И оставляли на могилках всякую еду: конфеты, печеньки, крашеные
яица… Меня, конечно, интересовали главным образом конфеты. Зачем мертвым конфеты,
я совершенно не понимала тогда и – признаться – точно так же не понимаю сейчас. Но
факт остается фактом: конфеты приносили, причем такие, какие дома не особенно-то и
увидишь, разве что по большим праздникам. На кладбище эти сладости через пару дней
размокли бы, смешались с землей, превратились в несъедобную, никчемную жижу. Но
этого не происходило, потому что я не давала им погибнуть. Для получения фарта нужно
было прийти в вышеуказанные дни на кладбище часов эдак в пять вечера – тогда
притомившиеся родственники наверняка свалят по домам, а конфеты еще не успеют
прийти в негодность. Идешь себе с пакетиком, как будто гуляешь. Пакетик непрозрачный,
разумеется. А уходишь спустя некоторое время – и пакет твой полон. Уразумели фокус?
Каким образом я – девочка из интеллигентной семьи и профессорская внучка – смогла до
такого додуматься, непонятно. Но додумалась. Дети – они вообще практичнее нас,
взрослых – я часто замечала. Конфеты я благополучно съедала, дома про мои вылазки
ничегошеньки не знали, все шло как по маслу. И вот однажды фарт изменил мне. Я
попалась по-глупому, по-детски, точно не шестиклассница, а какая-нибудь первоклашка.
Дело было на Пасху. Я благополучно собрала урожай и уже собиралась идти по своим
делам, предварительно полакомившись где-нибудь в укромном уголке. И тут меня
окликнули:
–Эй, девочка!!!
Я вздрогнула от неожиданности и инстинктивно спрятала за спину пакет со сладостями.
Широко шагая между оградок, ко мне приближался высокий седовласый мужчина в
насквозь мокром коричневом плаще. Неожиданные знакомства в мои планы не входили,
но деваться было некуда: неизвестный дядька подошел почти вплотную и крепко взял
меня за плечо.
– Ты что, конфеты собирала? Тебя как зовут?
Я молчала и соображала про себя: имя-фамилию я, понятно, не назову, даже если
поволочет в милицию. Адрес тоже не скажу. Да и что мне сделает милиция: я – маленькая.
Пожурят и отпустят. А разоткровенничаешься – сообщат, чего доброго, в школу. Вот
только конфеты… их отберут, это ясно. Конфет было ужасно жалко. Коричневый дядька
еще о чем-то спросил меня, но ответа, разумеется, не получил. Хватка на моем плече
разжалась, но бежать смысла не имело: это был явно завсегдатай и знал местную
кладбищенскую топографию уж точно не хуже меня. Дядька склонился к самому моему
лицу – и я почувствовала сногсшибательный запах анисовой карамели. Вот сволочь!
– А эти конфеты… ты что, их есть будешь?
«Нет, разложу обратно по могилкам, пусть Ваши мертвецы слопают и подавятся…» -
захотелось съязвить в ответ. Но я молчала. Я уже решила, что буду молчать. Дядька сунул
лапу за пазуху, достал какую-то кожаную сумочку, поковырялся в ней. Затем сделал
совсем уж странную вещь – вытащил что-то и засунул в карман моей курточки. Я зло
смотрела на его перепачканные глиной ботинки. Потом ботинки исчезли, послышались
удаляющиеся чавкающие шаги. Ушел! И конфеты не взял! Я опрометью кинулась прочь.
Бежала долго – уже давно осталось позади кладбище и начались песчаные карьеры, а я все
бежала и бежала, не веря своему счастью. Когда дыхание окончательно сбилось, я
бухнулась на землю, съехала в неглубокую канаву, поросшую мать-и-мачехой. Заглянула
в свой пакет – и радость снова накрыла меня с головой. Я вытаскивала конфеты сразу по
несколько штук, разворачивала их дрожащими пальцами и пихала в рот – как будто
заряжая обойму пистолета. И только когда в пакете не осталось ни одной конфеты, а язык
прилипал к зубам от тягучей, дремотной сладости, я вспомнила про свой карман, в
который что-то сунул коричневый дядька. Сунула туда липкую ладошку – и вытащила
пять рублей. Я
- Америка-мать зовёт? - Оксана Лесли - Русская классическая проза / Триллер
- Повесть о том, как поссорился Иван Иванович с Иваном Никифоровичем - Николай Гоголь - Русская классическая проза
- Оленька - Дарья Сергеевна Жирнова - Остросюжетные любовные романы / Русская классическая проза / Современные любовные романы
- Непридуманные истории - Алла Крымова - Прочая религиозная литература / Русская классическая проза
- Виланд - Оксана Кириллова - Историческая проза / Русская классическая проза
- Приключения Камушка - Александра Сергеевна Тимофеева - Русская классическая проза
- Непридуманные истории - Владимир Иванович Шлома - Природа и животные / Русская классическая проза / Хобби и ремесла
- Кис, приезжай - Ольга Сергеевна Зимина - Русская классическая проза
- Необратимость - Ольга Сергеевна Грунина - Русская классическая проза / Ужасы и Мистика
- Айзек и яйцо - Бобби Палмер - Русская классическая проза