Дневник будущего - Евгения Драгомир

class="p1">Охрана молча провела меня через центральные двери и оставила у кабины лифта. Несмотря на размеры здания, внутри не было того же простора. Коридоры перегружены аппаратурой, а этажи людьми. Пока я ехал, внутрь кабины то и дело пробивался свет от рекламных щитков и проплывающих где-то дирижаблей.

Сама вечеринка проходила на семидесятом этаже. Людей было больше, чем могли вынести уши, но не мое самолюбование. Меня встречали чуть ли не фанфарами и каждый второй стремился завести со мной разговор неважно, о чем. Среди присутствующих был и Блэк. Он не подал виду, будто мы незнакомы, и с тем же отрицанием протянул руку, когда меня вздумали подвести к нему.

Глава Корпорации, если и был на вечере, то прятался где-то в толпе. Почему прятался, спросите вы? Потому что всякий раз, когда я задумывал его найти, сталкивался с провалом. Где-то в середине вечера я решил освежится и выйти на балкон. На семидесятом этаже это все равно, что напрочь лишить себя кислорода, но мне требовалось тишина, даже если ее заменит протяжный гул в ушах. Я опустился на одну из лавок и посмотрел на верх. Ни одного облака, только чернота; чернота и ободок сияния, исходящий от города.

− Нравится то, что видите?

Говорящий, стоял у меня за спиной и не спешил выходить на свет. Загадки в том, кто это был − нет. Думаю, многие и так догадались.

− Конечно, мистер Торнхилл. Вы выбрали отличное место для постройки башни.

Наш диалог, как и все последующие события занимает важное место в этой истории. Возможно, кто-то из вас найдет в нем скрытый смысл; зацепится за фразы, которые пропустил мимо я. Но, клянусь, в момент, когда наша встреча состоялся, я был сосредоточен, как никогда; придирчив, как некогда, и избирателен во фразах, как никогда.

− Это моя обязанность, как главы Корпорации: «Выбирать для всего значимого подходящее место.”

Я намеренно отказывался смотреть на него, даже, когда он добровольно шагнул вперед и присел на противоположный угол скамьи. В представлении Торнхилл не нуждался, но для Вас я все же скажу о нем пару слов.

Эдмунд Торнхилл − четвертый владелец Корпорации. На вид ему больше, чем есть. Как говорится: «Власть отнимает не только нервы». Однако, это только между нами. В книге я описал его более чем статным и красивым. Что касается его политики, то она сплошь повторяет направление предыдущих Торнхилов. “Меняй, пока есть что менять”. если уж совсем кратко.

− Вы ведь тот самый писатель?

− Вы хотели сказать: «Тот самый хроник, что стал писателем?».

Его усмешка напомнила мне звук шаркающей по коробку спички.

− Тонко и глупо. − он поджег сигарету и пустил дым прямо в мою сторону. — Глупо нападать на того, кто лично распорядился о вашем приглашении сюда.

− Не для того ли, чтобы исключить скрытые мотивы? Я хочу быть предельно честным, мистер Торнхилл, поэтому говорю, как есть.

− В таком случае, могу я поинтересоваться, почему вы решили резко перестать быть хроником? Все-таки 30 лет внушительный срок. Следовать одному образу жизни столько лет и вдруг двинуться совершенно другом направлении.

Дым от сигареты щекотал мне ноздри, а его слова — нервы.

− Я был слишком привязан к семье, но еще больше напуган.

− И чего же вы боялись?

− Перемен…Я не столько чтил традиции, сколько боялся сделать один единственный шаг в сторону общества. Поймите правильно, в моей семье был всего один не самый удачный пример, когда кто-то из Зузаков отправился в центр “Памяти”.

− Ваш отец. − — нарочито громко подчеркнул он, будто боялся, что углубившись в свои слова, я не услышу его. − Вы помните об этом, хотя отдали воспоминания о семье.

− Да. Но я сохранил дневники, которые вел много лет. Нашел их, когда взялся разбирать полки.

− Интересно.

− Не так интересно, как работа на благо Корпорации.

− И что же конкретно вы по вашему мнению делаете для Корпорации?

− Продвигаю программу “Памяти” в широкие массы.

− Нет. Этим занимаемся мы. А вы и ваши замещение доказывает ее важность и значимость.

− И каждый ли прошедший замещение, удостаивается внимания главы Корпорации?

− Я бы не принимал это за подарок. Вы мне интересны лишь из-за вашего прошлого.

− Потому что ваши враги не хотят принимать программу “Памяти”?

Если мои слова и вызвали в нем подозрения, то ни своим видом, ни голосом он не раскрыл волнения.

− Интересуетесь политикой?

− Как и все, озабоченные будущим страны.

− Что вы думаете о соседней державе? Я спрашиваю вас, потому что вы были хроником, а они остаются хрониками по сей день. Их образ жизни не дает нам совершенствовать человечество в глобальном смысле. Из-за их упрямства и ограниченности другие наши более мелкие соседи высказывают сомнения в сторону технологий памяти. А нам, как и любому новатору, нужна поддержка, даже самых несговорчивых людей.

− Я думаю, они напуганы, как был я. Даже для меня, жителя страны, где центры Памяти находятся на каждом шагу, было тяжело отойти от привычки. Для них же, пребывающих в неведении, удаленных от материального носителя прогресса, это сложно вдвойне. Я думаю, вам стоит не подчеркивать наши различия, а найти точки соприкосновения, которые помогут им перестать видеть в нас врагов.

− О чем вы?

Он не был зол, он был заинтересован. Моей дерзостью, моей идеей, которую, еще не услышав, готов был разбить в пух и прах. Я видел это в его нетерпеливом взгляде и плотно сжатых кулаках.

− В вашей стране тоже есть пережитки прошлого, и один из них стоит перед вами. Новый, преобразившийся, сумевший отойти от старого. Я могу стать для них не примером человека, увидевшего реальные преимущества в том, что он отвергал.

− И как вы это планируете сделать?

− С помощью своей книги.

Торнхилл рассмеялся, но, поняв, что я говорю абсолютно серьезно, оставил веселость в стороне и быстро вернулся к серьезному виду.

− По-твоему, если они не слушают мои речи, они станут слушать тебя?

Этот резкий переход на “ты”, будто бы еще сильнее подчеркнул разницу в нашем положении. Он не пытался уравнять нас, показать свое расположение, нет. Этим “ты” он откидывал меня назад; показывал свое место в магазине старьевщика. Я принял его вызов, тем более, что отступать было поздно.

− Все зависит от того, как говорить, мистер Торнхилл.

− Осторожней, Зузак. Один курс мастера слова не ставит