Мадам Казанова - Габи Шёнтан

— Время после обручения — это время подготовки к замужеству…

Я и в самом деле собиралась подготовиться к замужеству, но по-своему. Я решила, что мне нужно как можно скорее соблазнить Карло. Ведь в первую брачную ночь он ни в коем случае не должен обнаружить, что я вовсе не так невинна, как ему казалось. Ни при каких обстоятельствах нельзя было допустить, чтобы он отправил меня обратно к матери. Вот почему надо было заставить его потерять голову, пережить момент слабости и хотя бы один-единственный раз забыться. В этом случае страсть окажется сильнее всех его сомнений.

Дом Карло располагался на той же самой улице, что и дом семьи Бонапарт, и мне было позволено посетить его в сопровождении тети Летиции. Эти два дома походили один на другой, как два яйца, за исключением того, что жилище Карло было чистым, ухоженным и обставленным прекрасной мебелью. При всем при этом дом моего жениха казался каким-то холодным и неуютным, и за порядком тут следил пожилой и чрезвычайно строгий мажордом. Вполне очевидно, что здесь нельзя было спокойно уединиться, и поэтому для осуществления задуманного требовалось подыскать другое, более подходящее место. Тетя Летиция между тем тоже стерегла меня не хуже, чем овчарка — стадо овец.

К счастью, я нашла в Паолине союзницу. Как выяснилось, мою кузину более всего интересовали мужчины, но, поскольку она сама была еще слишком юна, свой интерес она переносила на мужчин более старших подруг. Ее глаза беззастенчиво наблюдали за проявлением чувств, развитием отношений и правилами любовной игры других. Казалось, что она вполне искренне переживает чужие эмоции — за отсутствием своих собственных — и ведет эту игру, пожалуй, даже с большим усердием, чем ее непосредственные участники. Карло нравился Паолине, и поэтому она вполне понимала мое желание остаться с ним наедине. С упоением и навыками настоящей сводницы она принялась придумывать для меня разнообразные хитрости и уловки. К тому же тетя Летиция никогда не могла устоять против ласкающего слух красноречия своей любимой дочери. То, что Паолина отправлялась вместе со мной на прогулки, решало как будто все проблемы. В самом деле, ну разве может что-нибудь произойти в присутствии ребенка? Тетя Летиция и не подозревала, что в момент нашей с Карло встречи этот самый ребенок неизменно исчезает и появляется лишь через определенный промежуток времени.

Я уже привыкла к Карло. Меня, безусловно, поражали его знания и ясный ум, однако он казался мне чересчур спокойным и сдержанным. Его поцелуи были нежными, но в то же время в них отсутствовала страсть, и это составляло для меня загадку. Если он хочет видеть меня своей женой, то почему же так сдерживает свои чувства? И почему с таким спокойствием целует меня? Почему, наконец, он боится дать волю рукам?

Пока он рассказывал мне о своих политических планах и своей надежде быть направленным в Париж в качестве представителя Корсики, я размышляла лишь о том, как, когда и где я смогу соблазнить его. А что, если он скорее оратор, чем любовник? Его сдержанность лишь подогревала меня. Я представляла себя лежащей в его объятиях, охваченной страстью, обнаженной, и от этих грешных мыслей по моей коже пробегали мурашки. Я видела, как двигаются его губы, но не слышала, что он говорит мне. Может, его разум сильнее чувств? Мне надо как-то добраться до его потаенной души — каким угодно, честным или нечестным способом. Если Иль Моро удалось когда-то затуманить мне голову вином, то, может быть, и мне следует напоить Карло допьяна? Пусть пьет вино до тех пор, пока не забудет обо всем на свете, кроме меня.

Итак, я уговорила Карло встретиться в маленьком, принадлежавшем семье Бонапарт загородном домике в местечке Милели. А Паолина, в свою очередь, убедила тетю Летицию позволить нам совершить эту небольшую и внешне вполне безобидную экскурсию.

Солнце беспощадно раскалило каменные городские стены вместе с застывшим от жары воздухом, а за городом нас ожидали тенистые каштановые и дубовые рощи, благоухание лавров и роз смешивалось с нежным ароматом тамариндов. Осел лениво тащил тележку, на которой мы сидели. Пахло сеном, созревающим урожаем и еще тысячами разных трав и цветов. На фоне бледного неба неподвижно возвышались кипарисы и оливковые деревья; изредка налетавший ветерок приятно освежал наши разгоряченные лица.

Хотя загородный домик оказался довольно ветхим, яркий солнечный свет придавал некую привлекательность его выцветшим голубым стенам, а ветви мощного дуба живописно скрывали от глаз разрушающуюся черепицу крыши. В траве гудели пчелы, над лугом порхали опьяневшие от тепла и солнца бабочки.

Я с удовольствием растянулась на сочной траве. Сейчас на мне были лишь тонкая юбка и блузка да еще деревянные башмаки, надетые на босу ногу. Распространявшееся от земли тепло окутывало все мое тело.

Я увидела Карло и почувствовала, как у меня забилось сердце. Он привязал своего коня к изгороди и теперь направлялся сюда. Я поправила юбку. Паолина, которая была рядом, хихикнула.

— Вино — в доме. Надеюсь, ты хорошо проведешь время.

Затем она скрылась за угол дома, и в следующее мгновение я увидела ее уже бегущей через луг. Я обняла Карло. От него пахло солнцем, кожей седла и летом, ко лбу прилипли влажные пряди волос.

— Тебе, наверное, хочется пить, — сказала я. — Пойдем скорее в дом. Стакан вина освежит тебя.

В комнате был полумрак. Сквозь щели в закрытых ставнях пробивалось несколько слабых лучиков света, и в них кружились крошечные пылинки. Я протянула Карло стакан вина. Он жадно осушил стакан, и я снова наполнила его.

В углу комнаты стояла кровать, накрытая покрывалом. Я скинула башмаки и уютно устроилась на подушках.

— Сними куртку, тебе так будет удобнее. И иди ко мне сюда, — позвала я его. — Ну иди же!

Карло мгновение поколебался, затем допил вино и присел на край кровати. На его лице появилась улыбка.

— Твои щеки так раскраснелись и стали такими загорелыми. Смотри, я ведь предпочитаю светлых женщин.

Я расстегнула блузку.

— Взгляни, какая у меня светлая кожа. У меня все тело такое.

Карло отвернулся. Он взял кувшин и стал торопливо пить вино. «Пей-пей, — думала я. — Это доведет тебя до нужного состояния. Я-то уже давно томлюсь от страсти».

Я приблизилась к Карло и прошептала:

— Я так рада, что ты здесь. Я так страстно мечтала о тебе.

Карло снова улыбнулся. Но, когда он улыбался, в его глазах не было даже намека на веселье. Я подумала о том, что у него вообще очень грустные глаза, и поцеловала его.

— Я тоже мечтал о тебе. — Карло с нежностью провел рукой по моим волосам. — Но ты ведь знаешь, как я бываю занят…

— Знаю, знаю, — проговорила я нетерпеливо. — Опять генерал да политика!.. Я не хочу даже слышать об этом сегодня. Сегодня мы будем говорить только о нас с тобой. — Я обвила рукой его шею. — Я люблю тебя, — сказала я, и тут моя грудь легко коснулась его лица. Карло обнял меня. — Я не хочу больше ждать, — прошептала я, и в следующее мгновение он начал покрывать меня страстными поцелуями.

На этот раз он целовал меня именно так, как мне этого хотелось. Через тонкую ткань юбки я чувствовала своими бедрами охватывающее его возбуждение. Руки Карло принялись ласкать все мое тело. Я прильнула к нему, ощущая в себе нарастающее желание…

И тут он вдруг отпустил меня и вскочил на ноги. Покачиваясь, Карло стал дрожащими руками приводить в порядок свою одежду.

— Прости меня, — произнес он, задыхаясь. — Я слишком многое себе позволил.

Я была ошеломлена. В груди гулко и часто стучало сердце.

— В чем дело? — спросила я.

В его темных глазах отразилось страдание.

— Я не должен… — пробормотал он и опустился на стул в дальнем конце комнаты.

Итак, он сознательно возводил между нами барьер.

Я спрыгнула с кровати и, ступая по полу босыми ногами, направилась к нему. Растрепанные волосы лезли мне в глаза, блузка оставалась распахнутой до пояса. Я прижалась к Карло и попыталась поцеловать его, но он с силой оттолкнул меня, отчего я едва устояла на ногах.

— Оставь меня в покое! — воскликнул он.

Теперь уже я задохнулась — от ярости и ненависти к нему. Я размахнулась и с силой ударила его по лицу.

Лицо Карло побледнело, а на щеке проявился красный отпечаток моей руки. Рыдая, я бросилась на кровать.

— Прости меня, — услышала я его шепот. Вот так раз — я его ударила, и он же просит у меня прощения? — Я хочу стать близким тебе, когда ты будешь моей женой, — продолжал он. — А сейчас ты еще моя невеста, и я должен относиться к тебе с уважением. Ведь ты никогда потом не простишь меня, если я воспользуюсь сейчас твоим простодушием и лишу тебя невинности. Ты уступаешь своим чувствам, совершенно не задумываясь о последствиях. А я не могу себе этого позволить — я должен думать о нас обоих. Я обязан сохранять и твою, и свою репутацию.