Мистер Вуду и дни недели - Мира Дэй

Потом они садились в машину мистера Хо, в которой всегда пахло китайскими овощами и кунжутным маслом, потому что все остальное время мистер Хо возил в ней продукты для своего магазинчика, и долго-долго ехали до самого что ни на есть болота, пока не приезжали к лодочному сараю мистера Верховена. Лодочный сарай был старый-престарый, с широкими-преширокими щелями во всех стенах и покрашенный голубой краской. А в сарае стояла моторная лодка мистера Верховена. Лодка была тоже старая, видавшая виды и покрашенная в два цвета, красный и голубой, а на борту у нее была старая-престарая надпись «Coquette Lulu»[30], которую мистер Верховен каждый раз, прежде чем спустить лодку на воду, поправлял и подкрашивал.

Приехав к лодочному сараю, джентльмены первым делом очень тщательно обрызгивали друг друга средством от москитов, потому что москиты – это такие существа, которые могут запросто превратить вашу рыбалку в сафари, если им это позволить! Потом мистер Верховен подкрашивал и подновлял лодку, проверял у нее мотор, заливал свежее масло, разговаривал с ней и обхаживал, а мистер Хо (который, кстати, на рыбалке совершенно не чувствовал себя мистером Хо, а становился совершенно однозначно мистером Сантаной) доставал из машины пластмассовые шезлонги, барбекю, коптильню, сумку-холодильник и всякие принадлежности для готовки, а Мистер Вуду – удочки, сачки и резиновых лягушек. Распаковавшись и устроив лагерь как следует, мистер Верховен и Мистер Вуду отправлялись на лодке удить рыбу, а мистер Сантана открывал сумку-холодильник и вынимал первую банку пива. Мистер Сантана ловить рыбу не любил, зато он любил рыбу готовить, а еще он любил сидеть в своем любимом пластмассовом шезлонге, смотреть на реку или даже на болото и пить пиво.

И вот, пока мистер Сантана (который совсем уже не был мистером Хо) потихоньку пил на берегу свое пиво, мистер Верховен в своей армейской панаме и Мистер Вуду в своей белой шляпе осторожно заводили мотор и выбирались на «Coquette Lulu» в середину какой-нибудь протоки, доставали свои удочки и принимались ловить рыбу, а поскольку рыбаками они были опытными и серьезными, то ловили молча, совсем-совсем не разговаривая. И только мистер Верховен жевал зубочистку, потому что бросил курить, чтобы не прокуривать свои роскошные усы, а Мистер Вуду сосал лакричные леденцы, потому что хотя он и был разносторонним человеком, но не понимал вкуса в зубочистках. Так они сидели, и сидели, и сидели совершенно молча и ловили рыбу. И пока они так сидели, и сидели, и сидели, а вокруг было только огромное луизианское болото, а вы должны знать, дорогие мои, что таких болот, как в Луизиане, нет больше нигде на всем белом свете, каждый из них думал свои собственные мысли, а некоторые мысли даже они думали вместе. Самое лучшее в этих общих мыслях для Мистера Вуду и мистера Верховена было то, что, чтобы их вместе думать, рассказывать о них было вовсе не обязательно и даже вредно. Есть, знаете ли, такие мысли, которые не нужно говорить словами. Главное только – найти такого человека, с которым можно просто сидеть рядом в лодке и думать мысли.

Мистер Вуду считал, что рыбе нравились усы мистера Верховена, а мистер Верховен считал, что рыбе нравилась шляпа Мистера Вуду, в общем, не было еще такого раза, чтобы они уж совсем ничего не поймали. Только мистер Верховен вытаскивал рыбу чаще, а Мистер Вуду – крупнее. Так у них и шло, пока у Мистера Вуду не кончались лакричные леденцы, а у мистера Верховена – зубочистки. Тогда мистер Верховен осторожно-осторожно и очень вежливо заводил мотор, и они отправлялись на берег, а потом садились в шезлонги и доставали из сумки-холодильника по баночке пива. А мистер Сантана надевал свой клетчатый хозяйственный фартук, вынимал из лодки их улов и от души восхищался, как это они так много и здорово наловили, а потом готовил рыбу – половину в коптильне, а половину – прямо сразу на барбекю. Потом они ужинали все втроем и немножко сидели и просто смотрели на реку, а потом ложились спать – мистер Сантана – в машине на заднем сиденье, мистер Верховен – на земле в толстом армейском спальнике, а Мистер Вуду – в гамаке, а утром отправлялись обратно, чтобы успеть привезти подкоптившуюся рыбу домой как раз к обеду.

Четверг

Предисловие к Четвергу

Четверг – день мужчин и воинов, день Тора[31], Огуна[32] и святого Георгия. По этому истории этого дня я посвящаю всем своим знакомым мужчинам, и в первую очередь – своему брату, который такой взрослый и настоящий джентльмен, но все еще иногда удивляет меня тем, что как-то так ловко научился разговаривать, пока я всего на минуточку от влеклась.

Мистер Вуду и Деньги

С Деньгами у Мистера Вуду были Отношения. Как и всякие отношения с большой буквы, они были сложными, полными переживаний и обычно – сугубо непонятными. Кто-то из них кого-то любил. Но кто, кого и когда, как правило, оставалось неясным, пока не заканчивалось. И это всегда было как-то не взаимно.

Вот, к примеру, Мистер Вуду часто, прогуливаясь, смотрел себе под ноги. По правде говоря, ботинки у него были не такие уж целые, так что смотреть под ноги и избегать луж казалось Мистеру Вуду неплохим средством от простуды, если только не был один из тех приятных солнечных дней, когда не ходить по лужам просто невозможно. Но в такие дни Мистер Вуду обычно снимал ботинки, да и носки тоже, хотя взгляд офицера Джефферсона приобретал от этого какое-то особое, несколько беспокоившее Мистера Вуду выражение.

Так вот, Мистер Вуду часто, прогуливаясь, смотрел себе под ноги. Ну, то есть не смотрел совсем уж пристально, но краешком глаза поглядывал. И иногда там, под ногами, в пыли тротуаров или между камнями брусчатки, а то и просто на жарком дорожном асфальте Мистер Вуду встречал монетки. Как правило, он здоровался с ними, приподнимая шляпу, а затем подбирал с земли, вертел в пальцах, хмыкал и нес домой, в копилку. Копилка у Мистера Вуду была преотличнейшая, сделанная из старой банки от кофе и все еще горько и вкусно пахнущая новоорлеанской обжаркой[33]. Мистер Вуду был равнодушен ко многим мирским благам, но отказать себе в баночке «Magnum Coffee Jamaica»[34] никогда даже не пытался. Это было для него как отказать себе в сигаре. Или даже в стаканчике рома. В общем, пойти на такую жертву было для него немыслимо. Поэтому оранжево-голубые праздничные банки с изображением ярчайших в мире ямайских небес и гор в его доме не переводились. Пожилая Миссис Вуду с волосами белыми и мягкими, как буклированная пряжа, хранила в них свои клубки и вязальные спицы, Маленький Мистер Вуду – игрушки из «Киндер-сюрпризов», а впоследствии – странные запчасти разных конструкторов (про его Отношения с конструкторами я расскажу потом отдельно), а Мистер Вуду использовал для накопления. Но вернемся к Деньгам. Точнее – к монетам в копилке Мистера Вуду.

Дело в том, что Деньгами в привычном смысле этого слова найденные Мистером Вуду монеты считаться никак не могли. Деньги – это материальное воплощение покупательной способности. Во всяком случае, так говорит словарь, а ему, как правило, можно верить. Вот, например, доллары. Или центы. Но какая покупательная способность у чешской кроны, если вы, конечно, не в Чехии? Или, скажем, у десяти лир? Или у одного лата? Или, вот, монеты с двумя футболистами и надписью «Guarani»[35]? Таких, да и разных других монет у Мистера Вуду была почти полная банка. Конечно же, каждая из них была хороша сама по себе, им было никак не отказать в занимательности, но вот как купить на них, например, мороженое или даже самую простецкую пару шнурков?

Вот удивительно, скажете вы, за всю историю своего смотрения под ноги Мистер Вуду не нашел ни одной родной американской монеты. Если, конечно, не считать конфедератского серебряного полудоллара 1861 года – его Мистер Вуду нашел как-то на Бурбон-Стрит, прямо на тротуаре возле музея джаза[36]. Ради полудоллара Мистер Вуду сделал исключение и не стал класть его в копилку к иностранным монетам, а положил в жилетный кармашек на счастье. К сожалению, конфедератский полудоллар, видимо, не был дружен с современными Деньгами и никакой прибыли Мистеру Вуду не принес. Зато он красиво крутился на барной стойке, и ради этого хозяин иногда доставал его из карманного заточения. А еще, конечно, когда стирал свой жилет, а делал он это не реже раза в неделю, а летом даже и двух.

Как-то так получалось, что будучи владельцем образцов денежных систем множества существующих и кое-каких даже уже не существующих государств, Мистер Вуду все время нуждался в Деньгах. Не то, чтобы он был, что называется, gaspilleur[37], просто Деньги к уда-то от него разбегались или сразу превращались во что-нибудь интересное. В клубок новых ниток удивительного голубого цвета для Пожилой Миссис Вуду с волосами белыми и мягкими, как буклированная пряжа, воздушный шарик и гигантский леденец для Маленького Мистера Вуду, яркий шарфик для хорошенькой мисс Дюмон из газетного киоска напротив супермаркета – да мало ли во что. В общем, они превращались. Иногда убежавшие Деньги как-то находили дорогу назад и виновато скреблись под дверью, но чаще, опьяненные свободой, они навсегда покидали Мистера Вуду, и ему оставалось только помахать им рукой.