Просто бывшие - Ника Оболенская

только на одного человека.

Его. Просто. Не могло. Здесь. Быть.

Но Мирослав никуда не исчезает. Улыбается чуть прохладно, когда представляют его. Слегка наклоняет голову, принимая похвалу от руководства и будущих коллег.

Исполнительный директор. Не юрист, не помощник руководителя, а, мать его, наш новый царь и бог.

Вячеслав Петрович немного заискивающе обращается к Соболеву, а тот будто повелительно кивает. Мужчины ручкаются, а потом я замечаю рядом с генеральным Ктоян. Она тоже подает руку, и Мирослав отвечает рукопожатием. Улыбаются. Они все улыбаются, пока я перевариваю новость, что мой бывший муж теперь мой босс.

Ущипните меня кто-нибудь! Это не моя реальность.

Помимо Соболева, генерального и начальников управлений замечаю еще двоих мужчин в команде «противника» и женщину. Бегло осматриваю ее оттюнингованную внешность и впадаю в диссонанс от минимализма в одежде. Прозрачный шифон не скрывает богатство внутреннего мира его обладательницы, а юбку с трудом можно назвать мини. Ее наряд настолько неуместен среди солидных мужских костюмов и галстуков, что надолго прикипаю взглядом к этой дамочке. Кто она? И что забыла на этом празднике жизни?

Прислушиваюсь и не могу поверить своим ушам. Регина Лукина — новоявленная представительница эскорт услуг — оказывается помощником руководителя. Как в дешевой мыльной опере. Развратная, простите, многофункциональная секретарша и ее неприступный красавчик босс.

Или… преступно доступный?

Ауч! Не заметила, как слишком сильно сжала кулаки — ногти впились в нежную кожу. Нафантазированная реальность и последовавшая вспышка ревности заставили поморщиться.

Юль, алло, ты в себе?

Брюнетка вдруг замечает мой интерес с «галерки» и что-то говорит мужчинам. А потом все как по команде поворачиваются ко мне. Морозов указывает на меня рукой.

Серьезно? Обычно, подразделения представляют позже. Так сказать, в рабочем порядке. Не верю, что прямо сейчас возникла нужда в заме начальника аналитического отдела.

Я все еще стою в своем углу, не двигаясь с места, когда Сона делает страшное лицо.

Поверьте мне, вы не захотите его видеть. Я тоже не горю желанием принять на себя гнев начальника, поэтому смиряюсь с неизбежным. Разворачиваю плечи, вздергиваю повыше подбородок.

Иду через импровизированный людской коридор, прокручивая в голове слова приветствия. И с каждым шагом мой бывший муж всё ближе.

Ложку. Я добавлю в свой кофе целую ложку коньяка…

Соболев внимательно слушает брюнетку. Мажет по мне взглядом, а там скука, разбавленная равнодушием. Ни капли интереса. Не этот мужчина шел ко мне через весь ресторан, не он клеймил взглядом… Этому всё равно.

И меня это неожиданно задевает.

Шпильки убойно стучат в тишине, или это у меня стучит в ушах? Ловлю оценивающие взгляды московских. Соболев, отвлекшись от своей спутницы, поворачивает ко мне лицо.

Полчашки коньяка?..

Когда-то для меня ты был всем миром. Я не представляла свою жизнь без тебя. Сейчас же мне хочется поежиться под твоим холодным взглядом, прикрыться, пряча колотящееся отбойным молотком сердце. А лучше сбежать и напиться вдрызг.

Мысль о побеге на секунду вытесняет все остальные. Может, и правда…

«Юль, возьми себя в руки. Ты взрослая женщина, в конце концов! Какой еще побег?» — мысль отрезвляет.

Какого черта вообще нервничаю?!

«Детка, ты красотка! Выше нос… и уделай его!» — подбадриваю свою решимость. А на последнем шаге вдруг мстительно загадываю: «Опустишь взгляд на миллиметр ниже подбородка — и ты проиграл!»

Но Соболев, будто узнав о моих мыслях, проявляет завидную выдержку. Его спутники облапили меня глазами не по разу.

— Мирослав Андреевич, позвольте вам представить. Юлия Александровна Соболева — правая рука Соны Артаковны. Финансы, аналитика. Прошу любить и жаловать.

После такой тирады мне ничего не оставалось, как улыбнуться — по возможности мило — и протянуть ладонь.

— Очень приятно, Мирослав Андреевич. Надеюсь на плодотворное сотрудничество. Любить не обязательно.

5.1

Мир мягко пожимает мою холодную ладошку. Это прикосновение не бьет по сенсорам, как в ресторане. Я больше не стремлюсь его избежать.

Его рука такая горячая — ладонь утопает в этом жаре. Мажет пальцем по нежной коже запястья.

Раз, другой.

Когда-то давно… в прошлой жизни, это был «наш жест». На миг сглатываю, мне казалось я уже позабыла, как это…

Секундная пауза, взгляды пересекаются, а потом Соболев стреляет глазами ниже.

Лузер!

Моя улыбка становится шире. Настроение стремительно ползет вверх. Мирослав чуть сильнее сжимает мою ладонь и отпускает.

— Взаимно, Юлия Александровна. — И снова его взгляд проходится по моей груди. Меня бросает в жар. На секунду мне показалось — там не просто мужской интерес, там неприкрытая похоть… а потом Мир моргнул, и всё исчезло.

Наглец!

Хочется закричать: «Ты больше не имеешь права ТАК пялиться на меня!»

Но я лишь сильнее стискиваю зубы и улыбаюсь приклеенной улыбкой.

Мой месседж ментален, но отчего-то Мир снова обжигает меня взглядом, будто отвечая: «Посмотрим».

«Три года назад надо было лучше смотреть!»

Отвожу взгляд, успев заметить, как Мир кривится будто от зубной боли.

Наша беззвучная пикировка остается незамеченной.

А генеральный продолжает разливаться соловьем:

— Юлия Александровна наш лучший аналитик. Незаменимый сотрудник.

— Наши продажники молятся на Юлию Александровну, — влезает в диалог Ктоян. Стреляет по очереди взглядом то на меня, то на Мира. — Вы можете полностью довериться ее профессионализму.

— Полностью довериться, говорите? Посмотрим, — тянет Мирослав. Он больше не улыбается, в его глазах штормовое предупреждение.

К черту кофе! Мне нужен только коньяк.

В кабинете приваливаюсь спиной к двери.

Сердце колотится так, будто за мной черти гнались.

В голове неудобоваримая каша из событий последнего часа. Ноги гудят, щеки сводит от фальшивой улыбки, которую я натягивала всякий раз, когда ко мне обращались. Я что-то говорила, отвечала на вопросы, но в памяти стерлись слова. Гулкая пустота.

Обшариваю мини бар Ктоян в поисках спасительного коньяка.

Наливаю прямо в кофейную чашку. Подумав снова о Соболеве