Жених (СИ) - Юлия Шолох

Почему же он со всеми своими умениями выкручиваться из щекотливых ситуаций не нашёл причины вернуться раньше? Не нашел повода обойти своё собственное обещание? Увидеть меня снова? Видимо, не хотел? Может, ухаживал за женой?

Я вздрогнула. Не хочу никому завидовать. У меня полчаса, чтобы взять себя в руки и вернуться к роли королевы. Всего полчаса.

***

Я молча смотрела вдаль. Хотя до заката еще несколько часов, тут всё равно красиво. Белоснежный обрыв, на вид мягкий, приветливый, казалось, раскрывает свои объятья — только доверься, ступи вперёд…

В окне мелькнул рыжий огонь. Даск подошел неслышно, но я всегда умела чувствовать его приближение. Даже когда не хотела.

— Пусть все твои женихи пройдут испытание, — сразу сказал он.

— Какое? — я смотрела на него в стекло, так можно не отводить глаз. Так, может быть, я не обожгусь слишком сильно.

— Пусть подарят тебе самое ценное.

— Это как?

Кто в здравом уме будет дарить мне самое ценное? Испытание с подвохом, причём дурнопахнущим. Дарить что? Казну? Войска? Земли?

— Да не навсегда! — Нетерпеливо качнул он головой. — Просто ты увидишь, что для них есть самое ценное, а примешь подарок только того, за кого выйдешь замуж. Поняла? Лучше тебе их не узнать. Чем они живут, чем дышат… на что молятся. Быстрее и лучше тебе их не узнать, Мариетта.

Да, я поняла. Довольно странное предложение, но если подумать… Как уже понятно, выбрать я не могу, так и буду тянуть, пока не сделаю глупость. Сколько бы достоинств какого-нибудь кандидата я не перечисляла, всё равно приходилось останавливаться и без объяснений переходить к другому. По сути, мне безразлично, кто станет моим женихом, верно? Я ничего не теряю.

— Зато ты увидишь то, что они захотят показать. Думаю, никакие разговоры не стоят поступков. Спроси Колетт, в конце концов, если мне не доверяешь.

Ту, которая всегда была на его стороне?

Колетт я всё-таки рассказала, сразу же, как только вернулась из галереи в комнату. Она долго, очень долго думала, смотря на меня загадочно мерцающими глазами, а потом воскликнула:

— Да, Мариетта! Да! Это именно то, что требуется.

— И всё?!

Я удивилась, потому что если уж Колетт начала что-то восхвалять или прогнозировать, унять её может только обед или ужин, потому что когда жуешь, говорить некрасиво.

— Пойдём, сейчас же и объявим, хватит женихов мурыжить, им эти прогулки да танцульки тоже оскомину набили.

И мы отправились в холл, где толпились уже порядком уставшие на вид гости. Горло дрожало, не знаю, как хорошо я смогла бы произнести речь, но сегодня случился один из тех редких моментов, когда делать ничего и не пришлось. Колетт поставила меня на видном месте и приказала улыбаться, а потом упорхнула к официальному чтецу приказов. Тот выслушал её шёпот, выступил вперёд, практически оттирая меня в сторону и громогласно объявил:

— Уважаемые гости! — дальше шёл длиннющий перечень этих самых гостей. Поразительно, как он их всех помнил наизусть! — Её высочество Мариетта Шатене приняла решение, о котором и сообщает. Среди стольких достойных мужчин, ярких представителей своих уважаемых народов выбрать лучшего непросто. Её высочество просит вас пройти последнее испытание — она желает, чтобы каждый из вас подарил ей самое ценное из того, чем владеет.

Внизу моментально загудел тревожный ропот.

— Однако, незамужней девушке недостойно вымогать подарки от поклонников, — повысил голос глашатай. Все моментально притихли. — Поэтому все дары вернуться к своим законным владельцам, кроме того единственного, кому её высочество Мариетта Шатене пожалует свою руку. Сегодняшний день оставлен вам для размышления, завтра с утра её высочество будет принимать дары, а вечером объявит Имя. Спасибо за внимание.

Он поклонился и остался стоять на месте. На меня уставились сотни глаз, я сделала реверанс, с той самой дурацкой улыбкой, которой терпеть не могла и ушла к себе. Выдался свободный вечер, никаких тесных платьев и душных бальных залов, вот свезло так свезло!

И всё же, не сдержавшись, вечером я отправилась в галерею. Там было пусто и тихо, в приоткрытые окна задувал холодный ветер. Я медленно брела по широченному коридору, думая, как, оказывается, редко бывала здесь после ссоры с Даском. Он ушёл из замка, из моей жизни, и я перестала любоваться закатами. Я многое перестала делать, только смотрела и не видела, слушала и не слышала. Любила и делала вид, что не люблю.

Солнце садилось, медленно закатываясь за горизонт, унося с собой тепло и свет. Это было прекрасно — алые мазки огня на тёмнеющем небе.

Он подошел тихо, но конечно, я слышала. То же самое место в галерее, такой же закат, только несколько лет спустя… И немного презирала себя за то, что надеялась на его приход. И оправдывала — завтра я произнесу Имя и все посторонние разъедутся, он уберется вместе со своим братом к своей законной жене и никогда не вернётся. Так будет лучше.

— Я знал, что застану тебя здесь.

— Несложно угадать. Я тут часто бываю.

— За несколько лет ты могла изменить привычки.

— Не изменила, как видишь.

— Я вижу. Это твоя главная проблема.

Я заморгала.

— Что?

— Я скажу тебе кое-что, Мариетта.

Опять гадости? Я задрала голову, но не обернулась. Лучше смотреть в стекло, чем на него. Тогда не так обидно. И можно представить, будто говоришь с воображаемым Рыжим бесом.

— Давай, говори, раз уж начал.

— Знаешь, я ведь тоже не образец для подражания.

Сложно не согласиться!

— Но я признаю, что раньше… тогда, три года назад, был молод и глуп.

— Тоже мне, мудрый старичок нашелся.

— Не перебивай.

Нет, сегодня точно не мой день. Тоскливо как-то… Я обняла себя за плечи. Жалко, шаль осталась в комнате, странно, как я её забыла — ведь привыкла согреваться только шалью, безо всяких объятий.

Может и правда, кошку завести?

— Так вот, — он нахмурился, как будто сам забыл, о чем говорил. — Так вот, я был дураком. Прости.

Очень интересно.

— Но ты тоже была… и есть неправа, — раньше, чем я успела что-то сказать, он продолжил. — Ходила вечно, задрав нос. Я до сих пор не знаю, нравился ли тебе на самом деле. Ты никогда, ни малейшим словом, ни малейшим делом не выказывала ко мне симпатии. Воспринимала только как неизбежность, вроде овсянки, которую нужно есть по утрам. Я всегда был как приблудный щенок, который, конечно, ужасно мил, но его разве что полчасика можно потрепать по холке и отправиться по своим важным королевским делам. Я хоть что-то для тебя значил?

— А какая разница? — ледяным тоном ответила я.