Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Трифон Орентьевич прямо в восторг пришел – до чего же складно гадалка выразилась! А безместный домовой уже в который раз принялся докладывать про опустевшую квартиру и опустевший магазинный склад.
– Довольно, – сказала бабка. – Погоди-ка…
Она полезла в свои колдовские припасы, вынула травку сушеную, побормотала над ней, искрошила ее в прах и упаковала в фунтик из газетной бумаги.
– Поджечь да покурить в том доме, где отвод глаз делался, – велела она. – Более кикимора там носу не покажет. Неси скорее (это уже относилось отдельно к Трифону Орентьевичу) да при всем обществе курение произведи. Чтобы все видели и поняли – кикимора не вернется!
С тем оба домовых и были выставлены из сарая.
– Выходит, кикиморы все же есть? – удивленно спросил Трифон Орентьевич.
– Есть, выходит, коли от них курение помогает, – ответил Аникей Киприянович. – Пойдем, провожу. И до свадьбы тут носу не кажи. Бабы правы – непорядок.
Трифон Орентьевич вспомнил тут, что ни на какую свадьбу согласия не давал, но возражать не стал. Но безместному домовому не следовало напоминать о брачных делах – тут же Трифон Орентьевич вспомнил, что за всей суетой так и не спросил безместного, какая нелегкая понесла его вместо со свахой в жениховский дом?
Сказать правду об этом деле Аникей Киприянович никак не мог – правда бы единым махом разрушила все это многострадальное сватовство! Впридачу подсовывание фальшивого местожительства испортило бы свахе репутацию навеки, да и тому, кто выдумал эту пакость, не поздоровилось бы, поэтому Аникей Киприянович забормотал несуразицу – он-де по объявлению, а сваха просто так следом увязалась.
Трифон Орентьевич не так давно сильно пострадал из-за вранья, чуть было родного дома навеки не лишился, и с того времени стал чуять вранье примерно так же, как пес чует след. Он, возмутившись, гаркнул на Аникея Карповича, тот сперва огрызнулся, а потом дал деру. Здешние места были ему родные – главное было успеть пересечь огород, а потом уж он успешно затярелся в закоулках. Трифон Орентьевич гнал его, гнал, упустил да и плюнул.
Не все ли равно? Врет, не врет – какая разница? Зато невеста хорошая оказалась, с правильным понятием о бабьей верности, и счету обучена.
Может, и не стоит больше гордость разводить, нос задирать, на свах фыркать?
* * *Когда домовихи остались одни, сваха долго ждала, чтобы бабка Бахтеяровна умное словцо изронила. Но та опять замолчала.
Вдруг гадалка горестно вздохнула.
– Хоть тебе покаюсь… – пробормотала она.
– А что, бабушка, а что?
– Натворила я дел…
– С кикиморой?
– Какая кикимора?.. Нет никакой кикиморы…
– А кто же в жениховом доме шалил?
– То-то и оно…
Старая домовиха взяла горстку мелких камушков, раскинула на дощечке, получилось что-то нехорошее. Она смахнула камушки обратно в мешок из мышьей шкуры.
– Думаешь, почему я так зажилась? – спросила вдруг. – Вот уж и правнуков вынянчила, и скоро праправнука обещались мне принести?
– Здоровье у тебя такое оказалось, – предположила Неонила Игнатьевна.
– Ну, и здоровье тоже, я все то и дело поправляю. Средство у меня такое имеется. Поправим, что ли?
Средство оказалось ядреной настойкой, от которой во рту – огонь, а в башке – сперва блаженная пустота, потом мысли, похожие на разноцветный птичий пух.
Возможно, бабка Бахтеяровна просто хотела самом себе развязать наконец язык.
– И когда же это было? А, поди, при государе императоре… – неожиданно сказала она. – Хозяева лошадей держали, хозяйский сынок в каваре… кавареле. ка-ва-лер-гардах служил! Да ты пей, пей, оно не вредное. И посватали мне домового дедушку из хорошего, богатого дома. А я девкой была норовистая – нет и нет! Другой мне полюбился…
– Как это? Так не бывает, чтобы девке кто-то полюбился! – убежденно воскликнула уже пьяненькая сваха.
– Не галди! Бывает! И я к нему самовольно ушла.
– Ахти мне!
Действительно – дело было неслыханное, и для теперешнего шалопутного времени отчаянное, а при государе императоре – и вовсе невозможное.
– Вот те и ахти… Недолго я с ним прожила – он счастья своего не умел понять! – грозно произнесла бабка. – Другую ему сватать стали. Гляжу – он к свадьбе готовится! Три дня и три ночи ревела я не переставая – слышишь, девка? Теперь так уже не ревут!
Неонила Игнатьевна на «девку» не обиделась – понимала, что для бабки Бахтеяровны она еще – несмышленыш.
– И от этого рева в меня сила вошла…
– Какая сила, бабушка? – удивилась сваха.
– Сама не пойму. Я даже и не заметила, как это сделалось. Вот я его перед собой поставила и спрашиваю: ну, так с кем из нас жить будешь? Он жался, изворачивался, наконец брякнул: к той пойду! И я ему в ответ: пойдешь, да не дойдешь! Помяни мое слово!
– Ахти мне! – в который уже раз ужаснулась сваха.
– Кабы он мне не перечил – может, и обошлось бы. Так нет же! И чего такого сказал – не помню, только взбеленилась я до крайности! Ступай, кричу, и чтоб те пусто было, крысиный выкормыш, чтоб те было пусто! И кто слова-то подсказал – до сих пор не ведаю. Он и пошел…
– Куда, бабушка?
– А не ведаю. Знаю только, что до той невесты так и не дошел. Искали его, искали, да и бросили. Пропал. Я потом опомнилась, поумнела, скромненько жила, замуж меня взяли. Но только после того крику стала я гадать. И как-то на него камушки бросила. Знать хотела – жив или уж нет? А ему все дорога да дорога выпадает, идет он и идет, все никак до своей невесты не дойдет, поганец! И всюду ему – пусто…
– Вон оно что! – догадалась сваха. – Так погоди, бабушка! Неужто та пустота – заразная? Вот ведь и Аникею Киприяновичу она померещилась! И потом – магазинному…
– Выходит, заразная… – старая домовиха вздохнула. – Или же пустота в нем самом до того разрослась, что ее уже на все окрестности с лихвой хватает… Столько по миру бездомно шастать – и впрямь пустой сделаешься, ну как пакет из-под картошки…
– Да-а… – пробормотала Неонила Игнатьевна, с трудом осознавая, какую горестную судьбу устроила своему изменщику бабка Бахтеяровна. – Это. значит, куда бы он ни сунулся – всюду ничего, окромя пустоты, не находит?
– Что сам в себе несет – то и вокруг находит. Это я уж потом поняла. А как теперь быть – ума не приложу! Освободить бы его пора – а как?
– Ну, скажи: чтоб те полно было! – предложила сваха.
– Пробовала. Не выходит.
– Может, сперва вдругорядь три дня и три ночи реветь надо?
– Может, и надо. Да только стара я стала и так, как тогда, реветь уж не умею.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});- Чужак 9. Маски сброшены. - Игорь Дравин - Фэнтези
- У Пресноводья дуб зеленый… - Далия Трускиновская - Фэнтези
- Кладоискатели - Далия Трускиновская - Фэнтези
- Ворота - Далия Трускиновская - Фэнтези
- Королевская кровь - Далия Трускиновская - Фэнтези
- Троянский кот - Далия Мейеровна Трускиновская - Фэнтези
- Диармайд. Зимняя сказка - Далия Трускиновская - Фэнтези
- Пламя надежды - Павел Дробницкий - Фэнтези
- Драконьи грезы разужного цвета - Татьяна Патрикова - Фэнтези
- Академия Тьмы "Полная версия" Samizdat - Александр Ходаковский - Фэнтези