Шрифт:
Интервал:
Закладка:
И кинулся домовой дедушка с кулаками на Аникея Киприяновича.
Домовые нередко схватываются драться, но там, где никто их забаве не помешает. Правила драки у них довольно расплывчаты. Давным-давно, еще в пору деревенского житья, они были более определенными: одно дело, когда домовой дедушка защищает свое жилье, и совсем другое – когда пришлый домовой на это жилье покушается. Но один закон соблюдается свято: людей в свои разборки не путать!
Так что побоище на обочине асфальтовой дорожке можно объяснить только временным помешательством умов от вторжения кикиморы.
Прочие домовые сразу не сообразили, из-за чего лай и склока, потому с изумлением наблюдали за дракой, не решаясь вмешаться и развести буянов по углам.
И тут явился наконец виновник всей этой катавасии – тот, из-за кого сваха Неонила Игнатьевна билась об заклад с соперницами и затеяла свой хитросплетенный обман. Явился молодой домовой, ходивший пока в подручных у родного деда, – сам Трифон Орентьевич, наизавиднейший жених во всей округе.
– Дед, ты сбрендил? – с тем Трифон Орентьевич решительно отпихнул Аникея Киприяновича, а Мартына Фомича поймал в охапку.
– Пусти! Пусти, крысиный выкормыш! – верещал дед. – Я ему все кости переломаю! Ишь, чего удумал! Кикимору в наш дом подсадил!
Вот как преобразилось событие в голове у шибко взволнованного домового дедушки.
– Кикимор не бывает, – строго отвечал внук. – Это одни предрассудки деревенские.
– Ни хрена себе предрассудки! Вон же она лежит, кикимора!
– Где?
– Вон, на травке!
– Не вижу никакой кикиморы.
И точно, пока домовые дрались, помирающий странник подхватился и убрел куда-то.
– Морок! – воскликнул Анисим Клавдиевич. – Я ж ее своими глазами видел! Вот тут лежала и кряхтела!
– Кто? Кикимора? – уточнил Трифон Орентьевич. – И как же она выглядела?
– Да вроде… – Мартые Фомич задумался. – Вроде нашего дедушки Феодула Мардарьевича. Такая же ветхая. Только вся в клочьях…
– То есть, кикимора была с лица как мы, домовые? – продолжал следствие Трифон Орентьевич.
В отличие от прочих городских домовых, редких домоседов, он за недолгую свою жизнь успел постранствовать, побывал в деревне и даже ездил дважды на автомобиле, потому с его жизненным опытом считались и старики.
– С лица – да. Это она так перекинулась! – сообразил магазинный.
– Я ты, дядя, когда-либо кикимору видел? Не перекинутую?
Оказалось, что нет, и никто из присутствующих тоже не встречал.
– Так, может, это и был домовой?
– А глаза кто тогда отводит?!
Услышав, как на складе исчез и снова возник товар, Трифон Орентьевич крепко задумался.
– Значит, безместный домовой из-за Матвеевского рынка при вашей кикиморе состоял? – уточнил он. – И где же тот домовой?
Но Аникея Киприяновича, понятное дело, уже не догнали…
* * *Матвеевский рынок был по человеческим понятиям далеко – сперва на трамвае до вокзала, потом оттуда на другом трамвае. Но если у кого ноги здоровы и нет нужды тащить кошелку с дешевыми продуктами, то можно и пешком напрямик. Домовые транспортом не пользовались, разве что у кого брат-сват пошел с горя в автомобильные. Да и то – скорее ради баловства. Куда домовому путешествовать? На какие курорты?
Трифон Орентьевич прикинул – кто из знакомцев обитает за Матвеевским рынком. Очень его заинтересовала вся эта история с беглой кикиморой. То все в книжках про диковины вычитывал, а то – вон она, диковина, сама в гости пожаловала. И, потолковав еще с молодым домовым дедушкой Никифором Авдеевичем, обнаружил: знают они оба из тамошнего населения только сваху Неонилу Игнатьевну.
Женатому Никифору Авдеевичу сваха была уже не страшна. А вот Трифон Орентьевич призадумался – уж больно настырно она его домогалась, девку какую-то ему на шею пыталась навязать. А что за девка может жить за Матвеевским рынком? Безграмотная какая-нибудь, с кем разумного разговора не заведешь, а только приставить ее мертвую паутину обчищать и подгоревшие сковородки по ночам надраивать…
Однако любопытство оказалось сильнее неприязни к свахе и ее девке. Трифон Орентьевич собрался в дорогу.
Возня с книжками принесла ему ту пользу, что он немного освоил географию и выучился читать планы городов. У хозяев были хорошие автомобильные атласы, был и отдельный план, изданный для туристов и очень подробный. Трифон Орентьевич ночью расстелил его в кабинете, поползал по нему, сколько требовалось, и срисовал на бумажку маршрут до Матвеевского рынка. А на следующую ночь и отправился.
Домовые, как кошки, умеют перемещаться очень быстро, но на небольшое расстояние – дыхание у них короткое. Трифон Орентьевич был еще слишком молод, чтобы от быстрого шага за сердечко хвататься, но берег себя, двигался где – шажком, где – короткими перебежками. Рынок обошел чуть ли не за три версты – ходили слухи, что там обосновалась колония совсем уж одичавших безместных домовых, зовущих себя рыночными, и питаются они всякой дрянью, а говорят так, что не сразу и поймешь. Нравы, сказывали, у них мордобойные.
За рынком было уже попроще – начинались деревянные дома с печками, а там чуть ли не за каждой печкой свой брат домовой проживает. На первом же дворе Трифон Орентьевич переполошил сторожевого барбоса, вылез готовый к труду и обороне местный домовой дедушка, а дальше, слово за слово да от двора ко двору, к рассвету Трифон Орентьевич добрался до свахиной квартиры.
Неонила Игнатьевна обитала у доброй старушки. Старушка, впрочем, была убеждена, что подкармливает домового дедушку, а не домовиху-сваху. Правда, казалось ей странным, что не ведется никакой войны ни с тараканами, ни даже с пауками, о чем она особо просила, выставляя в особый уголок в чулане блюдечко с молоком. Откуда старушке было знать, что гонять тараканов – мужское занятие! А пауков Неонила Игнатьевна откровенно побаивалась.
Жила эта наивная старушка на втором этаже, третьего не было, а только чердак. Оттуда можно было попасть в чулан – так Трифону Орентьевичу и растолковали. И он спокойно двигался по указанному маршруту, когда из-за чердачной рухляди услышал приятный голосок:
– Неонила Игнатьевна! А я тебя заждалась!
Он остановился.
– Я это, Малаша, не бойся! – продолжал голосок. – Что же ты? Разведала? Узнала?
Трифон Орентьевич чуть вслух не охнул – девку из-за Матвеевского рынка, которую ему сватали, тоже звали Маланьей!
– Что ж ты встала в пень, Неонила Игнатьевна? Я одна пришла, без мамки! Не бойся!
Трифон Орентьевич понял, что сваха чем-то против невестиных родителей согрешила.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});- Чужак 9. Маски сброшены. - Игорь Дравин - Фэнтези
- У Пресноводья дуб зеленый… - Далия Трускиновская - Фэнтези
- Кладоискатели - Далия Трускиновская - Фэнтези
- Ворота - Далия Трускиновская - Фэнтези
- Королевская кровь - Далия Трускиновская - Фэнтези
- Троянский кот - Далия Мейеровна Трускиновская - Фэнтези
- Диармайд. Зимняя сказка - Далия Трускиновская - Фэнтези
- Пламя надежды - Павел Дробницкий - Фэнтези
- Драконьи грезы разужного цвета - Татьяна Патрикова - Фэнтези
- Академия Тьмы "Полная версия" Samizdat - Александр Ходаковский - Фэнтези