Бумажная оса - Лорен Акампора

в моем теле, напоминающей ноты ксилофона.

– Эбби, моя лучшая подруга!

Ты прижалась ко мне, и будто не было этих десяти лет. И какое теперь имеет значение, какие высшие силы сговорились, чтобы разлучить нас? Главное, что мы снова вместе.

– Пойдем, – скомандовала ты, потянув меня за локоть. Ты повела меня обратно в холл навстречу выходящей толпе и усадила на бордовый диван. Стоящий рядом диван был такой мягкий и воздушный, что тебе пришлось опереться на край подушки, утопая в ней, чтобы увидеть мое лицо. Украшения на твоем платье сияли во всей своей красе как на ладони: были видны все складки и грани искусно расшитого вручную стразами наряда. Находясь почти без сил, я почувствовала, как все плывет перед глазами.

– Эбби, Эбби, я так по тебе скучала, – неразборчиво произнесла ты, качая головой, и на твоем лице отразилась невыносимая печаль. Я поняла, что ты выпила лишнего. – За все эти годы у меня не было ни одной такой подруги, как ты. О, Эбби. Ты помнишь, как мы ходили к Анджело за пиццей? Помнишь, как мы пили рутбир[11], представляя, что это настоящее пиво? – и ты рассмеялась, откинувшись на диване.

Я рассмеялась в ответ и утонула в глубине твоих зеленых глаз.

– Помнишь, как играли в акул у меня в бассейне? – спросила ты, кладя руку мне на плечо.

– Конечно помню, – протянула я.

Затем твой голос стал звучать тише. Ты пристально смотрела на меня, слегка раскачиваясь:

– А помнишь те истории, которые ты придумывала, а потом я их изображала?

Когда ты произнесла это, твои глаза открылись еще шире, сквозь них пронеслась тень, и я поняла, что в тот момент ты вспомнила все.

– Ты придумывала такие необычные, невероятные истории, – продолжила ты, понизив голос.

– Какие из них ты помнишь? – затаив дыхание спросила я.

– Все. Я уверена, что помню абсолютно все.

Внутри меня пламя танцевало свой танец. Ты снова вытянула руку и схватила мою.

– Я ничего не забыла, – ты ненадолго прикрыла глаза, а когда открыла их вновь, то они заблестели уже совсем иначе. Из своей маленькой сумочки ты вытащила пачку сигарет «Американ Спиритс». Я смотрела, как ты затягивалась и выпускала изо рта сигаретный дым. Держа сигарету, ты смахнула волосы с лица и добавила: – Но, боже мой, это было так давно. Расскажи мне, что ты сейчас делаешь? Я слышала, что ты вернулась в университет.

– Да, да. Я снова там, – солгала я, и эта ложь больно ужалила меня. – Ничего особенного – дипломная работа, факультет кинематографии.

– О, это здорово! Это так здорово! Ты снимаешь кино, Эбби? Я всегда знала, что ты будешь этим заниматься.

– Так и есть, – услышала я свой голос. – Но пока совсем немного. Всего лишь экспериментальный материал.

Теперь ты широко улыбалась, глядя прямо на меня. Я не могла ошибаться. Я ощущала совершенно точно мощнейший поток энергии, проходящий между нами. Я была уверена, что ты тоже это почувствовала.

– О, скоро ты будешь работать над настоящими фильмами. Я знаю, так оно и будет. Я всегда в тебя верила.

Твоя рука все еще лежала на моей, крепко сжимая ее. А затем как будто опустился занавес, и перед нами показалась сцена. Это был мой сон – мы с тобой на диване. Рядом с нами настольная лампа с основанием из медных змей. И орхидея. Я подняла взгляд и увидела на стене над нами акварельные картины с изображенными на них кардиналами и палатками в пустыне. На тебе было платье, усыпанное стразами, на мне – фиолетово-черное платье-футляр, разделенное белой полосой, будто кинжалом. Моргнув, я обнаружила, что ты все еще была там со мной и смотрела на меня, как бы ожидая, что я все тебе расскажу.

Я поведала тебе о своем сне. О непослушных кнопках на телефоне, об улочках нашего города, особняке, вымощенном камнем, и плюще. Остановив свой рассказ о нашей безумной встрече во сне на том моменте, когда ты открыла дверь, я увидела в твоих глазах слово «да». Ты знала. Твоя рука все еще крепко сжимала мою, и твой взгляд блуждал по моему лицу. Я закончила свой рассказ про диванчик, лампу, изображение кардиналов, указала на окружающие нас вещи. Ты смотрела на меня, кивая головой в знак подтверждения. Мое сердце бешено стучало.

– Это потрясающе, Эбби. Это просто потрясающе.

Я надеялась услышать от тебя, что мы видели один и тот же сон, будто обе являлись его наблюдателями. Но вдруг твой взгляд стал каким-то рассеянным и не таким глубоким. Отпустив мою руку, ты прикоснулась ладонью к журнальному столику и стоящей на нем медной лампе. Ты уже не слушала меня, погружаясь глубоко в свои мысли.

Внезапно повернувшись ко мне, ты сказала:

– Послушай, Эбби, если ты когда-нибудь окажешься в Лос-Анджелесе, позвони мне. Мы просто обязаны хорошо повеселиться.

– Я бы хотела когда-нибудь там побывать, – ответила я, делая глоток воздуха.

– А ну-ка, дай мне свой телефон, – промолвила ты. Когда я протянула тебе свой старый раскладной телефон, ты рассмеялась. А я смотрела, как ты набираешь комбинацию цифр, будто секретный код из моего сна. – Пообещай, что этот номер телефона останется только у тебя, хорошо? Мне уже приходилось менять его дважды.

Мы встали с дивана, и, удерживая равновесие, ты коснулась моего плеча. Взглянув на меня, казалось, еще более пристально и осторожно, ты спросила:

– Эбби, помнишь, что я написала в твоем выпускном альбоме?

Я пыталась произнести: «Конечно помню. “Я все еще люблю тебя”», но эти слова не могли пробиться в сознание.

– Это действительно то, что я хотела сказать, – неразборчиво пробормотала ты. – Я надеюсь, когда-нибудь мы снова будем близки.

Еще какое-то время мы стояли там, в окружении обоев с беспорядочным цветочным орнаментом. На доли секунды это превратилось в место действия из фильма в стиле Перрена, снятого по нашему совместному с ним замыслу, с тобой в главной роли, с использованием декораций, полностью костюмированного и такого доступного для моего чувственного, медленного, полного любви анализа, прежде чем пленка раскрутилась и затрещала.

– Эбби, – послышался голос Кристи, вошедшей в комнату, – пойдем. Все закрывается.

И она увела меня в ночь.

На следующий день после встречи выпускников мы собрались на семейный ужин в честь Дня Благодарения. Снова почувствовав прилив алкоголя в крови, я плюхнулась на стул. В голове стучало так, словно там работал крошечный метроном. Сказка, случившаяся прошлой ночью, внезапно закончилась. Вместо того чтобы уютно сидеть с тобой на диванчике, я была зажата между своими родителями за