Бумажная оса - Лорен Акампора

вырезанные страницы сверху остальных, взглянув на тебя последний раз. Мой старый друг, просящим, умоляющим о помощи взглядом ты смотрела мне прямо в глаза. Мои сны говорили правду. Они никогда не ошибались. Они были реальнее жизни. Удерживая на тебе взгляд, я поняла, что наша связь никогда по-настоящему не прерывалась. Ты нуждалась во мне как никогда.

В последний день уходящего года я вновь увидела сон о доме на холме. Это был самый редкий из моих повторяющихся сновидений, сон, которого я так ждала и который мог пролить свет на происходящее. Во сне я оказалась в горной местности возле озера, настолько девственного, что я заплакала. «Это, – подумала я во сне, – то место, которое я искала всю жизнь, и я никогда не уеду отсюда». По мере того как разворачивался сон, я узнавала это место, предсказывая, что будет дальше. На холме я увижу белоснежный дом и мельком какого-то чокнутого гения внутри.

Я проснулась на пике эйфории. Сбросив одеяло, я спрыгнула с кровати прямо к туалетному столику и стала рисовать без остановки, прогнав маму, решившую зайти в комнату проведать меня. Я работала весь день. У меня не было аппетита и никаких других потребностей, кроме как запечатлеть этот сказочный пейзаж – детали белоснежного дома, словно покрытого сахарной пудрой, его мебель в стиле барокко, большие окна с видом на озеро и сверкающую над моей головой люстру. Это то самое место.

За окном валил свежий снег и ложился на землю поблескивающими пластами. Этот блеск был настолько ярким, что ослеплял до боли. Снег похрустывал под ногами, настойчиво напоминая о минусовой температуре за окном. Помню, что был Новый год. Новый, 2015-й. Эта цифра казалась мне какой-то неверной, сюрреалистичной, ослепляюще пустой. Я весь день рисовала. Передо мной раскинулась панорама в мельчайших деталях – белоснежный дом на холме, с его мебелью, каждой его комнатой и детьми, находящимися в нем. Каждый стул, каждый диван, каждый кристаллик в люстре.

Уже смеркалось, и небо окрасилось в синий цвет, настолько глубокий, что его края казались за гранью человеческого восприятия. Я ощущала заряд энергии и величия, как если бы я могла слиться с самим Богом, как если бы мое тело было машиной для божественного творения. Это было то самое чувство, которое я ждала. Теперь можно было отправляться к тебе. Я могла делать все, что пожелаю, и быть всем, чем пожелаю. Я с легкостью могла создавать шедевры. Закончив покраску стен холла, лестницы и перил, каждого высеченного прутика, каждой спирали, напоминающей раковину наутилуса, я тихо рассмеялась про себя.

Я обошла комнату по кругу. Вот обои с рисунками кроликов, которые я выбрала в детстве. Здесь были и растрепанные куклы, наследство от моей покойной бабушки, и керамические животные из чайных коробок, и стеклянные шары со снегом и фигурками дельфинов и танцоров внутри. Все аккуратно разложено по полочкам, припорошено пылью и омертвевшими клеточками кожи. Я кружилась по комнате, сжимавшейся с каждым вращением, до тех пор, пока у меня не закружилась голова. Я остановилась, но казалось, будто я продолжала кружиться. Стены все еще вращались вокруг меня, и я почувствовала, что расту. Я росла, упираясь ногами в пестрый старый ковер. Наконец, я смогла дотянуться и коснуться пальцами каждой стены, одним движением сметать все с полок, опрокидывать комод и шкаф и рассыпать их содержимое на пол. Я могла запросто насквозь пробить потолок и крышу. Я могла протиснуться сквозь гипсокартонные стены, выйти во двор, продолжая расти.

Пошатываясь, я стояла на ковре и смеялась над своей комнатой.

Глава вторая

Аэропорт Лос-Анджелеса был светлый и просторный, и люди, казалось, порхали по его пастельному ковровому покрытию, как перышки. И я стала одним из них, парила под указателями наземного транспорта, волоча за собой свой чемоданчик. Мне нужно было сходить в уборную, но я не решалась остановиться. Наконец, очутившись среди толпы воссоединяющихся пар, солдат, вернувшихся домой со службы, таксистов и водителей, я вытащила телефон и нашла твой номер, который ты сама для меня записала. Словно во сне, я нажала кнопку вызова и прижала телефон к уху.

Послышался щелчок, и голос на записи велел мне оставить сообщение. Наблюдая, как маленькая девочка в желтом платьице бежит навстречу своим бабушке и дедушке, я почувствовала, как мое сердце замерло.

– Привет, Элиза, – пискнула я, все еще глядя на девочку. – Это Эбби Грейвен. Угадай, где я!? В Лос-Анджелесе! Не могу дождаться встречи с тобой. Я в аэропорту. Перезвони мне.

Я положила трубку и прижала к себе телефон, тяжело дыша. Маленькая девочка с семьей направилась к раздвижным дверям и исчезла. Я вдруг ощутила присутствие окружающих меня таксистов, смесь запахов пота и одеколона.

Я пристально смотрела на вывеску на ленте выдачи багажа и ждала. И вдруг телефон завибрировал в моей руке, и вот я уже слышу твой голос, как давно забытую мелодию. Я улыбнулась в никуда, встретившись глазами с незнакомцами, которые тут же отвели взгляд.

– Эбби? – воскликнула ты. – Вот это да! Не думала, что ты приедешь.

– Сюрприз, – выдохнула я.

– Это действительно сюрприз, – сказала ты, и на заднем плане я услышала чужие голоса. – Ты надолго?

– Еще не знаю.

Минутное молчание.

– Где ты остановилась?

– Пока не знаю, – ответила я. – Я сейчас в аэропорту.

– В аэропорту, – повторила ты мои слова.

– Да. Я стою в зоне выдачи багажа.

– Ты не бронировала гостиницу?

Я слегка растерялась:

– Нет, гостиницы пока нет. Только я и мой чемодан. Что мне делать?

Последовала долгая приглушенная пауза. Может быть, ты прикрыла телефон рукой. Может быть, ты была не одна, и нужно было отойти в сторону, чтобы поговорить. Пауза была мучительной. Я хотела снова услышать твой голос.

И я сказала в пустоту:

– Это ничего, что я приехала, так ведь?

Наконец ты заговорила с тонкой металлической ноткой в голосе:

– Да, конечно, все в порядке. Почему бы тебе не взять такси и не приехать ко мне? У тебя есть ручка? Запиши адрес.

В такси стоял тошнотворный запах раскаленной кожи и синтетической обивки. По радио не было слышно ни музыки, ни новостей. Машина молча двигалась по проспектам и широким автострадам и наконец свернула на узкую извилистую дорогу через заросли холмов. В какой-то момент все признаки городской жизни исчезли. Это был Лос-Анджелес, такой, каким я не ожидала его увидеть: неплодородная холмистая местность, больше подходившая для диких котов, чем для кинозвезд. Где