Папа для потеряшек (СИ) - Свит Кэти

— Сиди тихо и чтобы ни звука, — говорю жестко.

— Ненавижу! — кричит. Я тут же захлопываю пассажирскую дверь.

Глава 10. Оля

Кидаюсь вперед, пытаюсь открыть дверь, но Макар ее заблокировал. С другой стороны дверь тоже оказывается заперта.

— Ненавижу тебя! Сволочь! Гад! Ненавижу! — Злость так и льется из меня.

Я так надеялась, что Маковецкий навсегда исчез из моей жизни. Так старалась его отпустить и забыть. У меня только недавно перестало сердце болеть при упоминании его имени.

Но нет же! Он появляется! В самый неподходящий момент!

— У-у-у-ух! — со всей силы дергаю ручку. Только это все бесполезно. Замок не поддастся.

Хоть окно выбивай, вот серьезно!

Представляю, как это будет выглядеть со стороны, и начинаю хихикать. А потом меня накрывает истерический смех.

Я смеюсь до колик в животе, меня просто сминает. Сгибаюсь пополам и продолжаю смеяться.

Не остановить.

Маковецкий, ты самый настоящий козлина. Вот кто ты!

Переспал со мной тогда в клубе, а наутро исчез. Конечно, понимаю, что мы ничего друг другу не обещали. Каждый из нас был согласен на близость, мы взрослые люди, можем сами решать, где и с кем спать.

Но блин! Я оказалась беременной! После первого раза! А Макар от меня отказался… Просто послал…

Я ведь звонила ему,просила о встрече. Хотела рассказать про малыша и про то, что решила рожать.

Беременность —это жизнь. Даже на маленьком сроке! Я без раздумья приняла решение. Аборт для меня не вариант.

Все мои попытки встретиться игнорировались. Мак просто взял и резко исчез.

Я терпеливо ждала. Надеялась, что Маковецкий вернется. Верила, что он появится. Ведь это же Мак! Самый смелый и самый надежный на свете человек.

Но как же я ошибалась… Во всем.

Он не вернулся.

Все, чего я была удостоена, это одно короткое и емкое сообщение:«Отстань от меня!»

Смех прекращается, на его место приходит опустошение. Молча смотрю вперед, за лобовое стекло.

Мак разговаривает с Ипполитом.

Я даже на расстоянии вижу, насколько непростой и напряженный разговор между ними. Маковецкий напирает, Смоленский не уступает. Кошмар…

Прячу лицо в ладонях.

Мои нервы не выдерживают подобного напряжения, голова начинает кружиться, дышать становится тяжело. Грудную клетку словно сдавило тисками, пытаюсь успокоиться, но тревога лишь набирает обороты. В панике озираюсь по сторонам, делаю очередную попытку выйти из автомобильного салона. Сердце слишком быстро стучит.

Только не сейчас. Только не это!

Я ведь не справлюсь с приступом, если меня накроет!

А-а-а-а! Блин! Блин!! Бли-и-и-ин!

Бью по оконному стеклу, дергаю ручку двери, нажимаю на всевозможные кнопки, до которых только могу дотянуться. Все бесполезно.

Опускаю голову, упираюсь лбом в спинку переднего сидения, закрываю себя руками от внешнего мира, сжимаюсь в комок. Дышу.

Мне снова становится плохо, и я банально не знаю, что с этим делать. Врачи обследовали меня вдоль и поперек и развели руками. Никто ничего так и не смог сказать.

Благо с наступлением беременности приступы прекратились, и я смогла нормально и спокойно жить. До сегодняшнего вечера.

Тело охватывает дрожь, холодный пот липкими щупальцами скользит по коже. Страшно до невозможности, успокоиться не удалось.

Закрываю глаза, заставляю себя думать о дочках. Они дома, в безопасности. Делаю мучительно медленный и глубокий вдох.

Панических атак у меня не было уже очень давно, но как действовать во время приступа, я помню прекрасно. Такое не забывается. Увы.

Фокусирую сознание на мыслях о девочках, заставляю себя вспомнить их расписание. Я как раз хотела проанализировать и понять, потянем ли мы с ними еще пару кружков.

Дышу. Не позволяю страху прорваться сквозь выстроенную мной оборону.

Вдруг начинаю тихонечко петь.

Атака медленно, но отступает. Каждый новый вдох дается свободнее и проще, боль в груди уменьшается, сердце, наконец, находит свой ритм.

Рядом со мной открывается дверь. Поворачиваю голову в сторону.

— Выходи! — рычит Мак.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Смотрю на него пустым, безликим взглядом. После приступа у меня не осталось эмоций, я опустошена.

— Зачем? — спрашиваю, а сама тем временем принимаюсь разглядывать мужчину. Не хочу принимать его гнев на себя.

Мне одного короткого взгляда достаточно, чтобы увидеть. Мак взвинчен до предела. Ипполит чем-то Маковецкого достал.

— Выходи, я сказал! — рявкает еще сильнее и громче.

Мда. Макар зол настолько, что не может сдержать себя.

Не спеша вылезаю из салона автомобиля, встаю перед мужчиной. Молчу.

Я веду себя как бездушная кукла. Скажет поднять руку—подниму.

Мне сейчас на Маковецкого по барабану. Пусть хоть топает ногами иорет с пеной у рта.

Ипполит уехал. Звонки прекратились.

Мда.

Вот и появился уважительный повод избежать ненужной свадьбы. На этот раз моя интуиция оказалась права, когда противилась отношениям с мужчиной.

Только на Маковецкого это не распространяется, блин! Стоит Макару появиться рядом, и внутри все начинает парить от счастья, я испытываю трепет и небывалую легкость.

Подобного не было ни с кем другим.

— Где мои дочери?! — напирает.

— А кто сказал, что ты их отец? — вопросительно выгибаю бровь. Между нами была лишь одна ночь. Он мой первый и единственный мужчина. И посмел об этом забыть! — Может, у меня помимо тебя была куча любовников? Сразу после тебя я еще с десятком мужиков переспала!

— Ты что несешь? — Мака трясет. Он вне себя от злости.

В глубине всегда внимательных глаз появляется лед.

— Мои дочери не от тебя! — заявляю не моргнув и глазом. — Ты никто, и нечего тут командовать. Ясно? Я уже взрослая и со своей жизнью могу разобраться САМА!

— Можешь втирать это кому угодно.— Маковецкий опасно щурит глаза. От его взгляда мурашки по телу. — Тебе меня не обмануть. Я их отец! Я знаю правду!

Мак дергает меня на себя, упираюсь руками в мощную грудь. За моей спиной захлопывается дверца машины.

— Говори! Кто отец твоих дочерей?! — Ярость Мака настолько сильна, что воздух вокруг нас вибрирует. Я вместе с ним начинаю дрожать.

— Это не ты! — стою на своем. — У тебя проблемы с зачатием. Твоя погибшая жена еще при жизни рассказала мне об этом, — применяю запрещенный прием. И тут же жалею об этом.

Макар делает резкий и глубокий вдох, крепко сжимает кулаки, желваки ходят ходуном на скулах мужчины.

— Она не могла тебе об этом сказать.— Его взгляд пылает.

— Почему же? — вопросительно выгибаю бровь.

Если идти, то до конца. Так ведь?

— Твоя жена очень о многом мне говорила. Поверь, — вспоминаю те беседы и горько ухмыляюсь.

Маковецкая была стервой еще той. Быстро догадалась, что я по уши влюблена в ее мужа, и отлично на этом играла.

Ой, чего только Аля мне не рассказывала… В какие подробности не посвящала…

А я верила. Слушала, тайно вздыхала, а потом плакала ночами в подушку. Потому что понимала: Макар никогда не полюбит меня.

Мак смотрит на меня таким взглядом, что дурно становится. Если бы можно было сжечь, то сжег бы давно.

— Раз ты решительно отказываешься от моего отцовства, то я это выясню иным способом, — заявляет безапелляционно. Мне становится дурно.

Мак хватает меня за руку и тащит к подъезду. Упираюсь, как могу, но по сравнению с ним я слишком слаба.

Он сейчас заставит меня подняться в квартиру, а там девочки. Стоит Маку их увидеть, так все. Он тут же убедится в своей правоте.

Мои дочери очень на своего папу похожи.

Блин! Что ж делать-то, а?

Глава 11. Оля

Кажется, я теперь четко знаю, что испытывают осужденные по дороге на эшафот. Непередаваемое ощущение.

Каждый новый шаг приближает меня к самому страшному, что только могло случиться в жизни. Макар скоро встретится со нашими дочерьми.