Доверие - Димитр Ганев

скрестив на груди руки и глядя в потолок.

Занин придвинулся к ней вместе со стулом и сказал уже серьезно:

— Нана, я говорю с тобой официально. Что сказала тебе Асина в прихожей? Подумай, не спеши с ответом.

— Тебя это очень интересует?

— Не меня — службу.

— Ты только за этим пришел?

— Асина и вправду почувствовала себя плохо?

— В медицинской практике есть такие случаи… Когда молодая, лишенная ласки женщина встречает вот такого нахала…

— Пожалуйста, оставь свои шутки. Скажи: ей действительно стало плохо или, может быть, есть какая-то другая причина?

— Поди спроси у нее, она ведь одна! — процедила Нана сквозь зубы.

— Что она тебе сказала? — настаивал подпоручик.

— Не она, глаза ее говорили! Думаю, ты прекрасно понял о чем.

— Ну, хорошо. — Он встал, взял фуражку. — Ладно, скажу!

Отобрав у него фуражку, Нана усадила Занина и, обняв за шею, стала страстно целовать его лоб, глаза, щеки. Он терпеливо ждал, когда кончится это своеобразное наказание.

— Просила ее извинить, — продолжала Нана. — Только и всего. Впрочем, звала нас в гости в другой раз… Если я буду занята, можешь отправляться один. Теперь найдешь дорогу. Будет и бастурма из серны, и овечья луканка, и кислое молоко… И милый диалог в комнате, освещенной красной лампой.

— Спокойной ночи, — сказал подпоручик, надевая фуражку.

Он слышал, как нервно повернулся ключ в замке за его спиной.

Шагая по улице под моросящим дождем, Занин попытался подвести итог всему тому, что предстояло сделать этой ночью и что он предварительно согласовал в штабе. План его сводился к следующему: ночью милиция должна была освободить задержанного в автобусе Саира; он явится в Красново после полуночи; Караосман, который, безусловно, был на нашей территории, знал, что Саир задержан; теперь же, узнав, что его освободили, непременно явится к нему домой; подпоручик воспользуется помощью Наны, которая проведет его в дом Саира, уже окруженный (засада во дворе и на сеновале), затем, проводив Нану, вернется и возьмет на себя руководство задержанием или ликвидацией Караосмана… Первая часть его плана была более или менее выполнена, хотя сейчас, оценивая результаты, он понимал, что план несовершенен, а в некоторых отношениях даже наивен: какая-то мелочь, до сих пор неизвестная ему, портила всю игру…

Ворота вырисовывались все яснее. Все рельефнее выступал силуэт часового. Подпоручик спешил доложить командиру обстановку, а потом вернуться к дому Саира и взять на себя руководство засадой.

7

Капитан Игнатов заканчивал бриться перед маленьким зеркальцем в своем кабинете, когда, постучав, вошел подпоручик Занин. Для командира участка были приготовлены две комнаты в постройке, которые служили когда-то кухней и столовой лесничества, но Игнатов редко туда заходил: то был на границе, то служба задерживала его в кабинете на всю ночь.

— Садитесь, подпоручик, — сказал Игнатов, не оборачиваясь. — Как дела? Что-то уж слишком быстро вы нагостились! Или, может, отказались от этой идеи?

— «Нагостились»! — Занин достал сигареты, закурил. — Вы были правы. Все не так просто, как казалось, когда мы обдумывали вариант-один… Хозяйка, которая, должен вам признаться, вначале спутала мои понятия о форме и содержании, была мила и любезна. В общем и целом она не обманула моих ожиданий. Но!.. Внезапно, без всяких видимых причин, «разболелась», и мы…

— Вы, естественно, ничего не понимаете в медицине, но медсестра — разве она не поставила диагноз?

— Нервный кризис на «сердечной» основе, как Нана мне объяснила.

Занин улыбался, стараясь придать меньше значения провалу операции в доме Саира. Игнатов слушал его, вытирая лицо, потом обернулся, снял с вешалки китель.

— Ну и как, подпоручик, устраивает вас такой диагноз?

Стоя посреди кабинета, Игнатов застегивал пуговицы летнего кителя. Он задавал Занину вопросы, но мысли его были далеко. По усталому лицу пробегали беспокойные тени.

— Вы всегда учили меня не терять веры, господин капитан!

— Который час? — спросил Игнатов.

Занин посмотрел на карманные часы.

— Двадцать один пятьдесят. Надо идти. Вариант-один остается в силе, не так ли?

— Не спешите, — сказал Игнатов. — Сядьте. Засады уже излишни. Или вы не согласны?

Сев к столу, капитан вертел ручку телефона.

— Я не вполне уверен, — ответил Занин, пожав плечами.

— Оцените как следует обстановку. Когда… Один момент… Алло!.. Стефанов, немедленно снимите засады по варианту-один и ровно в двадцать два десять постройте личный состав на плацу… Всех без исключения!

— Не кажется ли вам, что мы спешим, господин капитан? — нерешительно спросил Занин. — Вы утвердили план…

— Командир утверждает, командир корректирует или отменяет, подпоручик! — ответил Игнатов.

— Так точно, но… — Занин не смел возражать, понимая мотивы, вынудившие Игнатова принять такое решение. — Мы отказываемся от варианта-один?

— Как раз наоборот. Дополняем план действий в соответствии с изменившейся обстановкой. — Капитан подошел к дивану, сел рядом с Заниным. — Ну и как же выглядит супруга нашего общего друга Саира Курталиева?

— Вам надо на нее посмотреть! — засмеялся Занин, стряхнув пепел с сигареты. — Но когда она без чадры.

— К чему мучить мою старую холостяцкую душу?.. В святом евангелии, которое вы так часто цитируете, сказано: «Не введи меня во искушение, но избавь меня от лукавого!» Получим мы информацию о Караосмане?.. Придет он этой ночью к Саиру или подошлет кого-то другого? Что думает разведка?

— Если узнает, что Саир вернулся, придет.

— А если не узнает?

— Ваш вопрос заставляет меня склониться к мысли, что и при отсутствии информации он все-таки придет…

— Это другое дело!

Зазвонил телефон. Игнатов снял трубку, хмуро выслушал. Густые его брови сошлись на переносице.

— Слушаю, господин полковник! — сказал он. — Лично я беру на себя ответственность… На основе предоставленных мне прав. Разумеется, со всеми вытекающими последствиями. Так точно, господин полковник, в доверенном мне районе государственной границы. Слушаюсь!

Он положил трубку, глядя на телефон, будто все еще выслушивая указания начальства, взял из пепельницы сигарету, попробовал затянуться и, убедившись, что она погасла, смял ее. Телефон снова зазвонил.

— Игнатов слушает, — ответил капитан. — Хорошо… Объявите, подпоручик, всему личному составу, что завтра будут занятия на стрельбище, и отпустите всех отдыхать. На эту ночь — никаких патрулей по селу… Вы — нет! Жду вас.

Занин все еще не мог разгадать замысла командира, а самолюбие не позволяло задавать лишних вопросов. Он молча курил. Уже не в первый раз Игнатов пользовался в игре такими внезапными ходами — разумеется, не без его ведома, — но сейчас капитан или хотел его помучить, понуждая сделать реальные выводы из сложившейся обстановки, или сам пока не решил окончательно, какой предпринять тактический ход.

Вошедший строевым шагом поручик немного его отвлек — Занину не по душе была дисциплина в прусском духе, насаждаемая Стефановым. Игнатову же именно