Доверие - Димитр Ганев

и не подавать виду, что он ей небезразличен, но где-то внутри все в ней сжалось. Не сдержавшись, она бросила, натянуто улыбаясь:

— Даже самая прекрасная тюрьма — это прежде всего тюрьма.

— Не скажи! — продолжал шутить подпоручик, подсаживаясь к столу. — Если идешь туда по доброму согласию со стражем…

Асина впервые видела этого смуглолицего юного офицера. У него были синие глаза и черные волосы — природа иногда делает исключения из собственных правил, — и это почему-то привлекало Асину. Вскоре ей стало казаться, что она давно уже знает Занина.

— Если хозяйка уважает своих гостей, она тоже должна сесть! — сказал Занин, видя, что Асина продолжает стоять.

Вскочив, он отодвинул стул и подождал, когда Асина сядет.

— Обычаи не позволяют женщине сидеть за одним столом с мужчинами, — сказала Асина, наклонив голову в знак благодарности, — Но я больше уважаю своих гостей, чем обычаи… Пожалуйста, угощайтесь. Правда, все наскоро. Салат по-фракийски, а бастурма — по-родопски! В следующий раз постараюсь встретить вас получше.

— Будем надеяться, что это произойдет скоро, — повернулся к ней Занин. — О, превосходный салат! Нана, воздай должное хозяйке, не жди, чтобы тебя упрашивали!

— Значит, ты снова готов быть нашим гостем? — спросила Нана, беря вилку.

— Будете в Краснове — заходите, — приглашала Асина, разливая по рюмкам мастику.

— Но я живу через два дома от вас, госпожа!

Асина посмотрела на него удивленно.

— Да, через два дома и через реку! И если это правда — и только правда! — пусть господь бог не откажется от моей грешной души! И… ваше здоровье! Как единственный мужчина за столом, беру на себя приятную обязанность провозгласить этот тост. Ваше здоровье!

Хрустальный звон раздался в комнате.

На террасе залаял Жеп.

— Если есть бог и если он тебя слышит, он непременно подымет руку, чтобы опустить ее на твой рот! — сказала Нана.

— У каждого свой бог, уважаемая госпожа, — ответил Занин с напускной серьезностью.

— И кто же твой бог? — спросила смеясь Нана.

— Женщины! — ответил Занин и добавил: — Красивые женщины.

— Ну как, Нана, угадала я, а?

Асина протянула руку к бутылке, но не взяла ее, задержав взгляд на лице подпоручика. Потом взяла бутылку, наполнила рюмки и опять засмотрелась на это незнакомое и в то же время такое знакомое лицо. Ей казалось, она где-то его видела. Но где? И это родимое пятно… Не тот ли это человек, который прошлым летом стрелял в Караосмана у мельницы? А потом прошел мимо нее, сорвал лист табака и бросил на ходу: «Собирайте его, но не курите!» Да, конечно, это он! Только тогда он был в солдатской форме, у него не было погон… Асина слушала Занина, провозглашающего новый тост, но в то же время слышала и нечто другое: в погребе кто-то был, она явственно уловила там шаги. Побледнев, она еще раз внимательно посмотрела в лицо Занина и вышла в прихожую.

— Что? — спросил Занин.

— Думать надо, что говоришь! — упрекнула его Нана и выбежала вслед за Асиной.

Та стояла, прислонившись к стене, закрыв лицо ладонями.

— Что с тобой, Асина? — Нана сжала ее руки. — Не обращай внимания, он шутит! Он отроду такой. Ася, пожалуйста, я тебя прошу, не сердись на него… Что, тебе плохо?

— Уходить вам надо, Нана. Как можно скорее. Извинись за меня перед ним, но я… — шептала Асина, уверенная, что в погребе Караосман.

— Ася, что случилось?

— Я, как сестра, тебя прошу: уходите; так надо…

— Хорошо, хорошо, милая, успокойся. Если я буду нужна, приходи. Жду тебя завтра. Успокойся!

— Прости меня.

— Ничего, Ася, ничего. А ты ляг полежи…

Вскоре ступени лестницы заскрипели. Жеп тявкнул и смолк.

На улице моросил мелкий дождик.

6

Прислушиваясь к тихому шуму дождя, Нана лежала в постели с открытой книгой в руках. Ей оставалось еще страниц десять «Капитана Дрейфуса», но, сколько ни пыталась сосредоточиться, мысли ее были там, в доме Саира. Она положила книгу на грудь, задумалась: «Может, Асина вела себя так от страха? Да нет, не боится она Саира. Не боится даже его угроз повесить ее, если увидит, что она разговаривает с чужим мужчиной. Но почему же тогда, так радушно приняв гостей, вдруг… И почему так странно смотрела на Занина? Влюбилась, что ли?»

Не отрывая взгляда от маленькой бабочки, сидящей-на потолке, Нана вспомнила подробности, которые могли бы помочь ей разобраться в нахлынувших сомнениях. Прежде всего вспомнила момент знакомства: Занин задержал руку Асины дольше, чем это принято. Когда чокались, она смотрела на него во все глаза, как-то загадочно, странно. А Занин, Занин! Он ведь знал это синее платье. Оно, конечно, красивое, но подпоручик никогда не засматривался на нее, Нану, так, как в этот вечер на Асину… И все-таки чего она испугалась?

Нана совсем уж готова была объяснить странное поведение Асины страхом, что появится муж. Но в глазах Асины был не страх, а нечто иное: какой-то неистовый пламень.

А Занин, Занин… Раньше он заходил к ней, но в этот вечер отказался: «Служба, дорогая, вынуждает меня отказать тебе».

Она любила Занина. Может, поэтому все подозрения казались ей сейчас обоснованными. Она уважала Асину за сильный характер, за врожденное чувство прекрасного, уважала и в то же время жалела эту молодую женщину, которая будто послана ей, чтобы не было так одиноко, чтобы было с кем делиться самыми сокровенными мыслями…

Хлопнула калитка, во дворе послышались шаги. Накинув халат, Нана выглянула в окно. Она узнала Занина. С бьющимся сердцем подбежав к двери, повернула ключ. Занин вошел в комнату, снял фуражку и, с улыбкой искоса оглядев Нану, сказал:

— Прости.

— Наконец-то! — Видно было, что терпение ее на исходе и что, если он будет продолжать держаться с ней так, как в доме Саира, в следующий раз она еще подумает, открывать ли ему. — Сообразил все-таки, что и в этом пустынном краю существуют правила хорошего тона… Садись.

— Аллах прогнал меня из дома Саира, господь возвращает меня к тебе, дорогая, для исповеди и прощения!

— Мое жилье не мечеть и не церковь, господин подпоручик! Как же ты бросил свою службу?

Занин сел к столу, положил ногу на ногу и принялся перелистывать книгу. Оба молчали. Наконец он поднял голову. Стоящая около него Нана смотрела на него с плохо скрываемым раздражением.

— Какой же ты друг? — Занин покачал головой. Бросив на стол «Капитана Дрейфуса» и словно выжидая, как Нана отреагирует, добавил: — Чувства угасают быстро… Разве я виноват? Не огорчайся.

— Да я больше огорчаюсь, выбрасывая изношенное белье!

Он засмеялся.

— Ничего смешного, господин подпоручик! — крикнула Нана,