Офицеры. Книга вторая. У края - Роман Булгар

Пройдя через здание вокзала, лейтенант оказался на ступеньках перед Привокзальной площадью. Бегущая новостная строка, сама не веря себе, моргнула, исправилась и выдала новые сведения о температуре воздуха. +42 градуса по Цельсию в тени. Побит новый рекорд метеонаблюдений. А может, то датчик вышел из строя…

Спускаясь в подземный переход, парень машинально думал о том, что как бы то ни было, но тепло ему нравилось больше, чем холод. Жару он всегда переносил довольно легко. Еще на первом курсе Рэм усвоил одну непреложную истину. Чем больше пьют, тем сильнее потеют. Чем больше потеют, тем сильнее хочется пить. А вместе с соленым потом уходят силы. И напротив. Чем меньше пить жидкости, тем меньше пота. И жажда уже не особо мучит.

А вот с холодом он не дружил. Если на ногах парень переносил стужу относительно спокойно, то ночью никак не мог заснуть, пока не согреется. А как можно еще согреться, если кругом холодно. Вот и лежал он, мучился, дрог и ворочался до самого утра…

По бывшей Малой Арнаутской улице, а ныне улице Чижикова нескончаемым потоком пер шумный людской поток. Одни спешили на Привоз; другие торопились попасть на Автостанцию; третьи просто глазели по сторонам, изучая витрины магазинов. И им жара, видно, была нипочем. Конец августа. Южный город. Раскаленный зной – один из его непременных атрибутов.

Свернув на Пушкинскую, Рэм нырнул в полуподвал, откуда незримо веяло прохладой. Кафе-бар. Наливали спиртные напитки, подавали горячие закуски, разносили мороженое. Три в одном…

Не глядя на вывешенное меню, лейтенант заказал сто граммов водки, порцию сосисок и двести граммов мороженого на десерт. Медленно тянул он в себя пахнущую спиртом жидкость и с тоской размышлял о том, что время бежит, а его Дины все нет и нет.

В голову вдруг пришла мысль о том, что жена уже на перроне, и парень торопливо застучал вилкой, почти не жуя, проглатывал куски. Вкус мороженого Рэм не почувствовал. Мог бы он в таком случае пломбир и не брать. Кабы знать бы про то, кабы знать…

На память ему невольно пришли подзабытые строчки:

Кабы знать, куда повернет телегаБез оглоблей скачущей судьбы,Может, вышло бы все по-другому.А теперь… Кабы знать бы, кабы!..

Зря он, однако, спешил и торопился вернуться на вокзал. Дина не пришла, и тоска снова со всей силой навалилась на него. Водка, закинутая им на пустой желудок, не помогла. Она лишь усугубила ноющую боль, возможно, уже случившейся утраты, во что ему не желалось верить и хотелось закричать во весь голос: «Стойте же! Верните все назад! Начнем все снимать сначала!»… Но, увы…

Тыльные ворота штаба округа раскрылись, и из них вылетела черная «Волга», «тридцать первая». За рулем сидел молоденький прапорщик. На переднем пассажирском сидении важно восседал Мартов. Сзади устроились Славка и Даша, которую прихватили с собой. После того, как решится неожиданно всплывшая проблема, генерал собирался устроить журналистке небольшую экскурсию. Его уже успели ввести в курс того, что муж Славки запропастился. Он пока не видел в том особых причин для сильного беспокойства.

В крайнем случае, гуляка мог отправиться в Брест на самолете. В запасе у молодого лейтенанта оставалось бы еще целых два дня.

– С кем не бывает… – философски заметил зам командующего, заговорщицки подмигивая Славке. – Дело молодое. Все образуется. Всю ночь молодцы гуляли, до обеда отсыпались. Сейчас он уже, наверно, сидит дома, дрожит в ожидании твоего праведного гнева.

– Спасибо, папа Владлен, успокоил… – девушка задумчиво теребила пальчиком губки. – Умеешь ты сказать…

Если все обстоит именно так, как нарисовал Мартов, то злиться на мужа у нее особых причин нет. Или же почти нет.

– Последнюю ночь мог бы провести и в семье, – качнула она укоризненной головой. – Не на один день уезжает, стервец…

– Славка! – коротко хохотнул генерал. – Перед смертью не надышишься! Он весь лейтенантский отпуск неотступно был перед твоей персоной. Ты должна его понять. Прощание с друзьями, многих из которых он, возможно, больше никогда не увидит…

Все, что говорил Мартов, выглядело вполне логично, и Славка умом это понимала, но душа ее продолжала возмущаться:

– Ты вечно его защищаешь. Ваша мужская солидарность…

– Если сильно хочешь, Славка, езжай с ним до Бреста, – Мартов хитровато прищурился.

И такой вариант у него не исключался. По его указанию давно забронировали два мягких места в спальном вагоне.

– Приехали, – негромко произнес водитель Сережа, выскочил, обогнул капот и услужливо распахнул дверцу перед своим шефом.

Двенадцатиэтажная «свечка», выкрашенная в голубой цвет, выстроенная по специальному проекту. «Голубая мечта», как метко окрестили элитный дом в народе. Квартиры в нем получили одни «блатные» из числа военнослужащих. Полковники и генералы из штаба округа, штаба тыла и строительного управления округа. И Славка каким-то непостижимым образом оказалась в числе всех тех счастливчиков, которые стали обладателями ключей от квартир.

Сама она особо не задумывалась, а близкие родственники в своем желании оградить девушку от лишних забот благоразумно не посвящали ее в сложнейший механизм выдачи ордеров.

Хотя на словах со всех высоких трибун вещали и твердили о главенстве закона при распределении выделяемого жилья, на самом деле, кроме общей очереди, в которую выстраивались все офицеры, не имеющие квартир, существовали льготники и прочие, о которых вслух обычно не упоминали, но кого всегда имели в виду…

– Он уже дома, ждет тебя, – генерал положил на место трубку радиотелефона. – Подниматься наверх не хочу. Сама, Славка, с ним разберешься. Не буду вам мешать выяснять отношения. Третий в этом деле, так сказать, лишний. Через десять минут машина придет в твое распоряжение. Отвезет вас на вокзал. Не тяни. У меня мало времени. Заводи, Сережа, поехали…

В глубине салона сидела Даша, скромно опустившая глазки.

Разъяренная фурия ураганным вихрем ворвалась в квартиру и с порога угрожающе закричала:

– Баталов! Скотина! Я тебя убью!

Молодой лейтенант, пряча виновато бегающие глаза, шагнул к ней, поймал ее гневно размахивающиеся кулачки.

– Прости, Мира! – примирительно произнес он, опускаясь на колени. – Пацаны специально напоили меня. А утром, подлецы, не разбудили. Голова до сих пор гудит…

Проштрафившийся муж прекрасно знал, что все его спасение в смиренном покаянии. Ни в коем случае не следовало переть буром. Возмущенную женушку надлежало, как кошку, ласково гладить по шерстке, и она превращалась в шелковистую и пушистую мягкую игрушку. Но стоило ему ненароком пройтись против шерсти, как она тут же становилась на дыбы…

– Я вижу… – фыркнула Славка, заметив возле бара бутылку коньяка. – С утра у нас опохмеляются аристократы и дегенераты. Ну, допустим, в принадлежности к высшему классу аристократов ты, дорогой, замечен не был. Господи! – она театрально возвела очи к потолку. – Я вышла замуж за дегенерата! Угораздило…

Не поднимаясь с колен, парень крепко обнял девичьи ноги, тесно прижался к ним лицом. В душе он ликовал. Ему не стоило большого труда догадаться о том, что его простили.

– Я готов был их всех поубивать! Подлецы!

Привычным движением его ладони поднялись вверх по бедрам, по-хозяйски обхватили упругие ягодицы. Славка прерывисто и тяжело задышала, что само по себе уже слыло хорошим знаком. После физической близости женушка утрачивала весь свой боевой настрой и начинала умиротворенно мурлыкать. Главное, чтобы она не нажаловалась на него Владлену Сергеевичу, от которого во многом зависела вся его будущая карьера. В редкую минуту теплой откровенности генерал иезуитски улыбнулся: «Обидишь Славку, смешаю тебя с дерьмом! Славка для меня больше, чем приемная дочь! Она дороже мне любого родного человека!»

– Баталов! – простонала Славка. – Остановись!

Уже готовая охотно шагнуть к широкой кровати, она с трудом вспомнила о том, что их внизу будет ждать машина. Задержись они больше уговоренного, придется им вызывать такси, терять время…

– Владлен дает нам свою машину. Иначе ты сам попрешь свои чемоданы на вокзал…

– И так всегда! – искусно пряча от жены досаду, Костик старательно растянул губы в клоунской улыбке.

– Нечего было шляться неизвестно где и с кем по ночам! – мгновенно отпарировала Славка. – Профукал свой шанс…

В голосе жены снова прозвучала затаенная обида, и Баталов решил обратить все в шутку, разрядить обстановку:

– Смотри, что накрапал один из наших пиитов. Я специально для тебя на листок переписал…

Попутно умело подчеркнул он голосом, что постоянно только и думает что о своей дражайшей половинке. Достал он из кармашка блокнотик, нашел нужную страничку и продекламировал: