Волшебный миг - Патриция Мэтьюз

Она попыталась вспомнить, что еще говорил ей Купер. Итак, надо решать — не отказаться ли вообще от мысли о раскопках. На Эване лежала большая часть многочисленных мелких проблем, касающихся организации экспедиции, это верно; но ведь она не один раз ездила в экспедиции с па, и у нее было достаточно опыта, чтобы знать, как все это делается. К тому же доктор Вильялобос может взять на себя большую часть дела. Если он, конечно, захочет продолжить начатое теперь, когда исчез Эван.

Археолог, разумеется, был другом отца Эвана, а не его самого. Для полноты картины нужно добавить, что Эван никогда не встречался с доктором.

Карта, на которой было показано расположение древнего города, получена от доктора Вильялобоса. Она попала в руки папы за несколько месяцев до его смерти вместе с письмом, в котором доктор сообщал, что не в состоянии финансировать столь долгосрочную экспедицию. Мексиканское же правительство до настоящего времени не выказывало особого интереса к поискам затерянного города, в существование которого верили только археологи, в том числе и доктор Лонгли; Мексика совсем недавно покончила с кровавой революцией, поглотившей уйму средств, у страны есть другие заботы, поэтому-то доктор Вильялобос и писал, что не может обратиться к правительству за финансированием дорогостоящей экспедиции.

Мартин Лонгли уладил дело с финансированием, получив грант от колледжа, где он преподавал, но грант был ликвидирован после его смерти. Эвану удалось достать деньги; Мередит не знала, каким именно способом, и не расспрашивала об этом брата. Тем не менее деньги нашлись, и многие расходы экспедиции были уже оплачены. И если теперь она откажется от раскопок, уже потраченные средства окажутся выброшенными на ветер.

Да, она продолжит экспедицию! И, сама того не сознавая, Мередит энергично закивала головой.

Дверь в противоположном конце вагона-гостиной открылась, и Мередит увидела входящего Харриса Броудера. Никакого желания беседовать с ним у нее не было. Но Мередит не удержалась от тихого восклицания, которое говорило о том, что она его заметила. Броудер замер на полушаге.

— Мередит! Вы еще не легли? — Он подошел к ней и пододвинул себе стул. — Вы так и не смогли уснуть, да?

— Да, — сдержанно отозвалась она, — я беспокоюсь об Эване.

— Я тоже. — Он кивнул, встретив ее взгляд. — Я помню, что недавно сказал вам. И хочу принести извинения за свои слова. Я был не прав. Мне показалось, что это просто очередная проделка Эвана, но я только что говорил с кондуктором, и он сказал, что Эвана в поезде нет…

Мередит внимательно смотрела на него. Кажется, он говорит вполне искренне, хотя при этом она уловила в его глазах хитрый блеск. Но, учитывая, что этот человек ей антипатичен, впечатление могло быть и ложным.

А Броудер продолжал:

— И все же я уверен, что в конце концов Эван найдется. — Он замолчал и внимательно взглянул на нее. — Надеюсь, вы не сочтете меня бесцеремонным… но я должен знать, конечно… вы не намерены отказаться от экспедиции?

— Нет. Нет, я не намерена отказываться от экспедиции. Думаю, что папа одобрил бы это.

— Вот и хорошо! — Броудер энергично кивнул, явно с облегчением. — Я был бы очень огорчен, если бы дело, зашедшее уже так далеко, застыло на мертвой точке. Я должен защищать свои капиталовложения. И уверен, Эван будет доволен вашим решением, когда появится снова.

Она наклонилась вперед, намереваясь спросить его, что он имел в виду, говоря о защите своих капиталовложений, но Броудер уже поднялся.

— Мне кажется, теперь я усну, — сказал он. — И вам, Мередит, тоже лучше отправиться спать. Вы, наверное, очень устали. — Он улыбнулся. — Спокойной ночи.

Она откинулась на спинку стула и молчала, пока он не ушел. Теперь по крайней мере ей понятно, что связывало Эвана с этим человеком: он, очевидно, помог найти деньги для финансирования экспедиции. Но чем он руководствовался? Для чего, о Господи, Харрису Броудеру вкладывать деньги в археологическую экспедицию? Вопрос непростой, из тех, на которые нельзя ответить сразу.

Она решила обдумать его позднее.

Погруженная в свои мысли, Мередит задремала; ей приснился золотой город, прячущийся в густых зарослях диких джунглей, и золотая статуя — приземистый человек с глазами, горящими рубиновым огнем. Ей снилось, что она все ближе и ближе подходит к статуе, а потом статуя начала падать со своего высокого пьедестала, накренившись в ее сторону. Мередит повернулась, чтобы убежать, но было уже поздно: статуя обрушилась на нее всем своим весом…

Девушка проснулась с невнятным криком и в страхе огляделась — не видит ли ее кто-нибудь. Но в вагоне-гостиной по-прежнему было пусто.

Она встала и поспешно направилась в свой спальный вагон, охваченная желанием просмотреть карту и другие данные, переданные ее отцу доктором Вильялобосом.

Войдя в свое купе и закрыв дверь на засов, она достала кожаный портфель, в котором хранила все документы.

Эван хотел держать его при себе, но Мередит настояла на том, чтобы портфель находился у нее, — тогда она могла бы как следует изучить все материалы.

Открыв портфель, она сунула в него руку — и тут же ее охватило отчаяние. Портфель был пуст!

Заглянув в него, она не увидела ничего. Не веря своим глазам, Мередит перевернула портфель вверх дном, потрясла. Ничего!

Мередит опустилась на полку; мысли ее метались. Она отчетливо помнила, что, сев в поезд в Веракрусе, она проверила содержимое портфеля — все документы были на месте. И вот они исчезли!

Может быть, бумаги взял Эван? Но, насколько ей известно, он ни разу не заходил в ее купе.

Значит, остается одно-единственное объяснение: ночью, пока она отсутствовала, кто-то вошел в ее купе и украл все, что было в портфеле!

Глава 3

Среди шума и суматохи, неизбежной по прибытии крупного состава, Мередит искала глазами доктора Рикардо Вильялобоса.

Найти человека в Толпе, пребывающей в беспорядочном движении, казалось делом безнадежным. Уличные торговцы, навязывая свой товар, кричали на разные голоса:

— Сеньор, сеньора, вот прекрасное пончо из чистой шерсти! Вот серебряный кулон, взгляните, сеньорита, — в виде голубя! Он принесет вам счастье! Вот гребни для волос, настоящие черепаховые гребни!

На вокзале можно было встретить все возможные типы и разновидности представителей мексиканского общества: богатые высокомерные испанцы в темных узких брюках, белых рубашках и широкополых шляпах рядом с индейцами, облаченными в белые одежды и яркие мексиканские шали, пестро разряженные метисы в разнообразного покроя платьях, начиная с местных национальных костюмов до европейских, бедняки в пестрых лохмотьях, дети, старики…