Просто жить. Рассказы - Валентина Лызлова

Боясь, чтобы никто её не опередил, Феня прошмыгнула в дом соседей и с порога зачастила:

– Лизавета, не одолжишь ли мне… – и вдруг замолчала, увидев Риту. Она потеряла дар речи, поразившись, насколько та изменилась. Сама худющая, глаза ярко-зелёные, на голове копна вместо привычной косы, на курточке и брюках всякие металлические штучки-дрючки…

– Салют, тёть Фень! Как жизнь молодая?

– Да… живём помаленьку, – ответила ошарашенная соседка. – Чё нам деется! А я тебя, Ритка, с трудом признала. Кака-то ты… не така…

– Да, имидж у меня теперь такой. И, вообще, не называй меня Риткой. Я теперь Марго.

– Королева, что ль, котору в телевизере казали? – тётка Феня свела брови и поглядела на Риту чуть искоса поверх очков.

– Ну, типа того…

– Ну, ладно, Марго так Марго, – кивнула соседка. А про себя подумала: «Это чё ж такое сделалося с девкой? Уезжала нормальная, а приехала полной расфуфырой! Не-е, всё-таки в городу народ портится».

Баба Лиза поставила на стол вскипевший самовар и, понимая, что гостья сейчас добровольно не уйдёт, сказала:

– Садись, соседушка, чаёвничать будем. Внучка вон всяких гостинцев навезла.

Рита скрылась за занавеской, а через минуту вышла в чёрном блестящем халате с какими-то диковинными птицами на спине. Тётка Феня всплеснула руками:

– Ой, кака красотишша!

– А то, – гордо сказала «Марго», – мы хоть и деревенские, а прикид у нас что надо. Фирма!

Последнее слово она произнесла с ударением на последнем слоге.

– А чё такое прикид и фирма? – спросила гостья. В душе у неё поселилось лёгкое волнение. Ведь прежде, чем народу рассказать, надо самой всё понять. Она уцепилась за первые незнакомые слова, ещё не зная, что ждёт её впереди.

– Это значит, заграничная одёжка по последней моде.

– Дорогушшая, наверно?

– Не дороже денег.

Трапезничали почти молча. Баба Лиза с внучкой иногда перекидывались между собой практически ничего не значащими фразами, понимая, что их разговоры станут достоянием всей деревни. Но соседка, шумно прихлёбывая чай из блюдечка, не очень-то и слушала их. Надо было успеть перепробовать все вкусности, которые были на столе.

– Ба, что-то тихо у тебя, непривычно как-то, включила бы ящик.

– Телевизор, что ль? – догадалась баба Лиза. – Дак не работает он. Давеча сильный ветер был, антенну-то поворотил, так только полосы одне и глядела. Серёга-сосед согласился за бутылку поправить. Ну, я, старая дура, и дала ему её загодя. Выпил он, как положено, для зачину, и полез на крышу. Пошатнулся там, ухватился за антенну, да так вместе с ней и рухнул. Хорошо, в черёмухах запутался, а то бы насмерть разбился.

– А радио где?

При слове «радио» тётка Феня вздрогнула, но речь пошла о радиоприёмнике.

– Дак сломалось, старое уже, как я. Санька вот, одноклассник твой, взялся починить. Частенько забегает ко мне, помогает, чё попрошу. Всё об тебе спрашивает. Учится заочно на зоотехника. Беда хороший парень!

– Ой, ба, в городе таких хороших пруд пруди. Да, весёлая у вас житуха, – вздохнула Рита.

– Верно, внученька, скучновато. Вот ты и расскажи, что там в мире деется, а то мы тут совсем, видать, от жизни нонешней отстали.

– Ладно, проведу-ка я политинформацию, – прищурив глаза и лукаво взглянув на гостью, сказала Рита.

– А эт чё такое? – снова осмелилась спросить тётка Феня.

– Да расскажу, что в мире делается.

Хозяйка с гостьей, как школьницы, сложили руки перед собой на столе и приготовились слушать.

– Ну, значит, так. Недавно на малине наш пахан ботнул по фене, что центровая заморочка сегодня – это дать по репе дяде Сэму, чтоб не нёс пургу на нашу страну, на наш образ жизни. Бугор держит пальцы веером и базарит, что Раша подвалилась под кордон. Братва разгулялась по Европе. Наши «пупы земли», нажив нечестный капитал, сгребли ходули и свалили за бугор, пока им не настучали по чайнику. Главная шестёрка пахана – господин Ястржембский гонит волну: «Братва, подломим супермаркет! Макдональдсу – кранты! Будем отпирать совковую лавку». Все дружно поддержали его. На том и порешили.

Видя, как с каждым новым предложением у тётки Фени всё шире и шире раскрываются глаза и рот, Рита, пристукнув ладошкой по столу, сказала:

– Всё, на первый раз с вас хватит. Пойду к Лариске, посмотрю на её бэби, – и, подмигнув бабе Лизе, выскочила из избы, еле сдерживаясь от смеха. Баба Лиза, хорошо знавшая свою внучку, уже давно заметила в её глазах озорные смешинки и поняла, что та попросту разыграла их. Есть в кого! Она и сама-то в молодости любила розыгрыши, смешливая была. Наконец гостья захлопнула рот, судорожно вздохнула и спросила:

– Эт чё такое было?

– Полит… какая-то там, и не выговоришь, А ты чего-нибудь уразумела? – подхватив розыгрыш внучки, спросила Елизавета.

– Ну, по’няла, конечно, чай, не дура! Про меня, родную, сказали… не пойму токо, откуда в городу про меня знают? И зачем по мне ботать? Это ж по воде боталом ботают, штоб рыбу загнать в сетку. Та-ак, про Семёна-скотника говорили… вот токо зачем ему давать репу, если у него её и так несметно уродилося?

Семёна не зря в деревне прозвали Сэмом. Когда он напивался и получал от жены очередной нагоняй, его оскорблённое достоинство кричало:

– Уеду от тебя в Америку, и будут меня там звать по-ихнему Сэмом.

– Ну-ну, сначала заработай на приличные портки, а то без штанов туда не пускают, – поддевала жена. И Семён сразу сникал, снова ощущая суровую действительность нынешней деревенской жизни.

Тётка Феня, подняв глаза кверху, продолжала перечислять:

– Малина, видать, где-то шибко уродилася. О, про лавку нашу сказали, может, цены маленько скинут, а то Зинка таки-и-и заломила! Вот токо не по’няла: почему ястреб женский? И зачем стучать по чайнику? А та-а-к всё уразумела…

Елизавета, поняв, что у гостьи полная каша в голове, предложила ещё выпить чаю. Сама тоже ничего не поняла, но она могла у Риты всё переспросить. А вот соседка сейчас полетит сорокой по деревне. Кто знает, чего она там натрещит! Ну, девка, наделала делов! Досадуя на внучку, она пыталась унять тревогу в душе, и не только по этому поводу. Баба Лиза с первых минут появления Риты, видя её напускную весёлость и слыша не свойственную ей речь, почувствовала: что-то не сладилось у девки в её городской жизни. Надо расспросить, когда будут вдвоём.

А Рита в это время сидела у Лариски и рассказывала, как пошутила над бабками.

– И зачем ты так? Жалко ведь. Старые и неграмотные, конечно, но не их вина, что война не дала выучиться.

– Да люблю я их, а подшутила скорее от плохого настроения. Разругалась вдрызг со своим Генкой. Думает, что, если я официантка, то можно со мной не церемониться. Отвесила пощёчину, а он мне: «Дура деревенская, выгоды своей не понимаешь». А чего их понимать-то? Хозяин кафе – его папаша, гребут деньги и думают, что и в жизни тоже хозяева. Как будто в душе вместо совести – одни купюры.

– Да ладно, найдёшь себе ещё парня лучше Генки.

– Не знаю. Понимаешь, поначалу интересно было в городе, а потом будто переломилось что-то во мне. Скука смертная одолела. Всё чаще деревня стала вспоминаться, да и сниться тоже. Закрою глаза и сразу дом вижу, наше любимое место у реки. Так явственно слышу журчание воды, птичью песенку, стук капель дождевых по листьям! Кажется, бросила бы всё и уехала домой.

– А учиться нравится?

– Очень нравится. И желание стать учителем не пропало.

– Да, дела-а-а. Слушай, а ведь тебе домой возвращаться надо. Заест тебя тоска эта. Подумай. Мы вот за зиму подрастём, подготовимся и будем на заочное поступать, правда, доча? И ты переведись на заочное, а?

– Не знаю пока ничего. В душе полный раздрай.

– Ладно, доживём до утра, как говорится. Не зря оно – самое мудрое время суток. Давай чай пить.

Посидев немного, Рита поднялась:

– Ладно, пойду свои ошибки исправлять.

А тётка Феня уже побежала по деревне. Ещё допивая последнюю чашку чая и постепенно приходя в себя, она сосредоточенно думала, как бы всё услышанное перевести на нормальный человеческий язык да складно сложить, чтобы всей деревне было понятно. Время от времени что-то спрашивала у Елизаветы. Но много ли та могла объяснить, коль сама ничего не поняла! И потому Феня решила: «Да бог с ней, с этой самой, как её там… ну, с тем, что Ритка проводила… самое главное – про неё саму рассказать!»

Первой «жертвой» стала фельдшерица Наталья, куда-то рулившая на своём старом велосипеде.

– Натаха, новость знаешь?

– Скажешь – узнаю. Ты чего заполошная такая?

Феня, успокоенно вздохнув (никто не успел опередить её!), затараторила:

– Дак это… Ритка Поповцева объявилася!

– Ну, и что? Подумаешь, какая невидаль, ребёнок домой приехал!

– Да странная она кака-то! Сама худюшшая, глаза сильно зелёные, волосы белые торчком, по виду похожа на тех, которы с Марсу прилетают. Сама видела в телевизере. Ну, дак вот, сначала с Риткой всё было ничё, а как чаю выпила, так и понесло её куды-ко! Говорит как-то… вроде по-русски, а ничё не понять! Такое наговорила, всю голову заглумила! Ну, чисто марсианка!