Ты мне больше не дочь (СИ) - Манаева Ирина

То ли молитва была тихая, то ли слишком поздно Юля решила её произнести, только на следующий день её ждала ещё одна новость: Дима попал в больницу.

Глава 8

Радоваться можно было только тому, что, несмотря на критическое состояние Димы, он был жив. Наверное, Юле никогда не узнать, что же именно произошло и как так вышло, но достаточно было того, что ему нанесли несколько колотых ран. Хотели напугать или лишить жизни, она не знала, лишь плакала в подушку, истязая себя ещё больше и чувствуя, что сил не осталось вынести это всё. Ей хотелось уснуть и не проснуться, чтобы пришел Миша, взял за руку и повёл за собой, потому что здесь было слишком черно и беспросветно.

- Ему нельзя возвращаться, - нервничала Лариса, сидя в гостях у сестры. - Как можно дольше тянуть момент, видать, кому дорогу перешёл.

Они сидели на кухне: одна в теле, кровь с молоком, уверенная в себе, с короткой стрижкой и желанием помочь, вторая - высохшая от горя и страданий, с худым лицом, усталым взглядом, но всё ещё живая.

- Что врачи говорят?

- Тяжёлый, - пожала плечами Юля, и в который раз расплакалась.

Если она потеряет ещё и сына, то совершит грех. Самоубийц не отпевают, Юля знала это, верила в Бога, да только что такого она сделала, что оставил ее, возложил на плечи тяжёлую ношу? За какие грехи?

- В общем, звони Алиске! - Лариса придвинула Юле телефон, решая, что дальше тянуть смысла нет.

- Зачем? - не поняла мать.

- Отлежалась в больнице и хватит. Уж за две недели в себя пришла.

- А ребенок?

- А что ребенок? Там останется, проследят. Он все равно в боксе.

- И что дальше?

- Задаток я все равно Захару оставила.

- Какому Захару? - не поняла Юля.

- Ну, адвокату! Он что-то там уже для себя определил, вот осталось Алису ему показать. Так что звони, пусть отвечает за свои слова.

Юля неуверенно взяла телефон и нашла нужный номер. Гудки были долгими и безответными.

- Не берёт, - отчиталась она.

Лариса бросила взгляд на часы.

- Странно, обед уже прошёл, может, на процедуры какие пошла?

Алиса смотрела на высветившийся номер и кусала палец. Внутреннее чутье подсказало ей, что мать просто так звонить не будет, из-за говорить с ней не хотелось. Потом перезвонит, может быть.

Таких как она в отделении было достаточно, слово за слово познакомилась с девчонками, разговорилась, оказалось, что одна из них в законах разбирается. Вот Алиса возьми и спроси, что, мол, ждёт человека при таких обстоятельствах. И расписали ей не самый лучший расклад. Лёха говорил об этом, да только она считала, что запугивает. А потом на эмоциях сказала. Теперь, когда человек со стороны сказал, что срок может ждать реальный, она задумалась, надо ли ей это.

Во-первых, Димка уже там и, наверное, привык. Нет, конечно она осознавала, что тюрьма – не сахар, да только, раз он по ту сторону, зачем ворошить осиное гнездо. Во-вторых, она женщина. Ей куда сложнее будет поставить себя в той иерархии. Она даже вздрогнула, когда представила, если срок и впрямь дадут реальный, что она будет делать. В-третьих, она мать. Ну зачем лишать ребёнка родителя, когда можно оставить всё, как есть. И был ещё четвёртый пункт: себя она любила больше, чем кого-либо ещё.

И вот теперь, когда мать звонила в третий раз, она поняла, что разговор будет серьёзным и уйти от него у Алисы не получится. Судорожно соображая, что же делать, она осознавала, что идти ей банально некуда, а мать с неё так просто не слезет. Оставалось давить на жалость и прикрываться ребёнком.

Когда Алиса смотрела на бокс, в котором лежало красное маленькое тельце, она даже иногда улыбалась, правда, не могла найти в себе те чувства, которые заставляют матерей относиться с трепетом к малышам. Будто душа её так и осталась глухой после предательства Лёхи. Вот уж кого она любила, это Алиса понимает даже теперь. Интересно, нашли его или нет, пока Алису в известность не поставили. Да она и не знает, как это всё происходит.

- Не берёт, - Юля сбросила третий вызов, отложив гаджет в сторону.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

- Ясно, - покивала Лариса, начиная догадываться, что это всё неспроста.

- Завтра годовщина у Миши.

- Уже пятое? – немного удивилась Лариса. – Как время быстро летит. Надо же, год прошёл. Я в храме за него свечку поставлю. А ты с Алиской решай, нельзя так просто спускать ей. Ладно, - встала из-за стола, - пойду, - и Юля проводила сестру до двери.

Конечно, Алиса не помнила, какого числа её брат окончательно потерял надежду, а сердце отца не выдержало предательства, но случилось то, что было должно. Она так и не перезвонила матери. Полистав новости в интернете, Алиса легла спать, и в эту ночь она видела отца.

Он стоял поодаль и смотрел на неё, пока Алиса сидела, прижимая к себе ребёнка.

- Папа? – она удивилась, различив его силуэт, и даже обрадовалась, шагнув навстречу, но тут же вспомнила: отца больше нет.

Остановившись, она отвернула от него ребёнка, хотя он с любопытством заглядывал в лицо внучке.

- Зачем пришёл? – спросила боязливо.

- Исправь то, что натворила.

- Я не понимаю.

- Конечно, понимаешь!

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

- Но…

Она не договорила, резко втянув воздух ноздрями и открыв глаза. Светлый больничный потолок белел перед глазами. Какая-то волна, накатившая моментально, накрыла с головой, и Алиса чуть ли не впервые за всё это время, заплакала. Осознавая, что только что видела, она отогнала мысли, с которыми нынче не удастся уснуть, и перевернулась на другой бок.

- Он мне снился, - набрала матери на следующее утро.

- Что? – не поняла та. – Ты о чем?

- Отец, - задумчиво произнесла Алиса. – Я должна помочь брату.

Лёха бегал быстро, но после случившегося, понял, что может бегать ещё быстрее. Конечно, он не желал Алиске зла, это не он пришёл к ней, а она решила, что ей многое дозволено. Теперь парень томился вопросом: что с девушкой. Он сразу же прыгнул в машину и отбыл в деревню, что находилась в сотне километров от города. Дом друга, вернее, его бабули, некогда отбывавшей тут свой век, а теперь уже как два года почившей, пустовал. Конечно, на большее рассчитывать не приходится, заграницей его никто не ждёт. Только вопрос времени, кто найдёт его раньше: полиция или бандиты. И при любом варианте расклад оказывался плохим.

По его подсчётам жить здесь можно было максимум месяц, скромно и не высовываясь, только где брать деньги потом, оставалось вопросом. Но определённо хотелось быть живым и на свободе.

На родителей рассчитывать не приходилось, не от хорошей жизни Лёха стал таким. Сколько себя помнил, употребляли. Звяканье бутылок друг об друга было ему и колыбельной, и будильником. Потому рано начал сбегать из дома.

Поначалу привод за воровство, потом разбой. Деньги лёгкие, жаль, что за них приходилось порой платить.

Задание, порученное Пашке, тот выполнил, и Лёха вздохнул спокойно и даже на душе отчего-то потеплело. У него родилась дочка.

Откупорив бутылку с белой жидкостью, он поднял полный стакан за здоровье ребёнка. Опрокинув в себя, притянул кусок сыра и шумно втянул его запах, а потом бросил кусок в рот. Вздрогнув от стука, он в ужасе затаил дыхание, предполагая, кто это всё-таки может быть. И тут стук повторился, и по звуку было ясно, что человек ждать не намерен.

Глава 9

Лёха напрягся и замер со стаканом в руке, струхнул не на шутку. Первая мысль была - бежать, и он, быстро поставив посуду на стол, бросился к выходу, но остановился. Полиция никогда бы стучать не стала, да и те, кто его искал, церемониться не будут. С бешено колотящимся сердцем он подошёл к окну так, чтобы его не было видно. Какая-то женщина стояла на улице, ожидая, что ей ответят. Лёха видел её впервые. На вид женщине было около тридцати, немного полновата, одета в неброскую кофту и какие-то штаны. Что она вообще здесь забыла?