Дневник. Продолжение - Наталья Загвоздина

17, 18 с е н т я б р я

ПРАВДА

1

Не рви ни волоса – и он не упадётс повинной головы без ведома, без волиСоздателя. Его путём пойдёмединственным, какой найти без боли,

наверное, не выйдет. Помирисьс невзгодою – она получше лечитвсех снадобий душистых. Миру – рисксподручнее. Возьми себе на плечи

одну лишь жертву – вот тебе стезя.А волос рвать, моя родная, больно,но совестно – зачем души стеснятьсокровище, когда такая бойня?

2

Порадуйся страданию – оноподарит глубину. Поэту прибыль.Покоя соблазняющий манокуслужливо звучит – златая припыль

на ржавчине... Мне назиданье – ростпалитры осени – ни листик не в обидесойти со древа, он всё так же простнеповторимо, так же не вопит и

не жалуется тихо. Мне бы так.Страданье – крест. Крестом живёшь и дышишь.Завещанного поприща батрак —ты, и его соделатель – всё ты же.

18 с е н т я б р я

ОЖИДАНИЕ

День ото дня длиннее – переходбезжалостней до жути.Уже давно не видно берегов,да так и не случился пароходпопутный... Знать, кукушка шутит,

кукуя жизнь в берёзовом лесу —такая даль... Когда дойдёшь до края?То зайца встретишь, волка, то лису:«Ай, лисонька! – она хитро играет...».

Лес полон живностью, но странствует однадуша. Сегодня выплывет ли, выйдет?Ночь пугалом поставив, холоднавселенная – успело за ночь выдуть.

Ночь продержаться, завтра простоять,а там – прибавить к пройденному. Много ль?Счёт длится. Плюс и минус. Простоватурок, как будто... Но устали ноги.

18, 19 с е н т я б р я

«Потёмки засветло и затемно огонь...»

Потёмки засветло и затемно огонь —лампадное стекло то зелено, то красно,то йодом отдаёт, и множится, в оконвступая череду... Долили не напраснодо краешков с тобой... Тележку и вагоннемаленький ввезя на невесёлый праздник.

Пока мы спим, роняют лепесткито львиный зев, то астры, то кустарникосенних хризантем, что мелки и пестры...А мы не просыпаемся – устали.Мы видим уходящего кострыпоследние... Уже стоим у тайны.

Но утро. Загорается в соснепожар, и новый свет почти не вкрадчив.Он жизни не расходованной вкладчик.Он к спящим прикасается во сне,глубокие разглаживает складкина лицах, намекая о весне.

Ну что ж, дружок, на то не наша воля.Пусть будет так и так.Подумаешь одно – другое выйдет, – вона!На трёх стоит китахлишь вымысел один...Хоть каждый смотрит – в оба.

19 с е н т я б р я

БЕЛКА. ОСТАНКИНО

Л. А. Лепской

Бельчонок с рысьей кисточкой в ушахна дереве останкинском высоком —пульсирует сердечко, как душасмотрящего, не ведая особо

о будущем... А прошлое самопульсирует, как в маяке, прерывно...Здесь лето на храненье под замокположено до сроку, до поры, но

черпает тепло из закромовосенний день, зверёк таращит глазки...Ушедшее глядит из-за гробов,сзывают позолоченные главки.

И выложен шалфеем клумбы круг,и помысл чист, и древо благородно,и падают на мраморную грудьзабытого – кленовые короны...

Прохладна целомудренная стать.Тепло среди. Прикосновенье лечит.И плашка перелётного листавсё так же опускается на плечи.

19 с е н т я б р я

ОСТАНКИНО. ЛИЦА

Разгляжу шереметевских дев,в изумрудной траве постою.За спиной, красотой оскудев,время множит работу свою.

Не вернусь. Стану с камнем на ты —я к нему приложила ладонь.Рядом с мрамором ни темноты —только свет. Не вернусь я, а то...

...А то ночью хоть выколи глаз,а то днём – никого б не видать...Тишина неземная легла —в облаках начинает витать.

Постою у останкинских деви гнездо по соседству совью...За спиной, красотой оскудев,время множит работу свою.

Здесь останусь. Мне с камнем на тывеселее. В лицо посмотрев,я уже не страшусь темнотыи дневных нескончаемых треб.

Лишь касаться святой чистотыи дыхания мраморных дев...Жить-то надо. Ведь тут часто тыто же чувствовал в годы надежд.

19 с е н т я б р я

В НЕОПАЛИМОВСКОМ

1. Дворик

Памяти Лазаря Гадаева

В Неопалимовском, где Пушкин, бронза ибылое дышит,ты говоришь, что живы – прозой истихами – ты же.

У вставшего Поэта под ногойгрибные шляпки...О, Родина! И любо, и на койпо кругу шляться

московскому? Здесь юность и итог —поэтов встреча.Я слышу ваш настойчивый истоксозвучий в речи.

Почти врос в землю старый дом,прибавил топольв обхвате... Где-то сторонойчужбины топот...

А здесь физалиса огни,ползут грибочкииз-под Поэтовой ноги —руки рабочей

Художника, чей матерьялсудьба и бронзаи кто судьбы не потерялпоэта в прозе.

2. Праздник

В Неопалимовском на праздник сердцу рай.Там был балкон и виноград под кобальт,и дряхлый особняк, конюшенный сарай,и кошечка, что лапочкой – царап... Душе царап,когда везде подкопыпод Родину, охранною подковойхранимую столетия подряд,покуда новый варвар не потряс.

Святая Богородица, чей куст горит и не сгорает.Далёк Синай, а будешь начеку – Она не за горами.И вот уже не надобно подков.И как бы ни готовился подкоп,Москва к Престолу первому приходит,на беглый взгляд к бессмертью непригодна.Но жив Неопалимовский анклав,одетый в несгораемый оклад.

21 с е н т я б р я, Р о ж д е с т в о Б о г о р о д и ц ы

ВСПОМИНАЯ

...Степной ковыль, на озере камыш —всё будит память, всё тревожит.Там чайка плачет, там всплакнула мышь,рыдает озеро под вёслами... Как вожжинатянут нерв, задетый поперёк...

Соломки подстелил бы, поберёг,но – если б знал... На острове базарты помнишь птичий? Аж качнулась лодкаи вёсла заработали в пазах...Ах, как светло, как пасмурно... Как ломко

воспоминанье, въехавшее в быльподвижную, как шёлковый ковыль...

21, 22 с е н т я б р я

«Ну и что, что я хотела...»

Ну и что, что я хотелабыть такой – такой не стала?Били б даже батогом ипереставили местами —

всё б вернулось, как ни горько, —не цветут зимой цветочки.Не поднимешься ты точнона чужих ногах на горку.

Потому – часок хотенью,остальному – время, время...До того, как за́ дверь, с теньюуходя, замочек врежешь.

21, 22 с е н т я б р я

ОБРАЩЕНЬЕ

Но стихи читать-то можно?!Дождь пошёл. Опять потёмки.Обойти бы все таможнистороной – сквозняк в котомке.

Золотой держу подальше —от разбойников, вестимо...На смирение поданныйдля того, чтобы вместила

что вмещается с натугой.То просторен мир, то тесен.Что срисовано с натуры,то и будет. Не до песен.

Не до песен, не до писем...Разреши хоть слово молвить.Хоть одно. Второе молча.Но стихи читать-то можно?!

22 с е н т я б р я

ПОДСОЛНУХ

Г. Д.

Бутылочного смуглого стеклас подсолнухом так живописна склянка,что прежние тотчас померкли клятвыо лучшем из цветов... Смотрю в упор,не слыша ненавязчивый укордругих... Подсолнух мой головкой вертити радует, как в детстве. Кто не верит,приди в мой дом, по солнечным часамсверяя быль. Ночь сложит по частямобрывки снов, как лист чужого пазла...Не видеть солнца, видимо, опасно.Подсолнух мой послушник света – жёлтего чепец, его восстали листья,поникшие вчера – уже светлеют лицасошедшихся, и продолжает литьсяцелебный свет с цветочным витражом.

22 с е н т я б р я

ЗАТЕМНЕНИЯ. РЯБИНА

Г. Д.

Затемнения, сумраки, теньпо углам – утром комната в страхе.Не помогут ни лук, ни кистень,разве связка горячих кистейзаоконных – рябина на страже.

Хоть и горько с такой, а светло.Горечь вяжет, но горечь не губит.Это осень – «седой оселок»,с ней оранжево губы свело,ну а сердце – в квадрате, не в кубе

хорошо хоть... Рябиновый вкусне в новинку. Оглянешься – вечер.Взяли птицы намеченный курс......Поутру наполняется кустгорьковатою красною речью.

23 с е н т я б р я

ПОДЁННОЕ

С осиновым трепетом клён.Осенний осиновый кол.Все клёны, все колья со мной —шагаю с набитой сумой.

Не сбросишь суму, как балласт.Мне жизнь говорит: «Ис полла!»Я это же тоже скажу,но в сторону взглядом скошу,

к несчастью... Поэтому – кол,бессмертного целого – скол.И – «с райского древа не трожь».И сердца кленовая дрожь.

24 с е н т я б р я