Ногин - Владимир Архангельский

Весь цвет партии был представлен на съезде — 336 человек от 147 тысяч членов РСДРП. С совещательным голосом участвовал на заседаниях Максим Горький, недавно опубликовавший замечательный роман «Мать». Немецких социал-демократов и левое крыло поляков представляла пламенная Роза Люксембург, которая по многим вопросам активно поддерживала большевиков.

Решать надо было на съезде вопросы величайшей важности — судьбы России в канун столыпинской реакции, стратегию и тактику партии после поражения революции. Победа на съезде была бы не просто успехом той или иной фракции. Победа решала кардинальную проблему эпохи — либо стоять партии на позиции революционного марксизма и звать рабочий класс к новой революции, либо лежать на этой позиции или «медленным шагом, робким зигзагом» плестись в хвосте у буржуазных партий, которые денно и нощно молились своему новому богу — чуждой пролетариату Государственной думе.

Накал страстей на съезде пошел с первой минуты, когда меньшевики захватили в зале места слева, большевикам досталась позиция справа, а латыши, поляки, бундовцы и «болото» Троцкого расположились в центре.

И вскоре же после вступительного слова Плеханова, который пытался оправдать меньшевиков, Владимир Ильич Ленин задал верный тон своей фракции:

— Плеханов говорил при открытии съезда, что оппортунизм в Российской социал-демократической партии слаб. Пожалуй, если считать слабыми произведения самого Плеханова!

Большевики аплодировали неистово. Но они еще верили, что меньшевики найдут в себе силы отмежеваться от оппортунизма — ну, не все, хотя бы часть из них. Однако война в защиту оппортунизма была объявлена ими, как только вышел на трибуну говорливый Дан. Противники Ленина судачили о нем с лукавством: «А у нас тоже есть свой Ильич! — намекая на то, что Дана звали Федором Ильичом. — Наш Ильич покажет вашему Ильичу!»

Этот меньшевистский Ильич развязно прокричал в зал:

— Мы не боимся теоретических споров с вами, мы будем вести сражение с правым флангом партии. У нас во фракции все выдающиеся теоретики нашей партии. И мы докажем, что вы не марксисты или плохие марксисты!

Позиции размежевались, бой был объявлен. Большевики имели численный перевес. Но ход съезда мог определяться той линией, какую займут товарищи из Польши, Литвы и Латвии. К их чести, они почти по всем вопросам шли вместе с Лениным. Это и выяснилось на первых же четырех заседаниях, пока обсуждалась повестка дня.

Некоторые делегаты, особенно рабочие, еще не искушенные в тонкостях фракционной борьбы, стали выражать недовольство:

— Когда же будем решать дела, ради которых сюда съехались? Спорим, спорим, а каждый день затяжки нам во вред. Дома ждет работа. Да и держат нас тут на голодном пайке: на два-то шиллинга — куда трудновато!

Владимир Ильич разъяснял им:

— Чем яснее позиция противника, тем легче бороться с ней. Теперь многое определилось, и нам, товарищи, надо положить все силы на идейный разгром меньшевизма. И прошу вас непременно бывать на всех заседаниях съезда, чтобы обеспечить «качество» голосования. А шиллингов, к сожалению, очень мало. Но Мария Федоровна Андреева будет нам давать в перерывах бутерброды и пиво…

Виктор Ногин работал на съезде активнее многих товарищей по фракции. Он голосовал вместе с Лениным по главному вопросу — об отношении к буржуазным партиям. Владимир Ильич сделал замечательный доклад, и все его выводы подтверждались богатой практикой Москвы: Макару не нужно было пересматривать и менять свою точку зрения.

Беспощадная борьба с черносотенными партиями, с партиями крупных помещиков и буржуазии — правильно! И относительно кадетов — совершенно точно: разоблачать их мнимый демократизм, чтоб Милюков и К° не увели за собой крестьянство и городскую мелкую буржуазию. И никакого меньшевистского блока с кадетами в Думе! Как ярко говорил об этом Ленин!

Вместе с Лениным голосовал Ногин и против созыва «рабочего съезда». Эту бредовую мысль выдвинул Аксельрод. И договорился до абсурда: основать на таком съезде «широкую рабочую партию», в которую войдут эсдеки, эсеры и анархисты.

Люксембург — эта «колючая Роза», которая щедро раздавала свои «шипы» меньшевикам, — вместе с поляками и латышами решительно поддержала Ленина. И вредная выдумка Аксельрода, которая вела к ликвидации РСДРП, канула в Лету.

Целиком отвечала представлениям Ногина и линия Владимира Ильича о поведении в Думе депутатов-эсдеков. Заявлять с трибуны о том, что это учреждение вовсе непригодно для осуществления основных чаяний пролетариата и революционной мелкой буржуазии, особенно крестьянства. Объяснять народу, что нельзя завоевать свободу парламентским путем, пока реальная власть остается в руках у царского правительства. Призывать с трибуны к вооруженному восстанию, к временному революционному правительству и к учредительному собранию на основе всеобщего, прямого, равного и тайного голосования.

Ярославский шепнул Ногину:

— Глядите, Виктор Павлович, у меньшевиков даже волосы стали дыбом от этих формулировок Ильича! Ну потеха!

Меньшевики вскакивали с мест и кричали:

— Революционная фраза для грудных детей!

— Бланкизм!

— Якобинство!

— Товарищи, надо спасать партию от Ленина!

Но Ленин победил. И депутатам было поручено рассматривать свою деятельность в Думе подчиненно внедумской борьбе, на основе программных требований РСДРП.

Виктор Ногин не только голосовал на съезде, не пропуская ни одного заседания. Он защищал включение в порядок дня пункта «Обострение экономической нужды и классовой борьбы пролетариата в современный момент». И произнес большую речь о начинающихся в Москве забастовках.

Он объяснял съезду, почему воздержался от подачи голоса при вынесении в порядок дня пункта о партизанских выступлениях.

— Зачем вы вытаскиваете один лишь вопрос об этих выступлениях? — обращался он к меньшевикам. — Его можно решать лишь в связи с основным вопросом — о вооруженном восстании и боевых организациях партии. А если мы сегодня не беремся за оружие, зачем же партизанить малыми группами и ставить их под угрозу?

Когда же с отчетным докладом ЦК выступил Юлий Мартов, а Александр Богданов заявил под аплодисменты большевиков и части центра: «Такого ЦК, какой был, нам не надо!» — Ногин с товарищами внес проект резолюции по отчету ЦК.

Меньшевистский Центральный Комитет обвинялся в пяти смертных грехах: он глядел на Думу как на орган власти; требовал отчуждать землю вместо конфискации ее без выкупа; искал тактического соглашения с кадетами во время выборов в Думу; заигрывал с кадетами в самой Думе; нарушил партийное единство в Санкт-Петербурге и в других местах. Словом, ЦК отступил от решений IV съезда и не проводил независимую политику пролетарской партии по многим программным вопросам.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});