Время свободы - Ли Чайлд

время начисто утратил дар речи. Потом, сбиваясь и заикаясь, что-то промямлил и наконец с трудом оторвал от него взгляд. – Я очень рад, – продолжил он, – что вы неравнодушны к проблемам справедливости и человечности. И если бы сейчас вы стояли перед другим исправительным учреждением, то, очень может быть, были бы совершенно правы. Но я счастлив вам заявить, что, находясь здесь, вы совершаете большую ошибку. Сотрудники корпорации «Минерва» прилагают все усилия, заботясь о здоровье тех, кто обитает за этими стенами. Заботясь об их безопасности. Об их обучении и образовании. Стараются раскрыть потенциал заключенных, предоставить им новые возможности. А также, – тут Хикс повернулся и бросился обратно на сцену, – мы все заботимся об исправлении ошибок, где бы их ни находили! И не надо верить мне только на слово. Дамы и господа, встречайте: Антон Бегович!

Клапан в тенте, закрывающем вход в тюрьму, откинулся, и все увидели выходящего оттуда человека. Он был одет в темный костюм с галстуком, волосы его были аккуратно подстрижены – видимо, совсем недавно. Он постоял немного, щурясь на яркое солнце. Тогда Брокман, который до этого момента торчал на сцене без дела, спрыгнул, взял вышедшего из тюрьмы человека под руку и помог ему подняться по ступенькам.

Человек взял микрофон и шагнул вперед.

– Благодарю вас, мистер Хикс, – произнес он. – Благодарю вас, мистер Брокман. А самое главное – я благодарю всех остальных членов корпорации «Минерва», а также тех, кто с ней сотрудничает. В то время как другие желали, чтобы я оставался в заточении, названные мною люди боролись за то, чтобы я наконец обрел долгожданную свободу. Я испытываю к ним искреннее чувство благодарности и в присутствии всех вас клянусь, что каждую секунду дарованной мне жизни свободного гражданина постараюсь прожить так, чтобы приносить людям максимальную пользу.

Человек помахал всем рукой, а Хикс с Брокманом проводили его на другую сторону сцены и посадили в «БМВ».

Джед пригнулся и попытался пролезть под ограждением.

Ричер успел схватить его, оттащил назад и обнял за талию.

Джед извивался и брыкался.

– Отпустите меня! – кричал он. – Мне надо попасть к отцу! Он хороший! Вы все ошибаетесь!

– Извини, Джед, – сказал ему Ричер, – но отпустить я тебя никак не могу. Потому что этот человек не твой отец.

Эмерсон стоял перед входом в ремонтный бокс мастерских, расположенных к северу от города Виксбург, и молча смотрел на трепещущие, завивающиеся спиралями языки пламени. И на судорожно дергающееся в огне человеческое тело. Пламя разгоралось все ярче, плясало быстрее, потом стало затихать, язычки его колебались медленнее, пока в углу со свисающими с потолка цепями не стемнело и помещение снова не приняло будничный вид. Тогда он прошел через двор к ждущему его Грэберу, который уже успел установить на место бочку и проложить в навигаторе маршрут до заброшенной бумажной фабрики неподалеку от города Уинсон.

Они ехали один за другим: впереди – Грэбер в сияющем черным лаком фургоне, приезда которого ждали на бывшей бумажной фабрике, позади, на своей видавшей виды белой рабочей лошадке, – Эмерсон. Сначала они совершили короткий пробег на восток, потом свернули на юг и добрались до окрестностей города Джексон. Грэбер заехал на заправочную станцию, Эмерсон за ним. Оба заполнили баки топливом, и Грэбер показал на расположенную с краю забегаловку. Ничем не примечательную. Длинное, низенькое строение из кирпича с плоской крышей и неоновой рекламой, сулящей вкусную еду.

– Как думаешь, может, перекусим? – спросил Грэбер. – Кофейку хлебнем. Времени у нас полно.

Эмерсон окинул заведение взглядом. Под окнами парковка, на ней с десяток с лишним свободных мест. Присмотреть через окно за белым фургоном будет несложно.

– Почему бы и нет? – ответил он.

Интерьер забегаловки был столь же простым и непритязательным, что и вид снаружи. Десять столиков на четверых, расставленные в два ряда. Незатейливая мебель. Обшарпанный серый линолеум. Буфетная стойка с двумя кофемашинами. Часы на стене. Тут же карта штата в рамке. Телевизор с большой диагональю – единственная в заведении относительно современная вещь. Передавали местные новости. Звук был выключен, но о последних событиях дня можно было узнать из бегущей строки в нижней части экрана.

Эмерсон сел лицом к окну. Только заглянул в меню, собираясь что-нибудь выбрать, как вдруг Грэбер схватил его за руку.

– Посмотри на экран, – проговорил он.

По телевизору показывали тюремный комплекс в Уинсоне. На импровизированной сцене перед тюрьмой стоял мужчина в костюме, со свеженькой стрижкой и с микрофоном в руке. В бегущей строке сообщалось:

Ранее осужденный Антон Бегович был реабилитирован и освобожден из-под стражи после успешно проведенной руководством корпорации «Минерва» процедуры апелляции. Генеральный директор корпорации Бруно Хикс сказал…

– Бегович? – повторил Эмерсон.

Он достал украденный мобильник, открыл его, нашел фотографию Карпентера и показал ее Грэберу.

– Ну да, – кивнул Грэбер, – или Карпентер. Не иначе как он. Одно лицо.

Телекамера проследила, как двое других провожают со сцены и сажают в автомобиль «БМВ» человека в костюме. Машина осторожно тронулась с места и медленно поехала сквозь расступающуюся толпу.

– Запомни номер, – сказал Эмерсон. – Эм-си-один. Срочно свяжись с Фассбендером. Попроси оказать нам услугу. Пусть пробьет, кому принадлежит эта машина. Как можно скорее.

«Это как-то связано с бухгалтерией», – сказала Анжела Сэму. Ричер ждал, что тут будет нечто очень сложное. Чтобы распутать, потребуется специальная подготовка и квалификация. А оказалось, все дело в простейшем расхождении в записях. Один человек лишний. Если один заключенный, значит один завтрак. Один ланч. Один обед…

Джед влез на заднее сиденье «фольксвагена».

– Откуда вы знаете, что он не мой папа? Вы с ним даже незнакомы.

– Видел фотографию, когда его арестовывали.

– Со временем люди меняются, – вздохнула Ханна и сделала вид, что содрогнулась, но намеренно преувеличенно. – Видел бы ты мою фотографию, снятую шестнадцать лет назад…

– У настоящего Антона Беговича, – сказал Ричер, – отсутствует часть уха. А уши у людей снова не отрастают. Вот почему фотография в конверте из сумки Анжелы имеет такое большое значение. Если бы не она, мы бы так и не узнали, что сегодня из тюрьмы выпустили совсем не того, о ком было объявлено.

– И кого же? – спросила Ханна, прибавив скорость.

– Человека, которому нужно было сменить имя. Узнаем, если догоним Хикса.

– А что, если Хикс домой не поедет?

– Думаю, поедет. Нашего присутствия на церемонии он не ждал – следовательно, срочно бежать не готовился. Он либо забьется куда-нибудь в нору, либо ударится в бега. Должен захватить кое-какие припасы в дальнюю дорогу.

– А если ты ошибаешься?

– Позвоню инспектору Хэрвуду. Скажу,