Сессия: Дневник преподавателя-взяточника - Игорь Данилевский

– И чё дальше? – спрашиваю я.

– И всё зае…лось! – декламирует моя Ненаглядная, как Евтушенко.

Мы падаем друг другу в объятия от хохота. Отсмеявшись, Гала говорит, что анекдот уже старый – во всяком случае, по данным Фархада. «Но узнал он его только сейчас?» – интересуюсь я для полноты картины и получаю утвердительный ответ. «Вот и мне его раньше не приходилось слышать, – замечаю я. – Но надо будет запомнить обязательно».

С минуту-другую мы болтаем потом о разной чепухе вроде того, что у её Сережки есть планы поменять где-то через полгода машину, и она его всецело в этом вопросе поддерживает, а Лизка с Маратом, – еще одни, помимо Фархада, закадычные их друзья, – чтобы вытрепнуться, на этот раз осенью поедут не в Египет, а в Эмираты, и хотя это дешевый понт (кого можно удивить Дубаем?), Марат обязательно сподвигнет на него Лизку только из-за того, что Гала с Сергеем на Аравийском полуострове еще не были. Мы уже выпили содержимое своих бокалов и хотим перейти к чаю с «Наполеоном», как вдруг обнаруживается, что в чайнике осталось слишком мало воды. Моя Любовь вызывается исправить ситуацию.

– Я сейчас схожу на кафедру, – говорит она. – Быстро. Ты не успеешь заскучать!

– Я киваю и, вальяжно развалившись, принимаюсь неторопливо пережевывать бутерброды. Пока Галы нет, а себя надо чем-то занять, начинаю вспоминать все наши совместные с ней дни рождения. Внезапно на расстоянии вытянутой руки от меня оживляет тишину мелодия Галиного мобильника, но самого телефона – древней модельки «Нокиа» – не видно (надо будет сказать Гале, чтобы сменила «трубку», или подарить самому). Из любопытства я нащупываю сотовый под ворохом «Книжных обозрений», отодвинутых моей Ненаглядной в сторону, чтобы представить мне выставку из подарков. Подношу его поближе, смотрю на дисплей и…

Я вижу, что на дисплее высвечивается надпись «Г-Тур». Что именно означает буква «Г» – название фирмы или имя агента, неизвестно, но это и неважно. Мгновение я колеблюсь, стоит ли делать то, что, вообще говоря, неприлично, но внутренний голос подсказывает мне, что сейчас именно тот момент, когда стоит нарушить правила. А главное – если я сейчас этого не сделаю, то потом буду жалеть гораздо больше, чем сейчас. И я нажимаю на кнопку:

– Да?

– Здравствуйте! Ой, а это кто? Мне бы Галу Лазаренко!

Гульнара. Менеджер «Эй-Ди-Ти-Трэвел», через которую мы с Галой ездили в Италию с Испанией.

– Её брат, – удивляюсь я собственной импровизации. – Галы пока нет. А что ей передать?

– Передайте, пожалуйста, что звонили из туристического агентства и просили до десятого числа внести остаток суммы за Грецию, чтобы скидку получить от нашей фирмы…

…У меня кровь приливает к вискам.

– Спасибо, хорошо. Обязательно передам. А для тура в Чехию ничего не требуется?

– Нет, за Чехию уже всё заплачено и комплект документов полный. Спасибо. Всего доброго! – верещит так и не узнавшая меня Гульнара. «Как хорошо, что вы позвонили!» – хочется мне прошептать ей напоследок, и почти сразу же в трубке раздаются гудки.

Я медленно кладу мобильник на стол и слышу, как хлопает входная дверь.

– А вот и водичка! – звонко говорит с порога Гала. – Ты уже весь торт слопал или нет еще?

Не произнося ни слова, застыв в одной позе, я жду, когда она подойдет ко мне.

– Ты чего? – сразу замечает перемену в моем взгляде Гала. Чайник зависает у нее в руке, и я киваю на него небрежно:

– Технику поставь сначала…

Гала подчиняется моему тихому указанию и, усевшись на край стола, теперь уже не сводит с меня глаз.

– Скажи, пожалуйста: ты говорила, что у тебя очень мало денег, и ты даже боишься, что не хватит на репетиторов и поступление Ленки. А сейчас у тебя есть и на Чехию, и на Грецию, да?

Пару секунд она продолжает остолбенело смотреть на меня, потом, догадавшись, хватает со стола мобильник и заходит в меню вызовов. Какое-то время, отвернувшись, сжимает предательский телефон в руке, а затем убирает его на стеллаж, куда-то между справочниками по деталям машин и автоматике.

– Посмотри на меня! – говорю я.

Она поднимает голову. Я гляжу ей прямо в глаза, но не могу до конца понять, чего в них больше: чувства вины и раскаяния или обычного сожаления о проколе.

– Я просто очень сильно мечтала поехать в этом году еще и туда, но не хотела расстраивать тебя, – тихо проговаривает Гала.

– Так же сильно, как в прошлом году ты хотела в Испанию и Париж, а в позапрошлом – в Италию? – я усмехаюсь для усиления эффекта максимально желчно. – Тебе кто деньги подбросил: Фархад, что ли?

Ответом мне является лишь молчание, а по отведенному в сторону взгляду своей без пяти минут жены я понимаю, что все мои подозрения насчет ее друга детства были отнюдь не беспочвенны.

Я поднимаюсь со стула и, накинув сумку на плечо, начинаю движение к выходу. В ту же секунду Гала вцепляется мне обеими руками в локоть:

– Подожди! Не уходи!

Ударом ребра ладони я сбрасываю с себя ее пальцы. Кажется, я отбил ей при этом запястья, но по большому счету – да и по малому тоже – мне это сейчас пох…й. Я ускоряю шаг; слышу, как Гала идет вслед за мной, но больше не пытается меня схватить. Дохожу до двери и напоследок оборачиваюсь. Вижу, как она стоит у своего рабочего места – практически так же, как это было двадцать лет назад, когда я ее впервые увидел. Я до сих пор благодарен одной из своих преподавательниц, Виолетте Вадимовне, что она привела тогда нас – школьников, занимавшихся углубленным изучением экономики – в читальный зал Д-корпуса нефте-хима. Разница лишь в том, что сейчас по щекам Галы, нисколько не изменившейся и даже похорошевшей за эти годы внешне, как будто времени для нее не существует, текут слезы.

Я нажимаю на дверную ручку и выхожу в коридор. Следом за мной раздается глухой стук закрывшейся двери. Поблизости ни одного человека: все ушли на фронт приятного досуга. Я спускаюсь по лестнице, прохожу мимо сонной вахтерши и, выбравшись на оперативный простор улицы, сворачиваю, вопреки своему обыкновению, направо. В конце концов, удобная остановка автобуса, идущего в мой район, есть и у Парка, а, если бы я пошел обычной дорогой, Гала смогла бы меня увидеть из своего окна. Чего бы мне сейчас хотелось в последнюю очередь.

По пути начинаю подводить итоги последнего месяца и семестра в целом, которые оказались самыми впечатляющими за всю мою богатую преподавательскую карьеру. Первое: я планировал получить для себя лично, не считая доли Бочкова, сумму, равную зарплате за пятилетку ударного честного труда, а в итоге получил за пятимесячник. Второе: у меня была рискованная, но высокооплачиваемая работа, а теперь в ближайший год даже намеков на нее не просматривается. Третье: у меня имелись грандиозные проекты вояжей по Европе и Азии, теперь же мне светит разве что поездка в Питер. Четвертое: у меня не было опасных и при том – влиятельных врагов, сейчас они появились. И пятое: раньше у меня были планы женитьбы этой осенью на девушке своей мечты, теперь нет ни планов, ни девушки. А потому новостей в обозримом будущем теперь не предвидится и, соответственно, записей в дневнике – тоже.

Внезапно мне приходит совершенно нестандартная для моего нынешнего состояния идея. Единственным минусом её является то, что я забыл чёртов зонтик дома, а при нынешней переменчивой погоде высока вероятность вымокнуть за городом до нитки – всё-таки довольно значительное время придётся идти пешком. Но, быстро отбросив сомнения (скорее всего – потому, что сейчас мне на всё наплевать, в том числе и на то, чтоб было «сухо и комфортно»), я решаю отправиться туда, куда везут абсолютно всех гостей нашего города. Вся фишка в том, что, хотя и везут-то всех, но данное место от этого не становится «избитым», «заезженным» и оттого недостойным посещения. Я, конечно, бывал там не раз и не два, но лишь как праздношатающийся турист, а не как человек, переживающий психологический кризис и нуждающийся в созерцании чего-то душеспасительно-умиротворяющего. Одним словом, «вечного». Я подхожу к Парку и уже через минуту запрыгиваю в автобус, идущий в сторону Максимовского шоссе. По нему проходит весь транспорт, на котором можно доехать до остановки под названием «Глафира».

* * *

Стены монастыря семнадцатого века, если называть вещи своими именами, – новодел: после революции обитель была превращена в руины. Но основа всё-таки ещё та, старинная. Это как раз и притягивает всех, в том числе меня, кому не лень тратить время на созерцание культурных достопримечательностей нашей родины. Проходя арку колокольни, я машинально смотрю на прикрепленную слева табличку с именами богобоязненных спонсоров сего заведения. Интересно, новое начальство уже включили? Наверняка же не с пустыми руками сюда в прошлом году приезжало. Навстречу мне выходит улыбающийся мужик с видом председателя колхоза советской эпохи и, очевидно, в приливе желания побалагурить зачем-то сообщает мне то, что и без него общеизвестно: