Императрица Цыси. Наложница, изменившая судьбу Китая. 1835—1908 - Цзюн Чан

Подготовка к этому юбилею началась три года назад, и среди прочих вельмож ею занимался императорский наставник Вэн. Шестидесятилетие у китайцев считалось важным событием в жизни человека, а такой юбилей вдовствующей императрицы требовалось отметить с особенно широким размахом. Одна из основных функций министерства обрядов, числившегося главным ведомством Китайского государства, состояла в разработке программы для такого рода торжественных случаев. Программа по такому поводу составлялась на основе прецедента, заложенного Цяньлуном Прекрасным для своего собственного шестидесятого дня рождения и такого же юбилея матери, и она поместилась в двух брошюрах, перевязанных красным атласом. В толстых папках с императорскими указами хранились наградные листы удостоенных подданных, распоряжения о повышении чиновников по службе, постановления о помиловании уголовников, а также перечень тысячи и одного предстоящего дела. Вдоль пути из Запретного города до Летнего дворца выбрали шестьдесят мест, где возводились богато украшенные арки, беседки, навесы, а также помосты для исполнения оперных и танцевальных произведений. Теперь занялись их разборкой. Цыси должна была принимать поздравления на территории Запретного города во время ставшей заметно скромнее церемонии.

Цыси на протяжении нескольких дней изучала события войны с Японией и пришла к заключению о том, что Ли Хунчжан усугубил без того шаткое положение Китая серией собственных недочетов и проступков, таких как введение императора в заблуждение. Зная о той преданности, которую питали офицеры и солдаты китайской армии лично к нему, она понимала, что просто так его в отставку не отправишь. Требовавших его крови сановников она предупредила: «Потерпите до поры до времени. Его совершенно некем заменить». Великого князя Гуна реабилитировали и назначили главой Верховного совета. Однако способностью творить чудеса этот великий князь не обладал. Последовали новые поражения, и это – при всем проявлении героизма китайцев. В одном из морских боев капитан по имени Дэн Шичан решился на таран корабля противника. Когда он промахнулся и его собственный корабль пошел на дно, Дэн Шичан отказался от помощи спасателей и тоже утонул (прихватив с собой любимую собаку).

К концу сентября японцы выбили все цинские войска с территории Кореи на китайский берег реки Ялу. В Пекине понимали, что, как выразился Роберт Харт, «на продолжение боевых действий рассчитывать не приходится и благоприятнейшим шагом следует считать скорейшее начало переговоров о мире». С предложением к Роберту Харту по поводу просьбы к британцам, чтобы те выступили в качестве посредников на мирных переговорах, обратились сразу два высших советника. В качестве основы для прекращения войны британцы выдвинули два условия: чтобы Корею признали протекторатом мировых западных держав и чтобы китайцы выплатили японцам военную контрибуцию. В сложившейся ситуации такие условия выглядели вполне сносно. Однако императорский наставник Вэн от них пришел в ярость. Осудив британского посла, представившего «порочное» предложение, он потребовал, чтобы члены Верховного совета отвергли такие условия. Цыси потратила много времени на то, чтобы убедить его согласиться с предложением британцев, и даже дала ему понять, что в этом состоит ее собственное желание. Царедворец подчинился воле вдовствующей императрицы с большим нежеланием, и британцы передали согласованное с китайцами предложение японцам.

Данный эпизод служит свидетельством того, что нынешнее положение Цыси при дворе коренным образом отличалось от того, которое существовало в дни перед ее отстранением от дел. Она была всего лишь «консультантом», но зато пользующимся непререкаемым авторитетом. Понятно, что раскрывали ей далеко не всю информацию, так как император предоставил доступ только лишь к части получаемых им докладов. То есть перед ней складывалась по большому счету фрагментарная картина. В отсутствие полной информации у нее возникла иллюзия того, что при посредничестве британцев и после уплаты контрибуции можно будет достичь урегулирования. Она недооценила аппетиты японцев и поверила, будто на нынешней стадии их устроит поглощение одной только Кореи. В ожидании реакции японцев на предложение британцев Цыси занялась тем, что было не в ее характере как государственного деятеля, зато вполне подходило ей как всякой женщине, жадной до красивых вещей. Боцзюэ Ли как раз прислал ей список своих подарков к дню ее рождения, и в нем значились девять комплектов сокровищ[31]: «Девять инкрустированных нефритом жу-и (буддийских скипетров), девять статуэток из чистого золота Будды долголетия, девять украшенных бриллиантами золотых часов, девять пар золотых чашек «удачи» и «долголетия», девять бриллиантовых цветков для прически, девять рулонов чистого желтого бархата, девять рулонов казенной желтой парчи, девять золотых курильниц благовоний, инкрустированных семью бриллиантами, и девять золотых ваз, инкрустированных семью бриллиантами».

Этот список выглядел роскошно даже на взгляд вдовствующей императрицы Китая. А Цыси он казался особенно соблазнительным, ведь произведения искусства и роскошные вещички доставляли ей огромное удовольствие. Боцзюэ, не владевшему сказочными богатствами, было очень важно снискать расположение Цыси в откровенной надежде на то, что в случае чего она спасет его шкуру. Он преподнес эти дары, прекрасно зная, что Цыси два года назад опубликовала указ и в нем объявила: «Никаких подарков, пожалуйста» на ее шестидесятилетие.

Этими подарками боцзюэ доказал свою способность угодить начальству, пользуясь его слабостями. Понятно, что Цыси было трудно отвергнуть его дары. Но если она принимала подношения Ли Хунчжана, как ей было отказать в подобной любезности остальным подданным? Дни рождения, знаменующие переход в следующее десятилетие жизни, считаются в Китае главным событием, отмечаемым подношением даров, но ее пятидесятилетие выпало на войну с Францией, и пришлось наложить запрет на подарки. Стоит ли ей снова отказать себе в таком удовольствии? Преодолеть соблазн у нее не хватило сил. Спустя несколько дней упорной борьбы с собой вдовствующая императрица убедила себя в том, что получение подарков на день рождения в условиях войны никак не противоречит здравому смыслу. Снова сыграл свою роль самообман последних лет, когда Цыси успокаивала себя тем, что хищение относительно небольших сумм в год из сметы на наращивание сил флота на том же флоте никак не отражается. Теперь она фактически отменила свой собственный указ, а потом послала евнухов, дабы те объявили сановникам выше определенного ранга о том, что при наличии большого желания те могут преподнести вдовствующей императрице свои подарки.