Пастыри чудовищ. Книга 2 (СИ) - Кисель Елена Владимировна

Он машет своему товарищу, и они удаляются, переговариваясь: «Ничего себе, уже и с севера понаехали».

Корзина остаётся у булочной – впитывать морось, со всеми покупками. Я покрепче закутываюсь в плащ законника и пускаюсь вдогонку за двумя крепышами. Скрываюсь за прохожими, останавливаюсь, отворачиваюсь, распластываюсь и прижимаюсь к стенам. И безмолвно взываю к Печати: давай, давай, вокруг водная стихия, мне нужно услышать, что говорят эти двое, давай же…

Печать дразнит всплесками ненужных звуков: семейными ссорами, детским визгом из окрестных домов. Вот какие-то кумушки перемывают косточки своей знакомой…

– Ну, найдём мы его, – голос того, что повыше, доносится слишком громко и резко. Вжимаюсь в стену и чувствую, как заполыхала Печать. – Дальше чего? Это ж шишка из Акантора. Как врежет, так…

– …музыкант, хах!

– Да брешут, какой законник с таким Даром?!

– Мне откуда знать? Как подняли вчера… ночью по храмам Целительницы и больничкам…

Беседа выскальзывает, теряется в мороси, и я вцепляюсь в пойманную нить со всей силой, тяну на себя… Ничего, кроме смутного «наши и сейчас там» не доносится.

Дальше двое… наёмников, видимо, опять петляют по улицам и расспрашивают прохожих и лавочников, и я теряю направление и промокаю до костей: все силы Дара трачу на то, чтобы услышать хоть что-то нужное.

– …так-то на такое не подписывался. Помостная гниль – одно дело. А вязаться с Корпусом… если вонь поднимется – что, не на нас спихнут? Куча зелий… Следопыты…

Отдалённые звуки спора. Тот, что повыше, сомневается, главный что-то втолковывает ему, и дождь доносит лишь громкое: «Всё схвачено!»

Людей становится всё меньше: мы выходим с окраины города на приличные улицы… если в Энкере они вовсе есть. Впереди вырастает храм Хоррота-Мечника – видно по острому шпилю, напоминающему лезвие клинка.

– Обсушимся, пожрем, – доносит до меня Дар на прощание. – Новости узнаем.

– Ага, вдруг он таки подох. Меньше работы.

Двое неторопливо поднимаются на крыльцо здания возле самого храма.

Неприметное, серое здание с известной всей в Кайетте вывеской.

Длань и глаз. Местный сыщицкий корпус.

* * *

Обратно к квартире я почти бегу. Нужно вызвать Арделл… стучит в висках. Вызвать хоть кого-нибудь. Единый, во что мы вообще впутались?!

Соглядатаи и преследователи мерещатся за каждым углом. Дождь почти не охлаждает пылающие от быстрой ходьбы щёки. Кружу среди серых, однообразных переулков, домов с обшарпанными фасадами, одинаковых лавок и мусорных куч – и каким-то чудом сперва набредаю на булочную, возле которой оставил корзину. Булочник изнутри машет рукой: эй, эй!

– Корзинку вот вашу занёс, – ухмыляется пьяновато, – лепёшки вон раскисли все… Куда это вы так рванули, а? Приперло, что ль?

Деревянно киваю, сую ему в руку монету – и получаю еще лепёшек, и предложение обсушиться, выпить рома и побеседовать. Отказываюсь, но всё равно – от тепла булочной, и от сердечного хозяина, и он аромата свежего хлеба становится полегче.

На пути в квартиру вспоминаю даже, что у меня есть водный амулет. Достаю из сумки, подставляю под воду – и перестаю мокнуть. Город вокруг закутывается в пушистое покрывало мороси, а я откидываю капюшон – и пытаюсь выстроить факты, будто записать их во внутренней тетради.

Местные сыщики с ночи ищут Тербенно. Они знали, что законник попал под удар артефакта. Вот только ищут его не с добрыми намерениями. Значит, наверняка в сговоре с теми, кто подстроил этот спектакль.

Арделл подозревала о чем-то таком? Наверняка – ведь не зря же не попыталась доставить Тербенно в больницу, а потащила сразу на квартиру. Меняла маршруты и транспорт, петляла по улицам ночью… я еще и возмущался, все ангелы Единого!

Приношу на квартиру пропитанные дождём продукты и тревогу: они искали законника в этом районе… неужели кто-то выследил? Или они просто ищут повсюду?

Тербенно в себя пока не пришёл, но уже и непохож на окоченевший труп: ворочается и постанывает временами. Хозяйка у себя в комнате, благодарение Единому. Воцаряюсь на кухне и пытаюсь повторить четвёртый подвиг Дьоррота, сына Хоррота Мечника – только тот сражался с чудовищной многоглавой гидрой, я же – с тревожными мыслями. И ещё немного – с загаженными сковородками.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Кто достаточно влиятелен, чтобы отправить на поиски законника местных сыщиков? Откуда они знали, что у Крысолова – Печать Музыканта? Где же Арделл? Не отыскали ли её?

– Запах-то какой! – подмигивает хозяйка в дверях. – Эх, повезло жёнушке вашей: красивый, учтивый, еще и готовит сам! Ух-х… будь я помоложе…

Почти роняю нож себе на ногу, и тороплюсь загасить огонь под кастрюлей и сковородкой. Готовить я научился ещё в Алчнодоле, но ни малейшего аппетита нет.

Вечер наплывает слишком стремительно, а за окном то и дело выпрыгивают из мороси подозрительные шаги. Ворочается и стонет законник на постели.

Я десяток лет жизни отдал бы за приличную книгу. Но приходится отсчитывать шаги, поминутно бросать взгляды на часы и гадать – что произойдет раньше: вернется Арделл, снова придет хозяйка с разговорами, очнется законник или на наш след выйдут преследователи.

Первым в себя приходит Крысолов. Он дёргается, приподнимается на кровати и начинает крутить головой, как очумевший:

– Именем закона, вы аресто… вы… – шарит руками по одеялу. – Где мой атархэ… кх… где я?! И где – мои – штаны?!

– Господин Тербенно, успокойтесь. Пожалуйста, выслушайте меня. Все ваши вещи здесь, и я вам всё объясню, и это, гм… не то, что вы подума…

На лице Тербенно ясно изображается: он точно подумал что-то не то.

– Олкест? Вы что, в сговоре с этой варгиней? Дайте мне только встать, и вы поплатитесь!

Приподнимается – только чтобы упасть теперь уже поперёк кровати. Пытается встать, снимает с себя ромовый компресс и шипит:

– Что вы со мной сделали? Или это идея вашей подельницы? Имейте в виду – это нападение на законника при выполне…

– Вы попали под действие парализующего артефакта, нам пришлось вас сюда перенести, здесь происходит что-то непонятное, и… куда вы, вообще?!

– Мой атархэ, – требует Тербенно сквозь зубы. – Сейчас же. И мою одежду. Я выслушаю вас, господин Олкест, в установленном законом порядке, когда вы с вашей подельницей будете там, где должны быть – на допросе по поводу всего, что…

– Вы вообще способны слушать, чёрт побери?! – теряю я терпение.

– …что происходит в этом городе и что случилось ночью. Мой атархэ, живо!

Мысленно прощаюсь с репутацией законопослушного человека совсем.

– Нет.

– Что – нет?

– Нет, я не отдам вам ваши вещи. Пока вы не дадите мне наконец пояснить всё, что здесь происходит.

– Вы зарываетесь, господин Олкест! – законник подскакивает, завёрнутый в плед. Он пошатывается, но стоит. – Если вы думаете, что моей подготовки не хватит на то, чтобы справиться с вами даже и без магии…

Начинаю соглашаться со всеми эпитетами, которыми законника награждает за глаза Мел. Особенно со словом «винторогий».

– Да послушайте, вы!

– Нет, это вы послушайте! – Волосы у законника взъерошены, а когда Тербенно тычет в меня пальцем, плед норовит уползти. – Вы препятствуете сотруднику Корпуса Акантора! Не говоря уже о недобровольном удержа…

Тут его взгляд останавливается на приоткрытом шкафу рядом с кроватью. Край сюртука законника виднеется в щель, и Крысолов делает рывок к шкафу. Я оказываюсь быстрее и захлопываю дверь.

– Послушайте, вам нельзя на улицу, это ради вашего бла…

Тербенно пытается дать мне подсечку, и я чудом не валюсь на пол. Какое-то время мы боремся – при этом законник чудом придерживает плед, а я судорожно соображаю, что делать.

– Да не ведите вы себя как полный идиот…

– Прочь с дороги!

Понятия не имею, на что способен законник с Даром Музыки, но допускать Крысолова до оружия я не собираюсь. Отпихиваю его от шкафа: он, видно, ещё слаб, но вторую подсечку делает вполне удачно – я виском влетаю в угол шкафа, перед глазами начинает троиться, мир раскачивается, как палуба корабля…