Муза художника - Паула Вин Смит

— В своей статье о Риисе вы воспроизвели места из дневника, даже не упомянув о существовании источника. Почему?

Прежде чем заговорить, Михай собрался с мыслями.

— Та работа проводилась мной во многих местах и в разное время. Я старался изо всех сил, когда писал свою статью, которая имела для меня большое значение и которую исследователи Рииса, — он кивнул на Питера в знак подтверждения, — всегда принимают во внимание. Еще будучи студентом, я получил доступ к коллекции. Среди имущества Алстеда, чья семья имела тесные связи с Риисом, мог находиться дневник, о котором вы говорите. Однако я его не видел. Разрабатывая свою теорию о Риисе, которая в конечном счете, после моей эмиграции, была отредактирована и опубликована, я действительно использовал материалы из личной библиотеки Йона Алстеда. Возможно, в связи с тем, что исследование проводилось в неспокойные времена, одна или две ссылки на автора цитаты были опущены. Вероятно, ошибку можно будет исправить при последующих переизданиях моей работы.

— Вы опустили несколько деталей, — процедила Фрейя. — Разве румынское правительство определило вас на должность шофера не затем, чтобы шпионить за Алстедами?

— Я устроился на работу к Алстедам после того, как узнал об их коллекции, с самого начала надеясь, что у меня появится возможность ее увидеть. Я мечтал, если все пойдет как надо, завоевать доверие моего работодателя и с его помощью уехать учиться на Запад. Румыния в то время была закрытой страной. С каждым годом все меньше студентов получали разрешение на выезд за границу.

— Но ведь шпионить за Йоном Алстедом входило в ваши обязанности? — настаивала Фрейя.

— Я уверяю вас, что не причинил послу никакого вреда. Любой человек, чья работа предполагала контакт с иностранцами, должен был предоставлять отчеты. Все сказанное Алстеду было правдой: и моя страсть к искусству этого периода, и мое желание эмигрировать. Моя научная карьера доказывает это.

Его голос начал повышаться.

— Я рисковал сильнее, чем Алстед. Намного сильнее. Вы называете меня шпионом, но предал как раз он. Посол не явился на встречу, где должен был решиться вопрос с моим паспортом. В его отсутствие им ничего не стоило отклонить мое прошение, и потом я… было тщательное расследование, меня заклеймили как диссидента за попытку уехать. Моя сестра потеряла место в очереди на квартиру; я стал безработным. Все потому, что Алстед не сдержал обещания. Но такова жизнь. Дипломат не будет разрушать связи с партийными лидерами. Я видел, как они вместе ели лобстеров, запивая шампанским, в то время как наш рацион состоял из капусты с колбасой. Почему я должен вам помогать? С какой стати мне делать что-то для них?

— Мистер Алстед не виноват, — произнесла Фрейя и почувствовала, как что-то сжалось у нее в груди. — Был другой человек, работавший осведомителем. Он убедил Секуритате в том, что мистер Алстед — иностранный агент, и он же доложил о ваших попытках выехать из Румынии. Как только эти обвинения были выдвинуты, помочь вам стало не во власти мистера Алстеда. Тот, кто донес на него, несет ответственность и за случившееся с вами.

Михай изменил положение тела, и теперь его глаза были прикованы уже не к проплывающим по освещенному экрану котировкам акций, а к замысловатому узору ковра на дальней стене. Фрейя проследила за его взглядом. Черные линии вились и переплетались внутри фигур ярких цветов, как пути лабиринта. Когда он заговорил о прошлом, его тон стал жестче, в нем чувствовалась злость.

— Оставшись без помощи Алстеда — по какой бы причине это ни произошло, — я понял, что не могу положиться ни на кого, кроме себя самого. И нет ничего плохого в том, что я продолжал использовать материалы из его библиотеки. Он позволил мне изучать творчество Рииса. И разрешил пользоваться его книгами для моего исследования.

— Вы ведь работали у Алстедов в то время, когда дневник был прислан в Бухарест? — спросила Фрейя.

— Возможно. Я не уверен.

— Миссис Алстед рассказывала мне, как странно было, что с дневником не прислали препроводительного письма. Посольство Дании предприняло попытки выяснить, не было ли письмо потеряно на почте или задержано. Я узнала кое-что на этот счет. Ни одно должностное лицо не имеет права вскрывать почту или как-то иначе вмешиваться в переписку между иностранным правительством и его дипломатическими агентами.

— Посылку послали обычной почтой, а не с дипломатическим курьером.

— Так вы все-таки помните.

Михай пожал плечами.

— Я думаю, с посылкой было письмо, или же оно тем же маршрутом пришло незадолго до или вскоре после дневника, — сказала Фрейя. — Я почти уверена, что письмо вы изъяли, хотя посылку Алстеды все-таки получили. И дневник, и письмо с объяснениями почти наверняка послала Грейс ван Дорен, последняя известная владелица дневника, о которой упоминается на его завершающей странице.

— Даже не знаю, как вам на это ответить. Нет никаких доказательств того, что письмо взял я.

— Разве от вас не требовали производить досмотр всего, что приходило Алстедам по государственной почте? И тщательно изучать все, представляющее какой-либо интерес? Ну, скажем, написанное женской рукой и адресованное послу личное письмо с американской маркой? Оно вполне могло содержать компрометирующую дипломата информацию, какую-нибудь тайну, делающую его уязвимым для использования румынским правительством в своих целях. Я думаю, у вас был приказ внимательно присматриваться к подобным вещам.

— Если Алстеды сказали вам, что в той посылке был только дневник и никакого письма, не легче ли поверить им, чем придумывать обвинения? Я запомнил посылку, прибывшую государственной почтой, так как это было необычно. Почти все приходило к ним с курьером.

— А вы когда-нибудь возобновляли контакт с Алстедами после того, как уехали из Румынии? — спросила Фрейя, хотя ответ на этот вопрос ей был уже известен от Софии.

— Я уже говорил вам. Алстед меня предал. Он попросту испугался. Был ли я в глазах посла провокатором, подосланным ему навредить, или же диссидентом, он посчитал, что помогать мне слишком для него опасно. Так или иначе, — устало ответил Михай. — Мы больше никогда не общались. Когда я прочитал в газетах о его смерти, то с удивлением поймал себя на том, что огорчен.

Однако, словно вспомнив о чем-то, он тут же продолжил:

— Но вы подняли интересный вопрос. Вы утверждаете, что виной всему некое третье лицо, которое действовало против нас обоих. Откуда вам об этом известно? Вы уверены?

Фрейя встала. Им было пора уходить. Она бы предпочла, чтобы Питер не присутствовал на этой встрече. Ей не хотелось сейчас возвращаться в гостиницу в его обществе. В то же время девушка испытывала облегчение, ведь благодаря тому, что она рискнула прийти сюда и задать свои вопросы, никакие факты, подтверждающие ее догадки относительно Северины Риис, не всплыли.