Почетный караул - Джеймс Коззенс

— Только если это останется между нами, — сказал капитан Коллинз.

— Даю вам слово, капитан Коллинз, что я никак не использую ваш ответ в газете, в письменной или в устной форме, ни сейчас, ни в будущем. Я спрашиваю только для собственного сведения и могу ручаться, что задаю этот вопрос не из праздного любопытства или с какой-то задней мыслью.

— Не сомневаюсь, — сказал капитан Коллинз. — Хорошо, я отвечу. Да, кое-что произошло. Однако «серьезные беспорядки», по-моему, сильное преувеличение. Что именно произошло, я не имею права вам сказать. Я безусловно верю, что все, мной сказанное, вы сохраните в тайне. Однако, мистер Буллен, факт остается фактом: то немногое, что я знаю, было мне сообщено под молчаливым условием, что дальше меня оно не пойдет.

— Разумеется! — сказал мистер Буллен. — Ничего другого я и не хочу. Я спросил то, что спросил, только из опасения, как бы полученная мной информация не оказалась пустой. Если вообще ничего не произошло, то я только напрасно отнял бы у вас время. Поймите, капитан, любое нарушение взаимоотношений между белыми и черными не может не вызвать в любом месте на Юге самой серьезной озабоченности. Я глубоко ощущаю эту озабоченность и убежден, что в Оканаре все — и черные и белые — одинаково ее ощущают.

— Что же, мистер Буллен, — сказал капитан Коллинз, — я думаю, мы все ее ощущаем. Просто никакого выхода не видно. Безусловно, проблема крайне сложная и тяжелая.

— Как и вы, капитан, — негромко сказал мистер Буллен, — я с Севера. Родился я не здесь. Но я прожил здесь без малого четверть века. И за это время пришел к определенным выводам. Ими я докучать вам не стану. Расхождения во мнении, я убежден, по большей части сводятся к тем, что неизбежно возникают между людьми, которые вынуждены иметь дело с фактами, и людьми, которые вольны иметь дело с теориями. При подобных столкновениях жару бывает много, а света — очень мало. Но я верю: разумные люди, каковы бы ни были их мнения, в одном обязательно согласятся: насилие и беспорядки никому пользы не принесут. Интересы тех, кто подстрекает к насилию и беспорядкам, безусловно, не совпадают с интересами тех, кто — черные они или белые — должен жить бок о бок, и жить мирно.

Он сунул руку за лацкан своего широкого выцветшего пиджака из моющегося материала и вынул несколько сложенных пополам листков.

— У меня здесь, — сказал он, — копии нескольких телеграмм, отправленных вчера из Оканары. Первая, как вы увидите, адресована в военное министерство и подписана «Джеймс». Еще одна адресована известной негритянской организации. И тоже подписана «Джеймс». Третья некоему индивиду в Вашингтоне, и также от Джеймса. Тому же индивиду — телеграфный денежный перевод, в котором указано, что оплачен он лейтенантом Д. А. Эдселлом, хотя текст телеграммы опять-таки подписан «Джеймс». Но я заключаю, что ее послал тот же лейтенант, поскольку его фамилия значится в обратном адресе на оригинале. Сопоставляя все это, мы, по-моему, получаем следующую картину. В связи с происшествием, отраженным верно или неверно в телеграммах первой и второй, некто Стэнли получил травму и был положен в госпиталь. Уиллис в Вашингтоне, которому отправлена третья телеграмма, — явно родственник Стэнли. Ему рекомендуют приехать немедленно. Ответа его у нас нет, но, по-видимому, у него не оказалось денег на дорогу. И этот офицер, Эдселл, высылает ему деньги. Судя по времени, указанному в телеграммах, Уиллис, возможно, приедет на поезде, прибывающем в десять.

Капитан Коллинз взял листки и разложил их на столе перед собой. Потом надел очки. Через минуту он сказал:

— Понятно. О телеграмме в военное министерство здешний штаб, мне кажется, знает. Насколько мне известно, этот Стэнли, кем бы он ни был, к тому происшествию отношения не имеет. Там пострадавших не было. Это я знаю. — Он умолк и посмотрел на мистера Буллена. — Если позволите, я должен задать вам вопрос, мистер Буллен. Для того, чтобы воспользоваться этой информацией, мне надо знать, как к вам попали эти копии.

— Да, — задумчиво сказал мистер Буллен, — вы правы, знать вам это действительно нужно. Но если вы должны будете ссылаться на источник, я предпочту умолчать. Поймите меня правильно. Я не возражаю, если вы скажете, что копии вам показал я. Более того, я их вам оставлю, и в случае необходимости пусть обращаются ко мне.

— Это меня устраивает, — сказал капитан Коллинз. — Беру свой вопрос обратно.

— Я предпочту ответить, но только для вашего сведения. Я считаю, что у вас есть право знать, — кротко сказал мистер Буллен. — Начальник полиции Ловуэлл официально запросил оригиналы на телеграфе. Он поступил так, исходя из сведений, полученных им по обычным полицейским каналам, о содержании первой и второй телеграмм.

— Понятно, — сказал капитан Коллинз и снова посмотрел на копии. — Вы полагаете, что Уиллис может приехать десятичасовым поездом. А начальник полиции этим интересуется?

— Он будет на станции лично. Мистер Ловуэлл захочет узнать, кто встретит Уиллиса и куда тот отправится. Если Уиллис действительно приедет навестить родственника в госпитале базы, то и дело с концом. А сможет он его увидеть или нет, это решать военным властям. Но вы мне сказали, что, насколько вам известно, никто не пострадал, из чего как будто следует возможность, которую учитывает мистер Ловуэлл, а именно: посещение госпиталя — только благовидный предлог. А на самом деле этот Уиллис может быть представителем негритянской организации, которой адресована вторая телеграмма. Или еще какой-нибудь. Если он едет в Оканару с целью разжечь беспорядки, мистер Ловуэлл не хочет, чтобы его застали врасплох. Мне кажется, не исключено, что кто-нибудь там сочтет нужным навести справки об этом Стэнли в госпитале и об этом лейтенанте Эдселле. Полагаю, он цветной. Что же, капитан, разрешите поблагодарить вас за ваше терпение и время, которое вы мне уделили. Собственно говоря, у меня все. — Мистер Буллен поднялся и взял шляпу.

— Это я вас благодарю, мистер Буллен, — сказал капитан Коллинз. — Я постараюсь выяснить, что смогу. Если хотите, я могу сейчас же позвонить в госпиталь и узнать, лежит ли у них какой-нибудь Стэнли.

— Я буду очень рад сообщить эти сведения мистеру Ловуэллу, — сказал мистер Буллен.

Капитан Коллинз снял трубку.

— …да, Стэнли, — сказал он. — Нет, я не знаю его имени, и звания тоже. Возможно, он офицер, или рядовой, или штатский. Нет? Ну спасибо. — Он посмотрел на мистера Буллена. — Или он в городской больнице? Нет… Тут прямо сказано: «В госпитале базы». Вот так. Впрочем, его могли выписать вчера вечером. Надо бы проверить.

— Боюсь, капитан, — сказал мистер Буллен, — вы установите, что мистер Ловуэлл был прав. Все очень сходится. Еще раз благодарю вас за вашу любезность.

— Я постараюсь выяснить, — повторил капитан Коллинз. — Я не вполне понимаю… Ну, посмотрим. Одну минуточку, сэр, я пошлю лейтенанта Брека проводить вас. — Он открыл дверь в приемную и сказал: — Боб, возьмите, пожалуйста, машину и отвезите мистера Буллена в город.

Когда они ушли, капитан Коллинз позвал:

— Прес, зайдите сюда, пожалуйста. — А когда лейтенант Филлипс вошел и закрыл за собой дверь, он сказал: — Из канцелярии Моубри что-нибудь было?

— Пока еще нет. — Лейтенант Филлипс пожал плечами.

— Ну, будем надеяться! Мне сегодня утром надо повидать полковника Росса по другому делу. Может быть, я выясню, что назревает.

Лейтенант Филлипс взял металлическую модель П-47, служившую капитану Коллинзу пресс-папье, и оглядел ее.

— Откровенно говоря, Дик, — сказал он, — мне плевать. Хотя и сожалею, что вас в это тоже втянули.

— И я сожалею, — сказал капитан Коллинз. — Но я втянут, так, может быть, вы будете плевать не столь демонстративно? Я вас не виню, Прес, но Бога ради, не баламутьте воду. Да, кстати, вы не знаете, что устраивает ваш приятель Эдселл? Вернее, хочет устроить?

— Да, знаю. Но вам не скажу. Пользы не будет. А вот запутает вас еще больше.

— Пусть так, — сказал капитан Коллинз. — Но если знаете, так скажите, черт возьми, что это за Уиллис в Вашингтоне, которому он телеграфом выслал деньги? Могу вам сказать: оканарская полиция считает, что он профессиональный агитатор. Или ваш Эдселл совсем свихнулся?

Лейтенант Филлипс захохотал.

— Отлично! — сказал он. — У этих сволочей поджилки затряслись! Видно, и сейчас нечестивый бежит, когда никто не гонится за ним. А деньги Эдселл послал — и, если хотите знать, половину дал я — официанту в одном вашингтонском ресторане. Его сын — один из цветных офицеров, присланных на базу. Позавчера, насколько мне известно, он хотел зайти в сортир на командном пункте — он только что прилетел, — а какие-то белые офицеры вытащили его и так измордовали, что ему пришлось лечь в госпиталь. Наверное, Моубри хотел это замять, и они взялись за дело. Джеймс услышал об этом от кого-то там вчера утром. И прикинул: если вызвать отца этого парня сюда, пусть он всего лишь цветной официант, Моубри придется допустить его к сыну и объяснить, что произошло, и принять какие-то меры к тем, кто его избил. И я с ним тут во всем согласен, Дик. — Он поставил модель П-47 на место.