Цветение - Лина Чаплина

Ши положили свои дары, а цверги драгоценные камни из ее короны.

Фрида встала рядом с хозяином леса. Она видела ни одного хозяина леса, с какими-то даже дружила, но его видела впервые. Амарант был особенным, не таким, как другие лешие. Он всегда отказывался поговорить с Фридой, и теперь она видела его. Амарант повернул голову и взглянул в глаза Верховной Чародейке. Фрида услышала, как бьется сердце острова, почувствовала, как по корням спешит вода, трава прикасается к телу.

Анемон опустили на воду.

— Фрида! — Несколько раз прошептала Ванда. Все было бес толку.

Понимая, что до Фриды не дозваться, Ванда Ланская взяла ее за руку. Через тело Ванды начала циркулировать магия Фриды. Ноги Ванды подкосились от неожиданной мощи, но она устояла. Огнем, забившимся в ее венах, Ванда зажгла свечи.

— Ты осмелела, Ванда, — хищно прошипела Фрида, — давно без проса используешь свою способность на других?

Огонь в свечах зашевелился. Травы рядом с Анемон загорелись, следом загорелся и камень. Огонь плавно перешел на тело Анемон. Ши не отрывали взгляд от королевы гор и без слов читали свои древние заклятия. Когда вода окутала пепел и унесла его с собой, лесные и горные жители начали расходиться. Но чародеи остались на месте.

— Завтра будут отменены занятия, — сообщила профессор Ланская.

— Жаль, профессор Вальден не приехал, — ответил на это Рене Моен, — я никак не могу поверить, что он пропустил это. Что-то случилось, Ванда, — Рене закрыл глаза и его волосы стали такими же, как у Винцента, темно-рыжими, какими он их помнил, — все же хоть так, Анемон заслуживала этого. Она прославилась прекрасной хозяйкой гор. Достойнейшей из цвергов.

— Это очень мило, Рене. — Ванда улыбнулась ему, решив не сообщать, что он, по ее мнению, перепутал цвет.

Первый раз за все тринадцать лет Ванда смогла назвать его не Гаспаром. Ванда рассмеялась этому. Но смех не казался неуместным, наоборот, горы точно ответили ведьме, ответила сама Анемон, и она была рада, что кто-то смеется на ее похоронах.

Пока Инну успокаивал Адар, а остальные были заняты обсуждением случившегося, Суви ушла. Земля вела ее. Суви оказалась у ухоженной могилы, усыпанной астрами. Суви села рядом и положила руку на землю, провела по ней, гладя ее.

Суви закрыла глаза. Крепко, до боли, зажмурила их и наклонилась, вдыхая аромат цветов. Холодный день стал теплым. Ей казалось самым естественным, что рядом раздался родной голос и теплые руки коснулись шеи:

— Суви, — Адам повернул ведьму к себе, заставив открыть глаза.

— Ты? — Суви крепко обняла его. Адам оказался таким теплым, таким настоящим и таким живым, — ты так вырос.

Адами правда вырос. Он выглядел на тридцать, как и Суви. Его черты стали четче и скулы острее. Подобно ши, он напомнил Суви античную статую. Но только живую, не из мрамора, а из плоти.

В его серых пронзительных глазах отражались белые блики.

Суви обдало волной жара. Сердце застучало в груди так близко к горлу, что захотелось кричать.

— Я скучала по тебе, — еле прошептала Суви.

Адам заправил прядь ее рыжих волос за ухо, и Суви потянулась за лаской. Адам с теплотой улыбнулся.

— Я скучал. Я ждал тебя.

— Сколько тебе лет? — сдерживая жар, Суви попыталась ухватиться за реальность.

— Не знаю. Тридцать три года. Или тридцать три тысячи лет. Разве это так важно?

— Н-нет, наверное… — Суви нахмурилась, потрясла головой и все же прижалась к Адаму. Жар захватил ее. Пряный запах полевых трав и сладкий запах астр.

Суви сделала то, что так часто снилось — поцеловала Адама. Адам замер, потом ответил ей. Внутри Суви нарастало нестерпимое, еле сдерживаемое возмущение, резкое и яркое, как полет выпущенной стрелы.

Суви пробила крупная дрожь. Она еще ближе прижалась к Адаму, впиваясь в его шею пальцами. Его руки казались диким виноградом, затягивающим вглубь мирозданья. Суви не сопротивлялась их аромату древнего вина.

Но Суви захотелось вырваться их тисков своих костей и мышц, скрыться. Убежать. Покинуть тело, оставив его где-то там, с Адамом, а всей своей сутью унестись прочь. Дрожь увеличивалась и становилась болью. Суви точно знала, что скоро осуществит нестерпимо нужное — покинет тело.

Адам выпустил волчьи клыки, вгрызаясь в губы ведьмы. А потом остановился. С трудом он отстранил от себя Суви. Ведьма выглядела потерянной и разбитой, тепло резко ушло из мира.

— Нет. — Твердо сказал Адам. Серые глаза сильнее отливали белым.

— Я нужна тебе, а ты мне, — собирая мысли в кучу, напомнила Суви. — Я так скучаю по тебе, я… я так хочу обнять тебя, прижаться, и больше ничего не чувствовать. И пускай весь мир разрывается вокруг, пускай! — Суви трясло. Из ее глаз медленно текли слезы. — Мне будет все равно, Адам. Потому что за пределами твоих объятий начнется мир, к которому я не готова. Такой жестокий мир. Я не смогла тебя заменить. Не смогла. И, черт, даже не пыталась! Посмотри на меня, — Суви в упор посмотрела в его бездонные глаза. Сердце замерло. — Посмотри и скажи, что все это имело хоть какой-то смысл!

Адам печально улыбнулся.

— Туле будет вечно. Пока остров есть, буду я. Хозяин Леса не хотел принимать меня, а теперь я навечно часть Туле. — Адам усмехнулся. — А тебя ждут великие дела и Холли.

— Холли? — озадачилась Суви. Она пыталась вспомнить, что значит это слово и почему оно кажется таким родным. Но безуспешно.

— Твоя дочь, — с улыбкой напомнил Адам, — Холли Адельхейд.

Что-то взорвалось вокруг Суви. Она услышала детский плачь и крик. Тело ответило ноющей тяжестью внизу живота.

— О боже! — Суви согнулась, надрывно заплакав.

Адам спокойно смотрел, как она плачет. Когда Суви успокоилась, он сказал:

— Извини меня, я не должен был приходить, но не мог устоять. Я так и не смог разлюбить, мы этого не можем. Мы лишь чувствуем сильнее.

— Но ты настоящий, а я не медиум и…

— Если похоронить в зачарованном месте, то такое может случиться, — глаза Адама засверкали, как монетки из белого золота. — Я часть острова… его дух.

— Мне жаль, —