Цветение - Лина Чаплина

горжусь, — солнечно улыбнулась Прия.

Вероника, фамильяр Давида, села на его плечо и протянула привязанную к лапке записку. Последнее время молодые чародеи пользовались своими волшебными каналами связи на простых телефонах, но оставались те, кто предпочитал отправлять фамильяра, как было раньше.

Джасмин Блэр, занимающаяся вместе с Давидом волонтерской деятельностью, путешествовала с Гаспаром, который обучал детей в бедных деревнях, и баловал их магией, точно фокусами. Вместе с Вероникой Джасмин отправляла не только свое письмо, но и печальные новости с острова Туле.

Давид произнес не дрогнувшим голосом:

— Инна и Суви, вас приглашают на похороны Анемон.

Инна выронила бокал. Красная жидкость растеклась по скатерти.

Суви тяжело вздохнула:

— Она была еще так молода для цверга.

С того дня, как пути Парцифаля и Винцента разошлись, прошло слишком много лет. И все же старые друзья не переставали писать друг другу. Но каждый день Парцифаль чувствовал безмерную тоску.

Тот день, о котором даже страшно воспоминать, дался Парцифалю нелегко. Парцифаль оказался во тьме, в которой трудно было сделать шаг.

— Если ты уйдешь, я снова стану прежним. — Каждый день выкрикивал Парцифаль, — я пойду с тобой, куда бы ты ни пошел!

Глаза Винцента становились грустными. Обычно он молчал, но в тот день спокойно ответил:

— Если твои изменения так поверхностны, что держаться лишь за меня, то и хорошо, что они исчезнут. Я бы хотел, мой сердечный друг, верить, что я и Академия повлияли на тебя намного больше.

Бархатный голос Винцента эхом разносился по округе, вторя печальному крику ворона.

— Куда ты пойдешь? — Парцифаль отвел взгляд. — Даже если я и останусь таким, но куда ты один? Кто позаботится о тебя и убережет от рокового решения?

Винцент рассмеялся. В его тонкой улыбке играло солнце, пойманное между страницами книг.

— Меня никто уберечь не сможет. — Винцент стал серьезным, — Пора тебе взять ответственность за себя и принять все то, от чего ты убежал на Туле. Как и я приму свою ответственность.

Парцифаль и Винцент крепко обнялись. Парцифаль смотрел ему в след, замечая, как гордо Винцент идет по залитой солнцем дорожке и мысль, пугающая и страшная, заметалась в его голове: мы не увидимся больше, мой верный друг.

Парцифаль остановился у дома на краю Баварии. Тут, окруженные всеми благами, жили двое мужчин. Хорст Буш и его старый отец Сильвестр Адельхейд, один из видных деятелей магического сообщества Германии.

Сильвестр недавно отпраздновал семьдесят восемь лет. Он уже плохо ходил и все еще не видел. Наследственность отца в виде долгих здоровых лет жизни ему не досталось, к радости Сильвестра.

С двоюродными сестрами Сильвестр практически не общался, не приезжал на праздники. Он не хотел говорить с ними с тех пор, как Фрида и Астрид стали тесно общаться с его отцом, восхищаться им.

Парцифаль замер у двери из грецкого ореха, нерешительно постучал. Но он уже проговорился о своих намерениях новой помощнице Иоланде Линдберг, поэтому пути назад не было.

Иоланда часто уговаривала Парцифаля попробовать стать Верховным Чародеем. Но Парцифаль оказался равнодушным к этой мысли. Его волновали лишь звездное небо и то, что с его юной помощницей все будет в порядке. Парцифалю больше не хотелось власти, и он был несказанно этому рад.

«Ты можешь мной гордиться» — так однажды началось его письмо Винценту.

Дверь Парцифалю открыл Хорст Буш. Он был очень похож на бабушку, особенно ярко-рыжими волосами. Парцифаль вздрогнул, увидев лицо внука, и надломлено улыбнулся.

— Здравствуйте. — Сдержанно сказал Хорст. — Вы что-то хотели?

Вид статного гостя его ничуть не удивил. Такие часто приходили к его отцу по работе, получить совет. Но в строгих чертах его лица что-то Хосту показалось знакомым. Лишь только Парцифаль улыбнулся, хозяин дома понял, что именно.

— Отец говорил, что ты придешь, — сказал Хорст.

Парцифаль ничего не ответил. Хорст молча отошел, пропуская дедушку в дом.

— Я слышал и о твоих заслугах, — сообщил Парцифаль.

Хорст совершенно без злобы улыбнулся. Смотря на дедушку, он понимал еще более ясно, чем прежде, почему многие восхищались им, пусть и зная о темной магии и прошлом. В таких людях было слишком много силы и магнетизма, чтобы устоять, даже если человек тебе отвратителен.

Претензий к дедушке у Хорста не было. Ему не нужно было его внимание, школу магии он закончил местную. Иногда общался с двоюродной тетей Фридой, чисто ради статусной переписки, а остальное его не волновало. Свою принадлежность к роду Адельхейд при этом Хорст не скрывал. Его это забавляло.

— А я слышал, ты вернулся в Совет, — Хорст провел дедушку на верхний этаж, — тетя Фрида помогла?

— Твоя тетя прекрасный друг, но она тут не причем, — достаточно мягко ответил Парцифаль.

Парцифаль чувствовал себя чужим в этом доме. Доме, принадлежавшем слепому старику, скрючившемуся в кресле — его сыну.

— Парцифаль Реген, — раздался из глубины комнаты хриплый голос.

Там сидел тощий старик, весь исполосованный морщинами, но волосы его, медно-рыжие, были сильно тронуты сединой. Казалось, сто двадцать два тут именно Сильвестру, а Парцифалю только семьдесят восемь.

— Сили, — ласково произнес Парцифаль, точно говорил с восьмилетним мальчишкой. Впрочем, Сили и почувствовал себя таким в его присутствии.

— Ты давно потерял право ласково называть меня, Парцифаль, — сухо заключил Сильвестр.

— Я знаю.

Парцифаль встал перед сыном на колени и взял его дрожащую жилистую руку. Сильвестр не отдернул ее, но напрягся.

— Я присылал письма, сначала. На каникулах не решался приезжать, да и обещал. А потом… потом я решил, что не могу быть тебе нужен.

— Это оправдания. Ты боялся, что я прогоню тебя. А сейчас… — Сильвестр подавил кашель, — сейчас вдруг пришел.

— Я перестал бояться. Я больше не могу убегать и не должен. — Парцифаль сжал руку сына, — и в тот ужас, что тебе пришлось пережить, я не хотел верить. Я должен был забрать тебя к себе.

— Ты должен был много чего, — Сильвестр с невероятной для своего тела силой сжал руку отца, — не ври мне, что