Творения - Епифаний Кипрский

2. Таково было коварство змея против Евы. Ибо естество человеческое алчно от начала и всегда увлекается пустословными учениями и пустыми обещаниями. И древле змей крылся и не обнаруживал конца своего ядоизвержения, а напоследок, после Христова пришествия во плоти, стал изрыгать и извергать все свое ядовитое и негодное злоумное умышление. Он внушил разуму обольщенных и прославлять его как Бога, и покланяться ему. Но можно знать, что один и тот же змей причиняет обман и этой своей школой, как и чувственным змеем. А именно божественное Писание змеем называет диавола не потому, что он совершенно таков по виду, но по явной людям величайшей изворотливости и потому, что самая первая уловка к обману приведена в действие под видом змея. Посему познающим истину смешон догмат о нем, смешны и держащиеся его и прославляющие змея как Бога. Ибо диавол, не имея уже возможности обмануть мужественный разум, приявший от Господа силу истины, обращается к женской слабости, то есть к человеческому невежеству, и убеждает невежественных, потому что не может обмануть твердый рассудок. Всегда он приближается к женственным расположениям ума, а именно к похоти и вожделению. Это–то и есть женственное в людях, то есть неведение, — а не обращается к твердому рассудку, благомысленно все разумеющему и познающему Бога из естественного закона. И у офитов змей называет себя Христом; лучше же сказать не сам он, ибо не может провещавать, но диавол, настроивший их мысль так мудрствовать. Кто же, увидев змея, не признает в нем врага и не побежит от него? Ибо после того, как змей, будучи скотом, всецело сделался сосудом диавольским, и посредством него диавол прельстил человека в раю; Господь поставил сего самого змея во вражду к роду человеческому, чтобы, видя вражду этого чувственного змея, люди избегали коварного обмана и само воззрение на его наружный вид было для них, так сказать, ненавистно.

3. А эти так называемые офиты усвояют сему змею все ведение (τὴν πᾶσαν γνῶσιν), говорят, что он для людей сделался началом ведения (ἀρχὴ γνώσεως), и мифологично привносят, что признают таинствами, но что в самом деле не иное что, как зрелищные игры и исполнено горькой шутки и суемудрия. Ибо это по истине мифы. Офиты говорят, что высшим Эоном (ἄνω Αἰῶνος) произведены эоны, — а ниже их приведен в бытие Ялдабаот, произведен же он по слабости и неведению собственной матери, то есть, высшего Пруника (τῆς ἄνω Προυνίκου) женского пола. Ибо, как утверждают они, эта Пруник сошла в воды, смешалась с ними и, по причине смешения с тяжестью вещества, не могла отступить в вышнюю область, а смешалась с водами и веществом, и не могла уже возвратиться. Но она с усилием поднималась в высоту и простиралась, и этим приведено в бытие высшее небо. Она же оказалась утвержденной и не могла уже ни подняться вверх, ни сойти вниз, но осталась утвержденной и распростертой в самой середине. Ибо не могла спуститься долу, потому что не была сродна с дольним, а вверх не могла вступить потому, что была отягощена веществом, которое восприняла. Произведенный же ею в неведении Ялдабаот пришел в самые дольние места и создал себе семь сынов, которые создали себе семь небес. Но Ялдабаот, чтобы семь произведенных им сынов, будучи ниже его, не знали того, что выше него, но знали его исключительно одного, закрыл и скрыл от них то, что выше него. И сей–то Ялдабаот, говорят офиты, есть Бог иудеев. Но не так в самом деле, отнюдь нет. Напротив, их будет судить Бог Вседержитель, Который и есть Бог иудеев и христиан и всех, а не Ялдабаот какой–либо, по их вздорной мифологии.

4. Потом, по их словам, сии, рожденные Ялдабаотом, семь сынов, или эонов, или богов; или ангелов (ибо они у офитов называются разными именами), когда, по умышлению Ялдабаота, заключено было от них вышнее, образовали человека по виду отца своего Ялдабаота, не легко и не скоро, но тем же самым способом, какой изобрели в своем пустословии и прежние ереси. Ибо и офиты говорят: человек был пресмыкающимся, в виде червя, не мог ни подняться, ни выпрямиться, но вышняя матерь, называемая Пруником, с коварным намерением против Ялдабаота, а именно по желанию отнять у Ялдабаота ту самую силу, которую он от нее же возымел, сделала то, что через него же отъяла у него силу для образованного его чадами человека, и от Ялдабаота послала человеку искру, разумея при этом именно душу. И тогда, говорят, человек стал на ноги и восшел разумом выше восьми небес, и познал и восхвалил вышнего Отца, — Того, Который превыше Ялдабаота. Тогда Ялдабаот, огорченный тем, что было узнано гораздо высшее его, в горести обратил взоры вниз на отсадок вещества и породил силу, имеющую змееобразный вид, которую офиты называют и сыном его. Сей–то, говорят, и был послан к Еве и обманул ее. Она же послушала его и поверила ему, как сыну Божию, а поверивши съела от древа познания.

5. Потом, когда расскажут эту глупость и смешную подделку, тогда, представив это, можно сказать, плачевное основание и смехотворное это действие, начинают нечто указывать нам в защиту ложно так ими называемых богов. Не змеевидны ли, говорят, наши кишки, по действию которых живем и питаемся? И кое–что иное привносят к своему обману и вздорному мнению офиты пред обманутыми. Мы, говорят, по той причине славим змея, что этот бог для многих сделался источником гносиса. Ялдабаот, говорят, не хотел, чтобы у людей были в памяти вышняя Матерь и Отец. Но змей увлек их, принес ведение и научил мужа и жену всему ведению вышних тайн. Посему отец, то есть, Ялдабаот, прогневался на то , что змей открыл людям гносис, и низверг его с неба. От сего не приобретшие ничего другого, кроме участи змеиной, называют змея царем с неба. Воздавая ему почитание, как говорят, за таковое ведение, приносят ему хлеб. Они кормят естественного змея, которого держат в каком–то ящике, а ко времени своих пещерных таинств его приносят и, плотно уложив трапезу хлебами, вызывают сего самого змея. По отверстию норы змей выходит. И вышедший таким образом змей, по своей мудрости и по своему лукавству уже зная их глупость, вползает на стол и извивается между хлебами. И это, по словам офитов, есть совершенная жертва. Посему, как я слышал от одного человека, не только они преломляют хлебы, вокруг которых обвивался этот самый змей, и раздают принимающим, но еще каждый лобзает змея устами, причем или волшебным каким–либо заклинанием змей бывает укрощен, или другим действием диавольским, к обману их, это животное обращается в ручное. Сему змею они покланяются и посвящают евхаристию, совершившуюся вследствие обвития вокруг нее змея, а потом возносят хвалебную песнь, как говорят, через него вышнему Отцу и таким образом заканчивают свои таинства.

6–9. […]

Против каиан, восемнадцатой и тридцать восьмой ереси

1. Каианами (Καϊανοί) именуются получившие наименование для своей ереси от Каина (Κάϊν). Ибо они восхваляют Каина и поставляют его своим отцом. И они, хотя произошли, так сказать, от различного восстания волн, но не чужды той же самой буре и тому же волнению, и возникнув как бы от тернистого кустарника, не чужды всему множеству терний, хотя и различаются по имени. Ибо терний много родов, но все они одинаково имеют негодное свойство причинять вред иглами.

Каиане говорят, что Каин, а также и Исав, сонм Корея и содомяне — от крепчайшей силы и вышней власти, Авель же от слабейшей силы. Все те со своим родством похваляются каианами, ибо сами они величаются родством с Каином, содомянами, Исавом и Кореем. И сии, как говорят каиане, обладают совершенным и высшим ведением (ἄνωθεν γνώσεως). Посему и Творец этого мира, по их словам, прилагал усилия к истреблению их, но ничем не мог повредить им. Они скрылись от него и переселились к вышнему Эону, которому принадлежит крепкая сила. Ибо Премудрость (ἡ Σοφία) взяла их, как своих, к себе. И поэтому, как говорят, Иуда точно знал, что их касается. И он, по мнению каиан, в сродстве с ними. Ему же приписывают они преизбыток ведения и даже выдают от его имени какое–то сочиненьице (συνταγμάτιόν τι), которое называют Евангелием Иуды (εὐαγγέλιον τοῦ Ἰούδα). Также измышляют и некоторые другие сочинения об Утробе (κατὰ τῆς Ὑστέρας); этой Утробою называют они Творца всего этого объема неба и земли. И, как и Карпократ говорит, утверждают, что никто не может спастись, если не пройдет всего.

2. Каждый из них, под сим именно предлогом делая то, о чем и говорить не должно и совершая срамные дела, и содевая какие только возможно согрешения, призывает имя каждого ангела, как из числа действительных ангелов, так и из тех, о которых они вымышлено говорят, и каждому из них приписывает какое–нибудь беззаконное дело из земных согрешений, восписуя свое собственное действие имени какого угодно ангела. И когда делают это, говорят так: «о такой–то ангел, в твоем деле я навыкаю! о такая–то власть, твое действие привожу в дело». И это называется у них совершенным ведением (γνῶσις τελεία), потому что, от прежде помянутых матерей и отцов ересей (говорю о гностиках, о Николае и о единомысленных с ними Валентине и Карпократе) взяв повод, безбоязненно стремятся к непозволительным срамным делам.