Тьма внешняя - Владимир Лещенко

– Надо будет в другие земли пойти воевать: тамошние короли нас в покое не оставят, – заявил кто-то.

– Пусть сунутся только! – подхватило сразу несколько голосов.

– Нет, что же это, – не унимался первый. – Своих гадов повыведем, а других пощадим? Пусть и дальше из честных христиан кровь сосут? Да и попы опять же – разве Дьявол им позволит нас не трогать?!

– Это что ж, одну войну закончим, и сразу другую начнем?! Ну нет уж!

– А если Светлая Дева прикажет?

– Ну разве что она…

– А пусть Беспощадный скажет, он у нас вроде как самый умный, – бросил кто-то.

– Точно – давай, Арно! Эй, тихо там – Беспощадный говорить будет!

– Ну что вам, братья, сказать? После победы Светлая Дева, наша госпожа, станет нашей королевой; это ясно.

– Само собой, – поддакнули собравшиеся.

– Ну и будут как и везде – три сословья. Те, кто воюет, те, кто служит Богу, и те, кто их кормит и одевает.

– Подожди, – Пьер Рябой был явно удивлен услышанным. – Это что же, и попы будут, и рыцари, так?

– Ну да.

– А откуда ж им взяться, если мы их под корень вырежем?

– Откуда? – в голосе Арно Керу послышалась затаенная насмешка. – Да из нас же. Лучших воинов наша королева сделает рыцарями, а тех, кто проповедует Ее слово – пастырями и епископами или как там они будут называться…

Собравшиеся ответили на слова Беспощадного дружным хохотом.

– Ну, сказанул! Это я, значит, буду рыцарем?!

– Чур, я граф!

– Ха-ха! Граф Одноухий, сир Большого Свинарника! А герб уже себе придумал?

– Конечно: навозная куча с вилами!

– Это что, и подати опять будут, и повинности?

– А право первой ночи? Эх, хорошо бы!

– Да зачем тебе право первой ночи: ты и так, почитай, всех девок в нашей деревне испортил!

Вновь последовал многоголосый гогот.

– Слушай, а ведь верно, – бросил вполголоса один из сидевших поблизости от Кера своему соседу, – ты вспомни, Малыша Ферри: сопляк, мальчишка, беглый послушник монастырский, ни на что не годился, как кобылам в обозе хвосты крутить. А какой важный да толстый стал с тех пор, как его писцом при главном проповеднике сделали!

– Погоди-погоди, – повысил голос Пьер, похоже, не разделяющий веселого настроения соратников. – Что-то ты не то говоришь, друг Арно. Я ведь слыхал уже такое – про это нам всю жизнь церковные крысы да господа в уши дудели. Это не иначе кровь твоя дворянская знать о себе дает, вот ты и хочешь все по старому поворотить, – медленно, с расстановкой произнес он.

Повисла тишина. Худшего оскорбления придумать было нельзя, и все напряженно ждали, чем ответит Беспощадный.

– Это ты, дружище, что-то не то говоришь, – наконец ответил бывший рыцарь, и в его голосе клокотала ярость. Дворянства меня сам король уже давно лишил, а насчет крови – так ведь как знать, кто был твой настоящий отец!

Вновь стало тихо.

Поднявшись, капитан зашагал прочь, не дожидаясь, чем закончится столкновение.

Возле одного из костров, мимо которого он проходил, в кругу одобрительно хлопавших зрителей вертелись, колотя в бубны, три обнаженные плясуньи; их тела в отсветах пламени казались отлитыми из темной бронзы. Зрелище, ставшее почти обычным здесь. Немало женщин пристало к ним и помимо воительниц Безносой. Проститутки, хотя тут на особый заработок рассчитывать не могли, просто искательницы приключений, жены, последовавшие за мужьями, подружки, увязавшиеся за милыми, и бабы, уведенные из родных мест насильно, хотя это строго запрещалось. Впрочем, уже через несколько дней они ничем не отличались от обычных обозных шлюх.

Кроме женщин появились и торговцы. Казалось бы, поживится тут, в войске бедняков, вроде им было и нечем. Ан нет – эти хитроумные жулики и тут не упускали свою выгоду. Они скупали добычу, меняли золотые побрякушки и барахло на вино, оружие и доспехи. И не знавшие настоящей цены драгоценностям темные простолюдины легко расставались с ними.

Кроме этого, в лагерь во множестве набились всякие проповедники-еретики. Прежде всего это были катарские жрецы-колдуны (вроде ведь еще лет сто тому их вчистую пожгли, а вот теперь снова как мыши расплодились!). День-деньской они, тряся длинными бородами, читали свои проповеди на почти непонятном здешнем наречии. Хотя они и собирали немалое число слушателей, справедливости ради следовало сказать, что большинство бунтовщиков смотрели на них косо, а кто-то даже заявлял, что Дева и впрямь святая, ибо только святая в своей безграничной доброте может терпеть таких еретиков.

Поежившись от ночной прохлады, Кер остановился у входа в землянку, бывшую его пристанищем. Изнутри доносились смех и возня. Если слух его не обманывал, Аньес – разбитная пикинерша из числа воительниц Безносой, особа, весьма известная и примечательная, развлекала сразу двоих парней из его отряда. Или они развлекали ее – это как посмотреть. Чертова баба не нашла ничего лучше, как забраться в его жилище. Как будто для своих забав не могла найти другого места!

– Был у нашего аббата жирный зад… – затянул невдалеке кто-то.

И нестройный хор грубых сиплых голосов подхватил:

– Ну и жопа, ну и жопа!Ха-ха-ха, ха-ха-ха!! 

Жорж мрачно уставился на багровую луну.

Быть может, именно сейчас, в нескольких лье отсюда, у такого же костра сидят ребята из его отряда и тоже распевают про жирного аббата, или «Жюли-Раскрывашку»

…Оставалось благодарить Создателя за то, что предводительницу мятежа он видел за все это время только один раз. Ему пришлось присутствовать на большой проповеди в Руане. Он почти ничего не разбирал из того, что она говорила, только слова об истинной вере, божьей правде, священниках, обманывающих верующих по наущению Вельзевула…

Всю проповедь он простоял, обливаясь потом от непонятного страха и чувствуя предательскую дрожь в коленях.

Той же ночью ему приснился кошмар, почти ничем от яви не отличавшийся. Он стоит в строю мятежников, а Дьяволица объезжает свои полки. Вот она, поравнявшись с ним, чуть дольше чем на других останавливает на нем свой взгляд. Ноги его задрожали, а дыхание перехватило – он догадался вдруг, что она все знает. Он рухнул на колени, пытаясь молить о пощаде, но горло его издало только жалкий писк. Остановившись, Дева указала на него, что-то выкрикнув на непонятном языке металлическим звенящим голосом. Его тут же схватили собственные солдаты и поволокли куда-то… Кер тогда проснулся от собственного вопля, переполошив чуть ли не всех соседей.

Кошмары потом посещали его не один раз, и он пробуждался в холодном поту, а после долго лежал без сна, мучимый страхом и дурными предчувствиями.