Я умер вчера - Александра Маринина

– Если вас так много, как вы говорите, вы сами сможете себя защитить, – ответила она. – И меня заодно. Но мне кажется, что вы превратно толкуете ситуацию. Если человеку говорят, что у него нет таланта, он не может и не должен себя защищать. Защищать можно доброе имя, репутацию, но не способности. А человек, который борется за то, чтобы его признали талантливым, просто смешон. Человек, который вступает в борьбу с теми, кому не нравятся его творения, не достоин уважения. Вы меня понимаете? Если человек в жизни не взял чужой копейки, а про него пишут, что он вор, он может доказать, что это неправда и вернуть себе доброе имя, потому что сам про себя он совершенно точно знает, что он не вор. Но если про человека говорят, что он плохой писатель и таланта у него нет, то что он должен делать? Доказывать, что он пишет хорошо и талант у него есть? А вдруг он ошибается, а его критики правы? Как он тогда будет выглядеть?

– Вы удивительная женщина, – негромко произнес журналист. – Не понимаю, как вам удается существовать в нашей действительности? Вы пишете прекрасные книги, в вас такое чувство собственного достоинства, и в то же время вы так ранимы и беззащитны. Я очень хотел бы помочь вам. Вы, наверное, страшно одиноки, да?

– Почему вы так решили?

– Талантливые люди всегда одиноки. Им нужно побыть наедине с собой и с богом, а окружающие этого не понимают, требуют внимания и каких-то повседневных дел, обижаются, лезут в душу, обременяют ненужной суетой. Простите меня за вторжение. Теперь я и сам вижу, что моя попытка взять у вас интервью была глупой и бестактной. Вы очень расстроились?

– Из-за чего? Из-за статей? Да, очень. Но жалеть меня не нужно. Всего доброго.

Она тяжело встала со скамейки и не оглядываясь пошла к подъезду.

Ей снова предстоял одинокий ужин в пустой квартире. Сердце сдавила тоска, Татьяна почувствовала себя всеми брошенной и незаслуженно обиженной. Открыв холодильник, она поняла, что не может ничего есть. Закуталась в плед и легла на мягкий кожаный диван, отвернувшись лицом к стене.

* * *

– Томилина еще раз приходила к психоаналитику Готовчицу. Вероятно, он назначил ей цикл сеансов. Это означает, что проблемы у нее достаточно серьезные.

– Будем надеяться. Как развивается комбинация?

– Отлично! Все идет без сбоев. Она чувствует себя одинокой, у нее опустились руки, она даже не хочет бороться за восстановление репутации. Знаете, есть люди, которые склонны сразу верить любой критике в свой адрес. Томилина, несомненно, принадлежит к их числу. Об этом говорят все ее книги. Опираясь на психологический портрет, воссозданный по ее произведениям, мы выстроили комбинацию, и она дает блестящие результаты. На сегодняшний день Томилина отказывается от помощи, потому что привыкла, что рядом с ней есть люди, которые всегда помогут и поддержат. Она – человек семьи, если вы понимаете, о чем я говорю. Она всегда жила с кем-то, будь то мужья или родственники, она высоко ценит семейное сосуществование и не привыкла к одиночеству. Пройдет еще несколько дней, и она поймет, что заблуждается. Близких людей рядом нет, и помогать ей никто не будет. И тогда она примет ту помощь, которую предложим ей мы.

* * *

Когда открылась входная дверь, Татьяна решила, что пришел Стасов. Еще только половина двенадцатого, Ира вернется со свидания намного позже. Однако она ошиблась, это была именно Ирина.

– Так рано? – удивленно спросила Татьяна. – Только не говори мне, что вы поссорились и ты разочаровалась в своем банкире.

Она и на этот раз легко справилась с тоской и плохим настроением и давно уже сидела за компьютером, работая над книгой и не замечая хода времени. Сегодня был удачный день, текст, по ее собственному выражению, шел легко, пальцы быстро порхали по клавиатуре, и Татьяну охватило уже несколько подзабытое ощущение радости и восторга, когда совершенно понятно, что и как писать дальше, и слова подбираются сами собой точные, емкие и выразительные. Она даже пожалела, что ее творческое одиночество оказалось нарушенным, она могла бы работать еще несколько часов подряд не прерываясь.

Из комнаты ей было слышно, как Ира раздевается. Поскрипывала дверца шкафа, мягко стучала пластмассовая вешалка, звякали бросаемые на туалетный столик украшения. Родственница молчала, и это было необычным и тревожным.

– Ира, что случилось? – крикнула Татьяна. – Почему ты в плохом настроении?

Ирочка появилась в комнате, уже одетая в длинный сиреневый пеньюар, из-под которого сверкали соблазнительно приоткрытые короткой сорочкой стройные ножки. Ее темные большие глаза яростно сверкали на бледном лице со сжатыми губами.

– Где твой муж? – требовательно спросила она.

– У Лили. А в чем дело? Он тебе нужен? И почему такой официоз, почему «твой муж», а не Владик?

– Потому что. Ты уверена, что он у Лили?

– Конечно. Я тебя не понимаю.

– А вчера где он был? Тоже у Лили?

– Тоже. Объясни, будь добра, что происходит. Почему ты такая злая?

– Потому что твой муж нагло обманывает тебя, – звенящим от негодования голосом заявила Ира. – Уж не знаю, где он сегодня, а вот вчера он со своей Маргаритой благополучно сидел в ресторане и развлекался, а вовсе не утешал свое рыдающее чадо.

– Откуда ты это знаешь? Ты его видела?

– Еще чего! – фыркнула Ира. – Если бы я его увидела, я бы ему глаза выцарапала прямо там же, в ресторане. Но ему повезло. Его видел Андрей, а не я.

– Андрей? – переспросила Татьяна. – Это твой жених, что ли?

– Ну да. Ему нужно было заехать в ресторан «Золотой дракон» буквально на три минуты, с кем-то встретиться и взять бумаги. Я осталась в машине, а он зашел внутрь и действительно минут через пять вышел с папкой. А сегодня спросил: «Тот мужчина, который загонял тебя домой, действительно муж твой родственницы?» Я говорю: «Да, муж». Тогда он и сказал, что, мол, странный это муж. Мою нравственность блюдет, а сам поздним вечером по ресторанам с другими женщинами рассиживается. Я спросила, как женщина выглядит, он мне описал ее. Это Маргарита, совершенно точно. Нет, ну как тебе это нравится? Прикрывается Лилей, а сам… Слов нет! Подонок!

Татьяна молча смотрела на экран компьютера и силилась понять, что там написано. Но не могла. Буквы как бы существовали сами по себе, а смысл слов, в которые они складывались, – сам по себе. И смысл этот стал для нее неуловим.

Стасов… Ну как же так? Что же происходит? Ни разу за все время, что они вместе, она не заметила в нем ни малейших признаков чувства к бывшей жене. Он был уже в разводе, когда они познакомились, и нельзя сказать, что Татьяна увела его из семьи, а теперь в нем проснулась тоска по Рите, с которой его насильно разлучили. Все было не так.

Маргарита Мезенцева, по мужу Стасова, была очень красивой женщиной. Была и есть. В мире кино она заслуженно считается одной из первых красавиц. Может быть, все дело в этом? Ему надоела толстая неуклюжая жена, которую беременность отнюдь не украсила. У Татьяны серьезные проблемы с вынашиванием плода, и начиная с четвертого месяца беременности врачи наложили строжайший запрет на интимную близость. А Стасов – здоровый сорокалетний мужчина, у него нормальная, естественная потребность в сексе. Так стоит ли удивляться тому, что его потянуло к бывшей жене?

– Ну что ты молчишь? – сердито заговорила Ира. – Ты собираешься что-нибудь предпринимать или нет?

Татьяна вскинула на нее недоуменный взгляд.

– Что, например? Ты хочешь, чтобы я побежала проверять, действительно ли Стасов сейчас в Сокольниках, у Лили?

– Хотя бы.

– Это невозможно проверить. У него сотовая связь, и он ответит на звонок, где бы ни находился.

– Позвони по телефону Маргариты, – настаивала Ира. – У тебя же есть номер.

– С какой стати? Если я звоню, то звоню своему мужу, а не его бывшей жене. Оставь меня в покое, Ирочка.

– Как это «в покое»? – возмутилась та. – Надо же что-то делать. Нельзя это так оставлять.

– Можно, – Татьяна глубоко вздохнула. – И нужно. Если сегодня ему больше нужна Рита, чем я, то это так, как оно есть, и никакими действиями это невозможно исправить. Все, Ириша, закончим на этом. Ты мне лучше скажи, почему твое свидание сегодня так рано закончилось. У вас разлад?

– Да нет же, это из-за Стасова. Когда Андрей мне сказал, что видел его в ресторане, я так разозлилась… Прямо не знаю. Места себе не находила. Все не в радость стало.

– Глупенькая, – Татьяна слабо улыбнулась, – нашла, из-за чего переживать. Все образуется, милая, перестань нервничать. Прими душ и ложись спать. Завтра у тебя опять день любви?

– Нет, завтра в первой половине дня перерыв. У него же уйма дел, просто удивительно, что он находит столько времени для меня. Таня, ты что, совсем не расстроилась?

– Расстроилась, – спокойно призналась Татьяна. – Но это не означает, что жизнь должна остановиться. Ложись, а я еще поработаю.