Загадать желание - Ольга Кай

Гроза прекратилась под вечер. Горыныч несколько раз выходил на улицу, а после устроился недалеко от двери. Не спал – караулил. Змеи теперь его почти не слушались, да и было их тут слишком мало – животные чуяли исходящую от Пустоши опасность и уползли подальше.

Из поселка выбрались на рассвете. Собаки нас заметили, облаяли, но от людей мы успели спрятаться и пришли к дороге раньше, чем Бусь, высохший и даже успевший немного расчесать свои патлы тонкими когтистыми пальцами, сообщил:

– Едут.

Они были вдвоем. Всадники на статных черных лошадях, в черных плащах. Выехали из-за изгиба дороги и неторопливо приближались к нам. Арис приказал мне сидеть тихо – кто бы ни проехал мимо, даже если это будут именно те, кого мы ждем.

Подруга ехала слева – я узнала ее издали по светлым волосам, заплетенным в косу.

Наконец-то! Выскочить бы сейчас из зарослей на дорогу, побежать навстречу, обнять… Но я осталась на месте, и теперь неотрывно смотрела в лицо подруги.

Алина выглядела бледной до прозрачности и очень-очень спокойной. Неживой. Смугловатая кожа лишилась своего приятного оттенка, напряженные скулы казались мраморными. Большие карие глаза были глазами человека, который либо долго не высыпался, либо долго плакал. А может, и то, и другое вместе. Губы сжаты в тонкую черточку, уголки скорбно опущены…

Я сжала кулаки, стараясь не поддаться панике, и перевела взгляд на всадника справа от Алинки. До последнего мгновения надеялась, что зрение меня обманывает, и это этот уверенно сидящий в седле мужчина окажется Леоном! Но… это был Максим. Как и сообщалось в той злосчастной записке.

Максим.

Как? Откуда? Почему?

Горыныч приложил к губам палец, призывая молчать, и взял меня за руку. Лошади проскакали совсем рядом, и мне оставалось лишь провожать взглядом слегка покачивающуюся в седле фигурку Алины.

* * *

Мы снова сидели в овраге за поселком, спрятавшись от посторонних глаз за пышной порослью бузины, к счастью, необитаемой. Налетевший ветер безжалостно трепал листья. Съежившись, обняв рюкзачок, я выжидательно смотрела на Ариса, который так и не позволил мне выйти на дорогу, поговорить с подругой, а зачем-то затащил в укрытие. И сидел теперь, задумчиво хмурясь, вертел в пальцах сорванный колосок. Я прекрасно знала, о чем он думал: все пытался сообразить, как бы поговорить с Алиной, при этом обезопасив себя от колдовства со стороны Максима. Конечно, я тоже совершенно не понимала, откуда взялся наш приятель, и почему сейчас с моей подругой именно он, но… Сколько же можно!

– Арис! – окликнула я. Он даже не повернулся. – Арис, мы долго будем здесь сидеть?

Бусь отказался идти на разведку в Дикое Поле – пришлось снова отправить куклу, но на тряпичных ножках наша красотка двигалась не слишком быстро.

– Арис, ты видел ее лицо? Как думаешь…

«Что случилось с Леоном?» – я не стала об этом спрашивать вслух – вряд ли Горыныч ответит. Он предпочитает проверить, удостовериться, и пока он вот так молчит – есть надежда.

Ветер шумел все громче, пробирая не летним холодом. Я все оглядывалась через плечо, все ждала, когда же в жухловатой зелени травы появится яркое синее пятнышко.

– Скорее бы…

Арис потарабанил пальцами по колену, поглядел в затянутое тучами небо и поднялся. Ничего не сказал, но я тут же вскочила, понимая, что по какой-то причине он решил не ждать возвращения нашей разведчицы.

Куклу мы встретили на самой окраине поселка. Удобно усевшись на ладони Горыныча, расправив свое скромное платьице и чуть наклонив набок круглую голову в сером платочке, она противным голосом пересказывала все, что успела узнать. Выведав у местных, что в последнее время чужаки не объявлялись, Максим и Алина расположились в одном из пустующих домов на самом краю деревни. Арис нашу лазутчицу выслушал и, спеленав полотенцем, спрятал в сумку. Снова глянул на небо. Дождя ждет, что ли? Уж ни все ли равно теперь…

Пустынная улочка с заброшенными домиками. Слышно поблизости возмущенное меканье козы. Чьи-то гуси щиплют траву на заросшем бурьянами огороде.

Двух коней, привязанных у крыльца, мы увидели издалека. Крайний домик, за которым – Пустошь. Низенький заборчик и покатая крыша. Тусклые окна, перекошенные ставни, словно ветер ими играл. Лошади нервно топчутся на месте, прядая ушами, фыркая, натягивая привязь. Им здесь не нравится.

Горыныч поймал мою руку, придержал, чтобы не вырвалась вперед. Улица уходила к Пустоши, растворяясь в вянущей траве небольшого луга. Там, на нечеткой границе вымирающего поселка, на фоне серого неба стояли две темные фигуры: одна высокая, в плаще, из-под которого видно ножны меча; вторая пониже, с развевающимися светлыми волосами, хрупкая, согнутая, как от боли.

Нас заметили, ждали.

Максим выглядел непривычно серьезным, Алина смотрела только на меня, и от этого взгляда мороз шел по коже. Высвободив руку, я подбежала к ней, но остановилась в нескольких шагах.

– Алина… Что случилось? Где Леон?

Ее губы задрожали, и подруга опустила голову. Коса скользнула через плечо, вытрепавшиеся пряди упали на лицо.

– Леон погиб.

Голос показался чужим, и оттого я не сразу поняла, что означают эти короткие два слова. Глупый вопрос сам сорвался с губ:

– Как?

– Я сама видела, – едва слышный шепот в ответ. Даже Горыныч подошел ближе, чтобы слышать. – Я видела, своими глазами видела… Мы выехали из Склары, а потом… Была погоня, он отправил меня вперед, пытался их задержать… и… Я успела спрятаться, но видела, как он упал… Я вернулась, когда все ушли. Они спрятали его в овраге, под ветками… Я сама закрыла ему глаза.

Холодный ветер прошуршал сухостоем и обрушился на редеющие сады.

Все.

Только лицо Леона в моей памяти было слишком живым.

– Этого не может быть, – прошептала я.

– Он тоже так думал. Он сказал, что ничего не случится! – голос Алины сорвался на крик. – Заставил меня убежать, а сам… сам…

Я обхватила ее за плечи, прижала к себе. Не умею утешать иначе.

Алина не вырывалась. Уткнулась в мое плечо лицом, вцепилась пальцами в рубашку.

– Нам никто не пришел на помощь, никто, – жаловалась она сквозь слезы. – Почему? Почему?..

Жалобы оборвались. Алина снова рыдала в голос, а я осторожно гладила ее по волосам, не столько пытаясь успокоить – разве это возможно? – сколько чтобы не разреветься самой.

Горыныч подошел к нам, но ни на меня, ни на мою подругу не смотрел – наблюдал за Максимом.

– Ты сама видела? – переспросил он.

Я чувствовала, как Алина пытается кивнуть, потом послышалось сдавленное:

– Да.

– Как ты встретила Максима?

– Он… он ехал за нами и…

Больше она говорить не смогла.

– Как ты ее нашел?

На этот раз Горыныч обратился к Максиму. Не разжимая рук, я осторожно повернулась, чтобы видеть нашего так неожиданно появившегося знакомого.

– Вам вдогонку послали отряд из столицы. Я сумел их опередить и решил предупредить вас о погоне.

– Ты знал, куда мы едем. Почему не поехал прямо сюда?

– Это что, допрос? – Макс пожал плечами. – Да, я знал, по какой дороге вы поедете. Но там редко кто ездит, поэтому следы я увидел. Понял, что вы почему-то решили ехать с воеводой, и поскакал в Лещаны.

– На той дороге была ловушка. Как ты ее обошел?

Макс поглядел на нас с Алиной, растерянно моргнул:

– Не было ловушки.

– Была, – подтвердила я.

Максим открыл рот, собираясь возразить, но, видно, передумал. Усмехнулся.

– Собственно, мне уже без разницы, поверите вы или нет.

Солнце вынырнуло и снова спряталось за тучи. Тени от деревьев на земле были смазанными, нечеткими, но они вдруг обрели форму. Поднялись. Маслянисто-черные капли грязью сочились из почвы, текли вдоль покосившихся заборов, покинутых домов, оставляя за собой темный след.

Я прижала к себе рыдающую Алину, надеясь, что она не обернется, но подруга словно почуяла опасность – сжалась, замерла. Истошно мекала привязанная у плетня белая козочка. Куры на соседнем дворике устроили сумасшедший переполох, сталкиваясь друг с другом, теряя перья, пытаясь забиться в какую-нибудь укромную щель. Арис, неведомо когда успевший достать из сумки топорик, рванулся к Максу, но путь ему преградили две бесформенные туши. Еще несколько черных громад подобрались к нам с Алиной, окружив. Черная грязь сочилась на поверхность отравленной Пустошью земли, вязкие ручейки ползли к застывшим тушам, вливаясь в них, подпитывая… И твари плавно меняли форму: появились толстые лапы, длинные шипастые хвосты и приплюснутые головы с мелкими глазками.

– Стой, где стоишь, – предупредил Горыныча Максим. – Иначе…

Он не договорил, но черная ящерица, стоявшая по правую руку от меня, плотоядно оскалилась. Повернула голову, едва не уткнувшись носом мне в лицо.