Долгая дорога к свободе. Автобиография узника, ставшего президентом - Нельсон Мандела

в зале суда и за его пределами. Создалось впечатление, что доказательства антигосударственного заговора, наконец, были представлены.

Однако, когда Нгубасе подвергся перекрестному допросу Вернона Берранже, выяснилось, что он был в равной степени сумасшедшим и лжецом. Вернон Берранже, чье мастерство перекрестного допроса принесло ему среди обвиняемых прозвище Исангома (народный целитель, изгоняющий тяжелые болезни), быстро установил, что Нгубасе не был ни выпускником Форт-Хэйра, ни членом АНК, тем более не имел никакого отношения к Национальному исполнительному комитету организации. Вернон Берранже доказал, что Нгубасе подделал сертификат о получении диплома о высшем образовании, что он незаконно занимался юридической практикой в течение нескольких лет и что против него в настоящее время рассматривалось новое дело о мошенничестве. Встреча руководства АНК, на которой якобы обсуждалась организация мятежа в городе Порт-Элизабет и на которой якобы он присутствовал, по времени состоялась в тот период, когда он отбывал наказание за мошенничество в тюрьме Дурбана. Практически ни одно из показаний Нгубасе не имело даже отдаленного сходства с правдой. В конце своего перекрестного допроса Вернон Берранже прямо обратился к свидетелю: «Вы знаете, кто такой негодяй?» Нгубасе ответил отрицательно. «Это вы, сэр! Вы – негодяй!» – воскликнул Берранже.

Джо Слово, один из обвиняемых и превосходный адвокат, сам вел свою защиту. Он крайне раздражал гособвинение из-за своих острых, неудобных для обвинения вопросов и стремления продемонстрировать, что это власти являлись нарушителем законов, а не Африканский национальный конгресс. Перекрестные допросы Джо Слово зачастую так же эффективно разрушали аргументы обвинения, как и допросы Вернона Берранже. В качестве примера можно привести допрос детектива Иеремии Моллсона, одного из немногих чернокожих сотрудников спецподразделения полиции, утверждавшего, что дословно помнит выступления на заседаниях АНК, на которых он присутствовал. Однако приведенные им цитаты являлись либо какой-то бессмыслицей, либо откровенной выдумкой.

Джо Слово: «Вы понимаете по-английски?»

Иеремия Моллсон: «Не так хорошо».

Джо Слово: «Вы хотите сказать, что докладывали о выступлениях на английском языке, но при этом плохо понимаете английский?»

Иеремия Моллсон: «Да, Ваша честь».

Джо Слово: «Вы согласны с тем, что ваши доклады – это сплошная чушь?»

Иеремия Моллсон: «Я не знаю».

Последний ответ вызвал среди обвиняемых взрыв смеха. Магистрат сделал нам замечание, отметив: «Судебное разбирательство не так забавно, как может показаться».

В какой-то момент магистрат Ф. К. Уэссел указал Джо Слово на то, что тот ставит под сомнение непредвзятость суда, и оштрафовал его за неуважение к суду. Это вызвало негодование у большинства обвиняемых, и только энергичное вмешательство вождя Альберта Лутули смогло предотвратить аналогичное привлечение ряда обвиняемых к ответственности за неуважение к суду.

Процесс дачи показаний, бо́льшая часть которых представляла собой утомительную юридическую казуистику, постепенно начал изматывать нас, и мы стали заниматься другими делами. Я часто брал с собой книгу, чтобы почитать, или какой-нибудь юридический документ, чтобы поработать над ним. Другие обвиняемые читали газеты, разгадывали кроссворды, играли в шахматы или в слова. Время от времени нам делали замечание за то, что мы не следим за ходом заседания, и тогда книги и головоломки на какое-то время исчезали. Но затем, когда показания продолжали свой черепаший темп, наша практика бегства от скуки возобновлялась.

По мере продолжения предварительного судебного заседания положение гособвинения становилось все более отчаянным. Было все более очевидным, что оно вынуждено собирать доказательства (зачастую фабрикуя их) уже по ходу судебного процесса, чтобы спасти дело, которое превращалось в безнадежное.

Наконец, 11 сентября, через десять месяцев после того, как мы впервые собрались в армейском тренировочном зале, прокурор объявил, что судебное дело на этапе предварительного рассмотрения завершено. Магистрат предоставил защите четыре месяца на то, чтобы просмотреть восемь тысяч страниц изложенных на бумаге доказательств и двенадцать тысяч представленных гособвинением документов.

Предварительное судебное заседание длилось весь 1957 год. В сентябре суд объявил перерыв, и защита приступила к рассмотрению доказательств, которые представило обвинение. Три месяца спустя, без какого-либо предупреждения и без каких-либо внятных объяснений, государственное обвинение заявило о снятии обвинений против шестидесяти одного человека. Большинство из этих лиц являлись относительно незначительными фигурами в АНК, однако в общем списке были также вождь Альберт Лутули и Оливер Тамбо. Их освобождение нас, безусловно, порадовало, но одновременно и озадачило.

В январе, когда правительство должно было подвести итоги по своим обвинениям против нас, гособвинение привлекло к судебному процессу нового прокурора, грозного Освальда Пироу. Освальд Пироу являлся бывшим министром юстиции, бывшим министром обороны и был, по существу, столпом политики Национальной партии. Он относился к числу давних африканеров-националистов, открыто симпатизировал нацистам. Огласку получил тот факт, что однажды он назвал Гитлера «величайшим человеком своего времени». Освальд Пироу был ярым антикоммунистом. Его назначение стало новым доказательством того, что власти серьезно беспокоились об исходе нашего судебного процесса и придавали необходимости своей победы в этом процессе огромное значение.

Перед тем как Освальд Пироу должен был подвести итоги, Вернон Берранже объявил, что намерен ходатайствовать о нашем освобождении на том основании, что обвинение не представило достаточных доказательств нашей виновности. Освальд Пироу выступил против нашего освобождения, приведя в качестве примера отдельные цитаты из «подстрекательских» выступлений обвиняемых. Он сообщил суду, что полиция обнаружила новые доказательства «крайне опасного заговора». Вся страна, заявил он напыщенно, как выяснилось, сидела на пороховой бочке. Его выступление выглядело весьма эффектно и драматически. Освальд Пироу смог изменить всю атмосферу судебного процесса. Мы стали слишком самоуверенными, и этот поворот в ходе суда напомнил, что обвинение, предъявленное нам, весьма серьезно. Адвокаты предупредили нас: «Не обманывайтесь. Вероятность того, что вы попадете в тюрьму, достаточно высока». Их предупреждение отрезвило нас.

После тринадцати месяцев предварительного судебного заседания магистрат постановил, что он нашел «достаточные причины» для привлечения нас к суду в Верховном суде провинции Трансвааль за государственную измену. В январе, когда девяносто пять оставшихся обвиняемых предстали перед судом, было объявлено о том, что предварительное судебное заседание закрыто. О начале реального судебного разбирательства в Верховном суде нам ничего не было известно.

26

Однажды во время перерыва в предварительном судебном заседании я отвозил своего друга из Орландо в медицинский колледж при Витватерсрандском университете и проезжал мимо больницы Барагванатха, главной больницы для чернокожих в Йоханнесбурге. Минуя ближайшую автобусную остановку, я краем глаза заметил симпатичную молодую женщину, ожидавшую автобуса. Я был поражен ее красотой и повернул голову, чтобы получше рассмотреть ее, но ехал слишком быстро и не смог сделать этого. Лицо этой женщины врезалось мне в память, я даже подумывал, не развернуться ли мне, чтобы проехать мимо нее в другом направлении, но затем просто продолжил свой путь.

Несколько недель спустя произошло весьма любопытное совпадение. Когда я заскочил в офис своей юридической компании, то увидел, что перед Оливером