Французская карта - Алла Бегунова

Этот размеренный стук и разбудил Анастасию. Горничная стояла у постели. На подушку рядом с барыней она водрузила настольные часы и ждала результатов их действия. Аржанова приподнялась на руке, протерла глаза:

– Сколько теперь времени?

– Да уж обед через час, как о том распорядились их высокопревосходительство. Беспременно желают они обедать вместе с вами.

– А тут что?

– Завтрак вам ихний повар приготовил, – горничная опустила на постель поднос, где высился кофейник, чашка с блюдцем, сахарница, молочник и ваза с бисквитами.

– Трогательная забота, – пробормотала курская дворянка, наливая себе кофе. – А ты выспалась, Глафира? Ты завтракала? Как там кирасиры, Николай, Гончаров?

– Не извольте беспокоиться, ваше высокоблагородие. Наши все в порядке. Сыты, одеты, здоровы.

– Это хорошо, – Анастасия с удовольствием хлебнула горячего кофе из чашки.

– Стало быть, вы с ним, греховодником старым, Сатаны воплощением на земле, опять переспали? – верная служанка, сложив руки на животе, на белом переднике с кружевами по краям, укоризненно посмотрела на госпожу.

– Откуда такие выражения, Глафира? Сколько раз я просила тебя не лезть в чужие дела! Совершенно невозможные привычки ты приобрела в последнее время…

Но барыня на нее нисколько не сердилась, горничная это чувствовала. Вообще у Анастасии Петровны сейчас было превосходное настроение, цвет лица хороший и улыбка ясная на устах.

– Князю-то Мещерскому хоть письмецо напишите, – сказа горничная.

– Именно так я собираюсь поступить. Дай бумагу, чернильницу, перо. Генерал-фельдмаршал обещал отправить мое письмо в Севастополь с фельдъегерем сегодня же…

Умыться бы, причесаться, наложить легкий макияж и красиво одеться к обеду, однако вот неразрешимая задача – во что? Ни за какие деньги не достать в армейском лагере платья, сшитого по последней парижской моде. Впрочем, и обычное, повседневное женское платье здесь тоже найти невозможно. А носить прежний, мусульманский, наряд просто-напросто опасно. Вполне определенное, мстительное отношение к врагу распространилось среди солдат после дикой выходки турок с генерал-майором Максимовичем и его подчиненными. Кроме того, уже надоело русским жить в холодных землянках, питаться сухарями и кашей, пить воду с гнилым запахом.

Как ни сердилась Аржанова, но к обеду с возлюбленным ей пришлось надеть те же самые вещи: длинную белую рубаху с жемчужной пуговицей-запонкой у горла, красные шаровары, зеленое платье «энтери», сверху – бархатную малиновую курточку с короткими рукавами. Усаживаясь за стол, Потемкин мило пошутил о турецко-татарской одежде, которую из-за ее деревенской простоты, вероятно, легко носить. Анастасия, нахмурившись, ответила, что видит в этом серьезную проблему, и объяснила, почему она возникла.

Сразу он ей не ответил, так как лакей поставил на стол горячее – жареного гуся с яблоками, любимое блюдо светлейшего князя. Но за десертом их разговор о делах продолжился.

– Какие планы у тебя, душа моя? – спросил Потемкин.

– Во-первых, надо составить подробный рапорт об операции «Секрет чертежника» для Турчанинова. Во-вторых, конечно, думаю о возвращении домой. Давно скучаю по детям.

– У меня есть просьба.

– Слушаю, ваше высокопревосходительство.

– Штурм крепости будет в первых числах декабря. Войска разделены на шесть колонн, и для каждой требуется свой переводчик. Переводчиков у меня катастрофически не хватает.

– Значит, вы хотите, чтобы я… чтобы я участвовала в штурме? – с некоторым волнением спросила Анастасия.

– Ничего не хочу, ваше сиятельство. Только с нижайшей просьбой к вам обращаюсь, – он поднес к губам ее руку.

– Знаю я ваши просьбы.

– Бесспорно, вы можете уехать в Севастополь к своей семье хоть завтра. Как никто другой, вы заслужили отдых. Но ведь война с турками продолжается…

Она отвернулась от него и перевела взгляд на окно. В землянке светлейшего князя окна имелись – узкие, похожие на щели и под самым потолком. Быт главнокомандующего все же отличался от быта простых солдат. Но это вовсе не Аничков дворец, подаренный Потемкину его законной супругой Екатериной Алексеевной, не пышные приемы в Зимнем дворце, не роскошные царские обеды с семью переменами блюд. Идет война. Многие участники тех торжественных мероприятий находятся здесь, под огнем османских пушек: князья Репнин, Волконский, Долгоруков, принц Ангальт-Бернбург-Шаумбург, а также прочие обладатели высоких титулов, длинных родословных, обширных поместий, тысяч душ крепостных. Служба Отечеству и государю превыше всего. Слава, заслуженная на полях сражений, в глазах их потомков не сравнится ни с какими императорскими пожалованиями.

Вдруг Аржановой почудилось, будто все это с ней уже было.

Простая походная жизнь, армейский лагерь, разбитый посреди степи, согласно строгим параграфам Устава, видные из-за брустверов наших осадных батарей стены вражеской крепости, и Григорий Александрович, неспешно, по-домашнему пьющий чай в зеленом сюртуке без орденов и знаков своего чина. Так провели они когда-то целый месяц в Херсоне, городе-новостройке.

Нетронутая, непаханая ковыльная степь начиналась чуть ли не за стенами губернаторского дома. Бешеный ветер гулял по улицам, застраиваемым домами. Стены мощной русской крепости еще только поднимались у берегов Днепра. В краю, недавно отвоеванном Российской империей у османов, вдали от столичных шумных забот и многих придворных обязанностей, светлейший князь чувствовал себя легко и свободно. Он полностью принадлежал ей.

– Я согласна остаться, милый, – сказала курская дворянка генерал-фельдмаршалу.

– Другого ответа я не ожидал, – он признательно улыбнулся Флоре.

– Но есть одно условие.

– Какое, душа моя?

– Новая одежда!

С быстротой и деловитостью опытного организатора Григорий Александрович решил сложнейший вопрос. Он вызвал к себе из Екатеринославского кирасирского полка двух солдат-портных, вручил им один из своих повседневных мундиров и сказал, чтоб через день все было готово. Из больших предметов обмундирования сделать меньшие можно. Портные сначала обмерили Анастасию, потом – подаренные ей потемкинские зеленый кафтан с красными воротником, лацканами и обшлагами, красные камзол и кюлоты, или короткие штаны. После чего они распороли вещи, разложили их на большом столе в комнате для совещаний, мелом нанесли разметку, лишнее отрезали и, взявшись за иголки и нитки, дружно принялись шить.