М. Е. Салтыков-Щедрин. Жизнь и творчество - Р. В. Иванов-Разумник

Быть может, вся анонимная заметка была написана для последней фразы, в которой был намек на оглашенное тогда Тургеневым содержание письма к нему Некрасова, написанного в те недавние годы, когда этих писателей соединяли дружеские отношения. В письме этом Некрасов, между прочим, говорил, что, взволнованный начавшимся расхождением «Современника» с Тургеневым, он даже видит последнего во сне [208]. Оглашение этой части письма Тургеневым было теперь своеобразным полемическим выпадом его против Некрасова; история эта подробно изложена биографами обоих этих писателей.

Но «Время» обиделось и за своего сотрудника, Г. Данилевского, и за себя. Еще недавно, в апрельской и сентябрьской книжках «Времени» за 1862 год были напечатаны произведения Н. Щедрина (в последней из этих книжек — в виду временного закрытия «Современника»), еще недавно редактор «Времени», М. Достоевский, обращался к Салтыкову с просьбой о сотрудничестве, подчеркивая в своем письме, насколько это сотрудничество ценно для «Времени». Теперь же, в ответ на анонимную заметку «Литературная подпись», Ф. Достоевский выступил во «Времени» тоже с анонимной статьей против Салтыкова: заметка, направленная против Салтыкова в отделе «Журнальные заметки» и озаглавленная «Молодое перо» («Время» 1863 г., № 2) — несомненно принадлежит перу Ф. Достоевского. Последний сразу же узнал Салтыкова в авторе анонимной «Литературной заметки» и довольно зло выступил против него, называя его «молодым пером» и явно намекая на принадлежность этой заметки Салтыкову.

Задетый Салтыков ответил «Времени» в своей мартовской хронике «Наша общественная жизнь» 1863 года. В этом своем ответе он иронически говорит о неопределенности «почвенничества», проповедывавшегося «Временем», и проводит аналогию между этим журналом и «Русским Вестником», отдавая предпочтение журналу Каткова, с которым всетаки приятнее иметь дело. «По крайней мере, не обманываешься: войдешь в „Русский Вестник“, ну, и знаешь, что вошел в лес, а в вас войдешь — не можешь даже определить, во что попал». Полемику «Времени» с Катковым он считает совершенно ненужной, и иронически спрашивает: «И что вы так пристали к Каткову? Или вы получили от него разрешение? Смотрите, ведь он когданибудь и сам на вас замахнется — и не пикнете!». Предсказание это исполнилось через месяц, когда после громовой статьи «Московских Ведомостей» против «Времени» журнал этот был навсегда закрыт правительством.

Но главная ядовитость статьи Салтыкова — не в этой полемике, а в заключающей мартовскую его хронику отдельной статейке «Тревоги Времени», якобы присланной в редакцию какимто «другомнигилистом». Статейка начинается цитатой из напечатанного в № 1 «Времени» за 1863 год стихотворения Ф. Берга, в котором были такие строки:

из-за моря птицы прилетали,Прилетали, в роще толковали.

— Эх, беда теперь нам, птицам смирным,Птицам смирным, утицам залетным…

Салтыков удивлялся неосторожности редакции «Времени», поместившей эти стихи и, повидимому, не подозревавшей, что речь в них идет именно о редакции «Времени» и о сотрудниках этого журнала… Подобных стихов Салтыков вызывался написать хоть пять листов, и продолжал стихотворение Берга следующий образом:

Так и Достоевских пара и с КосицейЦыркают: беда нам! ах, беда нам, птицам!

Мы ли, птицыптицы, смирно не живали,Смирно не живали, в роще толковали;

В роще толковали, смирно не живали,Смирно не живали, в роще толковали;

Плавали в затишьях, да в озерах тихих.Страховых плодили, да Косицят серых,

КосицЯ-ток серых, Достоевских белых,Смирно поживали, в роще толковали,

В роще толковали, смирно поживали,Смирно поживали, в роще толковали…

«Подобно этим бедным птицам, — продолжает Салтыков, — „Время“ почемуто встревожилось. Все ему кажегся, что его ктото притесняет… Кто тебя, душенька? кто тебя ушиб? топни, душенька, топни ножкой!»

Ф. Достоевский ответил на это разъяренной статьей в следующей же книжке своего журнала («Время» 1863 г., № 3); несомненно, что статья «Ответ на статью „Современника“ „Тревоги Времени“ (Современник, март, № 3)» — принадлежит перу Ф. Достоевского. В ней он уже совершенно прозрачно намекает на авторство Салтыкова и на принадлежность ему статьи «Тревоги Времени», обрушиваясь на сатирика целым градом ядовитых обвинений и намеков. «Столько времени подвизался на прихотливом поприще российского юмора, столько лет повременные издания похваливали…. и вдруг — ругань! да еще какая: называют „молодым пером“…

Говорят, наконец, будто ваши критические статьи — одно искусство для искусства, цветы удовольствия»… В сатире Салтыкова Достоевский видит только «дешевенькую литературную игривость», а потому — «ваше творчество не сатира, а зубоскальство», «вы зубоскалили, как будто играя в зубоскальство», «все ваши обличения поражают своим мелководием». В таком тоне написана вся статья Достоевского, основными мыслями которой через год воспользовался Писарев в своей направленной против Салтыкова статье «Цветы невинного юмора»; он повторил в ней не только мысли, но и некоторые выражения Достоевского. Последний в пику пародическим стихам Салтыкова против «Времени» дал в конце статьи и свое четверостишие, направленное против Салтыкова:

Ророро, роро, ророМолодое перо.Усь усь, усьусьусь.Ах, какой же это гусь.

Все это не особенно блистало остроумием, и Салтыков счел излишним снова отвечать Достоевскому и «Времени» отдельной статьей; он удовлетворился тем, что в отделе «Свистка» апрельского номера «Современника» за 1863 год направил ряд мелких стрел и в Достоевского, и в его журнал. В юмористической программе будущих номеров «Свистка» значился целый ряд статей и стихотворений, так или иначе направленных против «Времени» и Достоевского. Редакция «Свистка», — сообщал Салтыков, — имеет в виду для следующих номеров, между прочим, статью «Прогулка в роще, или Птицы без перьев», — «ученое исследование, написанное для журнала „Время“, но редакцией его отвергнутое»; смысл этой стрелы понятен нам, после знакомства с пародийным стихотворением Салтыкова о птицах в роще. Далее обещалась статья «Опыты сравнительной этимологии, или Мертвый дом, по французским источникам». Поучительно-увеселительное исследование Михаила Змиева Младенцева («Мертвый дом» Достоевского был только что напечатан тогда на страницах «Времени», и Салтыков, очевидно, имел в виду связь этого произведения с французскими источниками — быть может с «Отверженными» Виктора Гюго). Затем обещалась для следующего номера «Свистка» детская сказка в стихах, которая «обширностью своею превосходит все доныне написанное»; начало этой сказки, направленной против Ф. Достоевского и озаглавленной «Самонадеянный Федя», Салтыков тут же приводил:

Федя богу не молился,«Ладно», мнил, «и так!»Все ленился и ленился…И попал в просак.

Раз, беспечно он «Шинелью»Гоголя играл —И обычной канительюВремя наполнял…

В последней строке слово время нарочно для каламбура поставлено без кавычек. Наконец, Салтыков приводит начало стихотворной элегии на кончину «Времени»:

Здесь Достоевских прах, и, вместо мавзолея,Косица меж гробов, от страха цепенея,Стоит…

Косица — был псевдонимом Н. Н. Страхова, за статью которого «Роковой вопрос» (о польском восстании, подписанную псевдонимом «Русский») журнал братьев Достоевских был закрыт по газетному доносу «Московских Ведомостей» (статья Петерсона). Можно было бы думать, что этими намеками Салтыков говорит именно о правительственном закрытии журнала «Время» в апреле 1863 года, как ни мало вероятно было бы такое добивание лежачего врага, и как ни мало было бы это в нравах русской радикальной журналистики. Недоумение рассеивается, если обратить внимание на то обстоятельство, что цензурное разрешение «Свистка» было дано 20 апреля, а гибель «Времени» произошла неделей позднее. Таким образом и в этом случае Салтыков оказался только пророком, как и в том, когда он предупреждал «Время» не слишком «приставать» к Каткову: «ведь он когданибудь и сам на вас замахнется — и не пикнете!».

Насильственной смертью «Времени» оборвалась полемика между Салтыковым и этим журналом Достоевского; возобновилась она годом позднее, когда М. Достоевскому было разрешено издавать вместо «Времени» (закрытого по недоразумению, ибо статья Страхова была вполне патриотической, но неверно понЯ-той) журнал «Эпоху», начавший выходить с Января 1864 года. На вышедшие с большим опозданием первые две книжки этого журнала Салтыков отозвался (1864 г., № 5) статьей «Литературные мелочи», которая завершалась ядовитейшим драматическим произведением «Стрижи», направленным против «Эпохи». Впрочем, в статье «Литературные мелочи» говорилось не только об этом журнале братьев Достоевских, — в ней была полемика и с «Днем», и с «Московскими Ведомостями». В полемике с последними Салтыков иронизировал над тем, что после польского восстания Каткову чудится сепаратизм чуть не во всех областях России; даже в казачестве войска донского «Московскими Ведомостями» был усмотрен «донской сепаратизм». Иронизируя над этим, Салтыков попутно высказывает свое отношение и к украинскому движению, тем более характерное для исследователя взглядов Салтыкова, что по этому вопросу Салтыков ни раньше, ни позднее не высказывался с достаточной обстоятельностью. «Донцымолодцы! куда же вы стремитесь? — иронически спрашивает Салтыков. — И где тот Кулиш, который будет для вас сочинять буквари? где тот Костомаров, который будет издавать их? И на каком языке будут сочиняться эти буквари? Кому известен язык Земли Войска Донского? Есть ли в нем слова: „хиба“, „вже“ и проч., совершенно необходимые для образования сильного и самостоятельного языка? Обладает ли донская литература песенкой, подобной той, которую некогда сочинил И. С. Тургенев для малороссиян: