Гоблины: Жребий брошен. Сизифов труд. Пиррова победа (сборник) - Андрей Константинов

– Может, именно потому? Потому что хорошие и талантливые? – возвращаясь к своему рисованию, изрёк Кульчицкий.

– Глубоко! – пережевал столь философский ответ Мешок.

После чего затушил сигарету и направился в оперскую…

– …Андрей Ива-а-анович!!!!! – радостно завизжала и бросилась на шею Мешку нежданно-негаданная гостья, секундно оглушив и заставив колокола в голове застучать ещё сильнее. «О боги! Сжальтесь!»

– Ба! Никак наша молодая мать?! – Осторожно отцепляя от себя восторженную подчиненную, Андрей постарался быть предельно галантным. – Где наследник? Ну, не томи, демонстрируй!

– А Санечка дома остался, с бабушкой. Я не решилась его в метро везти. Еще, не дай бог, какую инфекцию подхватит.

– И правильно сделала. Потому как с сегодняшнего дня инфекцию запросто можно подхватить и у нас, – ехидно заметила Северова.

– Жаль, любопытственно было бы глянуть на «крестника». Рожденного чуть ли не в оперативной машине. – Мешок демонстративно пропустил Наташину крамолу мимо ушей. – На кого хоть больше похож-то? На тебя или на Веника?

– А вот в следующую пятницу приедете и сами увидите, – разулыбалась Анечка. – Я ведь не просто так пришла, а с приглашением.

– С приглашением на смотрины?

– Почти. У нас через неделю крестины. Зовём всех.

– Всё-таки продавила Веника?

– Не продавила, а убедила.

– А банкет? – уточняя, поинтересовался о главном Григорий.

– Обязательно. Крещение будет днем, в нашей церкви, в Парголово.

– Это при кладбище которая?

– Да. А на вечер мы кафешку сняли. – Анечка метнулась к своей сумке, достала из неё увесистый конверт и протянула Мешку. – Вот, здесь приглашения. Персональные, на каждую из двенадцати персон. Там всё расписано: что, где, когда, во сколько? Так что, все кто сможет…

– Супротив моей фамилии смело можете ставить птичку, – расцвёл Холин. – Андрей, выдай-ка мне официально-именной тугамент!

– Губу подверни, а то уже слюна на пол закапала! – осадил его Мешок. – Кстати, если не ошибаюсь, ты у нас со следующего понедельника в отпуске? И вроде как со всем семейством собрался в самостийную и незалежную?

– Точно так. Отбываем в следующую субботу. Так что на банкет по-любому успеваю.

– Прекрасно. Тогда в качестве дембельского аккорда пойди и займись напоследок нашим бомжом.

– В каком плане «займись»? – насторожился Холин.

– Перво-наперво своди его в баню.

– Нормальный ход! А может, мне ему еще и спинку потереть?

– Это на твое усмотрение. Потом сходите в магазин. Купишь ему зубную пасту, щетку, станки для бритья, полотенце, смену белья. Что еще? Обязательно носки. Хотя бы две пары… Кстати, народ, – обратился Андрей ко всем присутствующим, – если у кого дома есть какие ненужные мужские шмотки, тащите. Я тоже у себя пороюсь…

– Костюм-тройка подойдет? – хохотнул Виталий. – У меня от тестя-покойника остался.

А вот у Северовой такое предложение вызвало отнюдь не юморную реакцию:

– Я не поняла?! Он что теперь, постоянно здесь жить будет?

– А ты можешь предложить какие-то другие варианты? Готов выслушать. Или что, есть желающие поселить его, к примеру, у себя на даче? Или еще где?

– Носки-трусы, это, конечно, все очень трогательно. Я бы даже сказал: щемяще-интимно, – заворчал Холин. – Но я что, за свой счет должен организовывать шопинг и сауну с девочками?

– Деньги возьмешь у Северовой. Из «девятки». – распорядился Андрей.

– Отлично! Только потом не надо подкатываться ко мне с претензиями, что у нас снова закончились чай-кофе-сахар! – вознегодовала та. И тут же, с вызовом, заявила: – А впрочем, делайте что хотите. Все равно лично я там пить чай больше не собираюсь. И курить отныне тоже буду здесь. Мне моё здоровье дороже!

Осознав, что рабочая атмосфера в оперской начинается накаляться, Анечка принялась собираться. От греха подальше.

– Ну всё, я побежала, а то мне через час Санечку кормить. Значит, договорились: через неделю, по возможности, ждем всех. – Молодая мать чмокнула в щечку Наташу, успев при этом прошептать: «Держись, все будет хорошо», – а всем остальным сделала ручкой. – Ой! Снова чуть не забыла! – спохватилась она уже в дверях. – Андрей Иванович, а можно попросить, чтобы Виталий с нашей видеокамерой приехал? Поснимал бы там немножко, а?

– Анюта, о чем разговор! Если нужно, мы вам и пепелац с Сергеичем внутри арендуем.

– Спасибо! – с благодарностью улыбнулась та. – Господи, как же я вас всех люблю!

Всё! На этот раз Анечка упорхнула окончательно.

– Э-эх! Хоть кто-то меня в этой конторе любит! – выдохнул ошалевший от такого натиска и напора Мешок. Голова у него сейчас просто разламывалась. Даже не так: не «просто разламывалась», а разломалась окончательно. Поди теперь собери. – Николай, если меня будут спрашивать: уехал в прокуратуру. Вернусь через час. Нет, через полтора часа.

И Андрей ушёл. Собирать голову.

«Дурак ты! Самый настоящий кретин! – отчаянно прошептала Наташа Северова и склонилась над клавиатурой. Склонилась так, чтобы никто ненароком не заметил слезинки, предательски выступившие в уголках красиво подведенных („для него, паразита!“) глаз. – Чтоб тебя и в самом деле никто никогда не любил! А те, которые любят, – разлюбили раз и навсегда! Мешок… Никакой ты не мешок! Тюфяк ты бесчувственный!»

– Натах! Ты это чего? Плачешь, что ли? – углядел-таки её состояние Виталий.

– Нет… Просто… соринка в глаз попала.

– Во-во, я тоже обратил внимание – пылища тут у нас, прости господи! Лоскутков!

– Я! – мгновенно отозвался молодой.

– Головка от кия! Когда последний раз проводил влажную уборку в помещении?

– В прошлый четверг.

– Оно и видно. Давай, швабру-тряпку в зубы и – вперед! Заодно и курилку помой. На предмет дезинфекции.

– Так я же ответственный дежурный сегодня! А пульт на кого оставлю?

– А ничего, что я говорю, когда вы перебиваете?

– Чего?

– Я говорю: бегом! Ответственный ты наш…

* * *

…Никакой лютой необходимости ехать в прокуратуру у Андрея, конечно же, не было. Необходимость, она же потребность сейчас у него была только одна – «немедленно выпить». Шагая по набережной Фонтанки в сторону моста с цепями, Мешечко, долго не обгоняя, шёл позади девахи, которая чересчур сильно виляла бедрами. Поначалу опер посчитал, что это, по ходу, относится к нему. Однако, поймав свое помятое отражение в стекле витрин здания «Лениздата», осознал ошибку – нет, эти бёдра были не для него. Ибо такие, как он нынешний, типажи могут быть востребованы разве что на суровой сибирской женской пересылке.

А вообще, наверное, есть в этом какая-то дичайшая патология. В том, что сейчас, после обрушившейся на них, на его плечи очередной порции ужаса и горя, он мало того что в служебное время беззаботно гуляет по набережной, так ещё и находит в себе наглость и душевные силы обращать внимание на хорошеньких девушек. Или это всего лишь своеобразная защитная реакция организма? Типичный пример классического «всюду жизнь»? Она ведь, если задуматься, и в самом деле «всюду». Это только в персонально его, Андрея, измерении – боль, слёзы, трупы. А совсем рядом, по соседству – рождаются дети, рассылаются приглашения на крестины, и самое страшное, что там может произойти, – это возможность подхватить инфекцию в метро.

«Чёрт побери! А может, нам тоже высвистать в контору какого-нибудь батюшку? Дабы окропил и освятил сии стены, кровью умытые? Слишком уж много смертей случилось за эти два летних месяца! Оно, конечно, вряд ли поможет. Но и вреда особого не принесет», – подумал Андрей, провожая взглядом деваху, садящуюся в любезно подмигнувший ей ярко-красный мешок денег на колёсах. «Всё правильно. Такие бёдра созданы исключительно для „мазератти“», – горько усмехнулся он, а уже в следующий момент в кармане призывно заголосил мобильник, возвращая его хозяина в обыденную реальность.

– Слушаю.

– Андрей Иванович?! День добрый, это вас судья Зимин беспокоит. Вам удобно сейчас разговаривать?

– Здравствуйте, Леонид Сергеевич. Слушаю вас внимательно.

– Вот, звоню как договаривались.

– Опять письмо? – насторожился Мешок.

– Да. Вынул из почтового ящика пять минут назад. Интонация примерно та же, что и в прошлый раз. Прямо сейчас отсканирую и скину вам по электронной почте.

– Всё правильно. И конверт обязательно сохраните. И вот ещё что. Леонид Сергеевич, сделайте одолжение, для оперативности сначала просто зачтите мне текст вслух. По возможности дословно.

– Да-да, конечно. Вы меня сейчас хорошо слышите?

– Прекрасно.

– В общем, текст следующий: «Господин Зимин! У вас остаётся совсем немного времени для того, чтобы придумать внятную причину отказа от председательствования на процессе Панова. В противном случае первый день этих слушаний может стать персонально для вас последним днём». Это всё.