Штормовое предупреждение (Сборник) - Кирилл Бенедиктов

И я прошел Черными Вратами, и не испугался Ждущих у Порога, потому что был защищен. И шестеро Спрашивающих во Тьме напрасно тянули ко мне свои щупальца, ибо я знал ответы на их вопросы. Это ты научил меня, как отвечать им, Нингишзида, и я благодарен тебе, но теперь моя мудрость больше твоей. И, миновав Стражей, я прошел по тонкому, как волос Эми, мосту над Бездной Судеб и ни разу не обернулся назад. И демоны, живущие в бездне, напрасно разевали свои жадные пасти, потому что я перешел мост и припал к ногам Эрешкигаль. И я принес ей дары, как ты и учил меня, о Нингишзида. И Эрешкигаль, в память о зле, причиненном ей некогда Нергалом, Повелителем Подземной Страны, дала мне три ключа от трех ворот, за которыми на Черном Троне восседает Не-ргал. И я открыл врата, и победил тех, кто стережет проход, но в Кровавой Мгле перед троном Нергала был схвачен неведомыми чудовищами и принесен перед лицо Властителя Мертвых и брошен ниц. И услышал я голос, что звал меня из-под земли все эти годы, и голос был страшен и невыразимо печален. И я говорил с ним.

— Говорил с Нергалом? — ахнул старик. Нирах поднял лицо, и Нингишзида отпрянул в испуге — не лицо это было, а каменная маска, и казалось, что маска эта сдерживает бушующий под ней адский пламень. Словно не мозг находился за огромным высоким лбом Нираха, а гнездо шевелящихся змей.

— С Нергалом? — передразнил он. — Да твой Нергал не больше, чем пыль с сандалий тех, кто спит в глубине мрачной бездны нижнего мира. Ибо после того, как я говорил с Нергалом и не убоялся его, я был пропущен дальше. И я шел по пустынным полям подземной страны, и долог был мой путь. И увидел я Энмешарру, господина всех законов, правящих миром, который в незапамятные времена установил их, а затем отдал младшим богам. И он спит, огромный и бесформенный, как туча, а проснется лишь перед концом времен. И видел я иных, непохожих ни на одно обитающее в нашем мире существо, и говорил с ними. И было открыто мне, о Нингишзида, что три талисмана Итеру есть Чаша, или Сосуд Бессмертия, Камень, вставленный в корону, и Череп, посылающий смерть. И они есть ключи трех миров: Чаша — верхнего, Камень — от нашего и Череп — от Страны Мертвых. А еще мне было открыто, что, собранные вместе, талисманы эти могут осуществлять любые желания человека, но в действительности они были созданы для того, чтобы сломать замки и стены узилища, в котором заключена Ночь. Ибо, когда я достиг пределов Дальней Земли, я увидел стену, за которой лежит Обиталище Ночи.

Нингишзида сделал знак, отгоняющий демонов. Лицо его посерело. Он все больше убеждался, что не Нирах говорит с ним сейчас, а некто, заключенный в его оболочку.

— Не бойся, старик! — увидев его трепет, сказал Нирах и рассмеялся. — Я все тот же ученик, которого ты так часто таскал за уши и бил палкой. Моя человеческая сущность изменилась, но я не утратил память. Больше того, я приобрел то, чем не владеет ни один человек, рожденный под солнцем. Ведь я видел Ночь, Нингишзида, я видел ее со стены в Стране Мертвых!

Лицо его вдруг неуловимо переменилось — уже не каменной маской стало оно, а живым человеческим ликом, замершим в скорбной гримасе. В глазах Нираха Нингишзида заметил смертельную тоску и муку, и это испугало его больше, чем все превращения, произошедшие с учеником до того.

— Ночь, — почти простонал Нирах. — Ночь, она прекрасна, она совершенна. Понимаешь, Нингишзида — она совершенна! В ней есть все, и все в ней начато и закончено, и нет в ней никакого движения. Знаешь ли ты, Нингишзида, как мерзко устроено царство богов света? Есть жизнь, но есть и Страна Мертвых, и мы всю жизнь тщимся избегнуть ее врат, помышляя о бессмертии, и тем горше конечное страдание, потому что, кроме Итеру, владеющих Даром Ночи, никто не может остановиться перед последним порогом. А Ночь сама — бессмертие, ибо в ней нет жизни и нет пределов. Не объяснить словами великолепие Ночи, не описать строгую форму кристаллов, излучающих черный свет… И я узнал, Нингишзида, что некогда Ночь была заперта в самом дальнем и мрачном узилище подземного мира, и вместе с ней были скованы Мертвые Боги, которые есть не более чем ничтожные слуги ее. И мне было сказано, что тот, кто соберет вместе три талисмана Итеру, откроет двери ее тюрьмы и выпустит Ночь на волю. И даже Мертвые Боги преклонятся перед ним, и он навеки станет Королем Ночи, и будет править бесконечно, потому что в Ночи нет времени. И я поклялся, что соберу талисманы и стану Королем Ночи, и я стоял на стене, а Ночь всколыхнулась в своем Обиталище, и поднялась, и коснулась меня.

Он вздрогнул, как будто ожегшись раскаленным железом. И Нингишзида вздрогнул вместе с ним, и смотрел на него, не в силах оторвать взгляд от чудовищных шрамов.

— И я вернулся, и моя дорога была тяжела. И Нергал, Повелитель Мертвых, пропустил меня через свои владения в мир людей, потому что на мне было благословение Ночи. Но он потребовал от меня жертву за то, что я, единственный из смертных, прошел обратным путем. И из Кровавой Мглы у подножия его трона выскочила огромная собака Эбих и перекусила мне ногу так легко, как если бы то была кость болотной птицы. Но я поднял ее над головой и швырнул о землю, и одолел ее. И Эрешкигаль, что не любит Нергала, силой отобравшего у нее скипетр нижнего мира, наложила на мои раны исцеляющий бальзам, и нога срослась, но я остался хром, ибо это есть моя жертва Повелителю Мертвых. А собака Эбих, по решению Мертвых Богов, будет дана мне в услужение, лишь только я завладею Ключом Рассвета. С тем я покинул Дальние Земли и пришел в себя на полу в глухом подземелье зиккурата. Я вернулся из Страны без Возврата, Нингишзи-да! Я ли не достоин носить имя Короля Ночи?

В ужасе смотрел на него Нингишзида. Каждой клеткой своей высушенной жестоким месопотамским солнцем кожи он ощущал рядом с собой присутствие чего-то невыразимо страшного, чуждого и враждебного всему раскинувшемуся вокруг островка огромному миру. Сам служитель черного культа, он увидел тьму, еще более ужасную, чем та, которой он поклонялся всю свою жизнь. Но Нирах не смотрел на него. Он глядел на темный силуэт Храма и повисшую над ним кровавую луну. Потом встал и бесшумно, как огромная камышовая кошка, устремился обратно в святилище.

Нингишзида понял, что произошло непоправимое. Равновесие, тщательно сберегаемое сотни лет, нарушилось. Тьма исторгла из себя чудовищное порождение, грозящее уничтожить мировой порядок. И он, Нингишзида, своими руками подготовил это появление, он, он, ничтожный жрец забытого культа, стал повивальной бабкой, принявшей жуткие роды!

Пересохшими от страха губами он забормотал Заклинание. Эти сокровенные слова передавались от учителя к ученику на протяжении поколений, но за тысячелетия, что существовал культ, никто так и не воспользовался ими. Заклинание разрешалось произносить только в минуты наивысшей опасности, ибо то была просьба к Мертвым Богам забрать к себе то, что они послали на землю. И просьба такая могла быть произнесена лишь раз.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});