Око за око - Гарри Тeртлдав

Фридрих тоже взглянул на него, словно хотел сказать: «Мы вместе сражались, а теперь ты собираешься меня убить? Ты ведь давно знал, кто я такой — по крайней мере частично. Ты же сознательно от себя отталкивал это знание, чтобы мы не вцепились друг другу в глотки?»

— Фридрих, — вздохнув, проговорил Анелевич, — я думаю, нам нужно пойти на рыночную площадь Балут.

На площади располагался не только рынок; там находились административные учреждения лодзинского гетто. Кто-нибудь наверняка узнает Мордехая Анелевича. Не исключено, что это поможет Фридриху. Впрочем, другим наверняка захочется открыть его настоящее имя Хаиму Румковскому — или ящерам.

— Значит, ты тоже решил сказать им, что меня нужно повесить? — поинтересовался Фридрих.

— Нет, — ответил Анелевич.

Пинхас Сильверман издал сердитый стон. Не обращая на него внимания, Анелевич продолжил:

— Сильверман расскажет о том, чем ты занимался до появления ящеров. А я — о том, как ты себя вел после их прихода, точнее все, что мне известно. Чаша весов должна склониться…

Фридрих рассмеялся ему в лицо.

— Неужели ты думаешь, что сейчас, когда обстоятельства изменились, когда евреи смогли поднять голову, меня ждет что-нибудь хорошее?

— Мы верим в понятие, о котором вы, нацисты, вероятно, никогда не слышали. Это справедливость, — ответил Анелевич.

— Чушь собачья, — сказал Фридрих. — Итак, именем справедливости ты собираешься…

Не договорив, даже не изменив направления взгляда, он ударил Анелевича в живот и побежал.

— Уф! — выдохнул Мордехай и сложился пополам.

«Проклятье», — подумал он, пытаясь набрать воздуха в непослушные легкие. Возможно, Фридрих и начинал свою карьеру в полицейском батальоне, но с тех пор он стал настоящим солдатом и партизаном — со всеми вытекающими последствиями. Враг не должен знать, что ты собираешься сделать в следующую минуту, — первый пункт в списке необходимых умений хорошего солдата и партизана.

Однако немец не взял в расчет Пинхаса Сильвермана. Еврей из Липно с громким криком «нацистский убийца!» бросился вслед за ним. Анелевичу удалось встать на колени в тот момент, когда Сильверман догнал Фридриха и повалил на землю. В этой схватке у Сильвермана шансов не было, но раньше чем Фридрих избил его до потери сознания, появились вооруженные пистолетами люди и громко приказали им прекратить драку.

Сильверман, задыхаясь, изложил им свою историю. Один из вооруженных парней задал Фридриху короткий вопрос:

— Ну?

— Да, — так же коротко ответил Фридрих.

Два выстрела прозвучали одновременно. Прохожие, которые не знали, что происходит, испуганно закричали. Сильверман разрыдался. От радости или ярости? Или его охватила печаль, оттого что еще одна смерть не вернет его уничтоженную семью? «Наверное, он и сам не знает», — подумал Анелевич.

— Слушай, Арон, давай избавимся от этих отбросов.

Парни схватили Фридриха за ноги и потащили тело прочь. На асфальте осталась кровавая дорожка.

Мордехай медленно поднялся на ноги. Он еще не мог толком разогнуться; Фридрих отличался огромной силой, и удар получился безжалостным. Он был хорошим спутником, но если знать, чем он занимался… Анелевич покачал головой. Немец, возможно, получил по заслугам, но если бы все люди, заслужившие смерть за свои поступки во время войны, неожиданно попадали замертво на землю, в живых осталось бы так мало, что даже Ной не смог бы снарядить свой ковчег. А мир перешел бы к ящерам, у которых руки тоже по локоть в крови.

Анелевич покачал головой и медленно, тяжело побрел по улице. Он снова остался совершенно один. И почему-то чутье ему подсказывало, что его ждут серьезные проблемы.

* * *

— Господи, как мне жаль пехоту, — сказал Генрих Ягер, который с упрямой целеустремленностью заставлял себя идти вперед. — Думаю, во время этого проклятого похода я потерял килограммов десять.

— Перестань ныть, — отбрил Отто Скорцени. — Ты на юге Франции, друг мой, здесь самые лучшие в мире курорты. Чем тебе не отдых?

— А теперь спроси меня, как я к этому отношусь. А я отвечу, что мне плевать, — сказал. Ягер. — По мне, так твой «курорт» ничем не отличается от русских степей. Там тоже было страшно жарко.

Он отер лоб рукавом грязной рубашки. Его простая одежда ни за что не обманула бы французов, никто из них не принял бы его за своего, но ящеры такой проницательностью не обладали.

— Зато здесь не так холодно, как в степях зимой, уж можешь мне поверить. — Скорцени демонстративно поежился. — К тому же тут не такие уродливые пейзажи. А теперь прибавь-ка шагу. Мы должны добраться до следующей остановки до захода солнца. — И он пошел быстрее.

Тяжело вздохнув, Ягер поплелся за ним.

— Мы вчера прошли мимо базы ящеров, потому что ты так сильно спешишь, — проворчал он.

— Мы прошли мимо базы, и никто к нам не привязался. Так что прекрати стонать, — ответил Скорцени. — Когда имеешь дело с ящерами, лучше всего действовать напрямую. Они такие расчетливые и осторожные, что не могут себе представить нахальных идиотов, которые попытаются провернуть что-нибудь рискованное прямо у них под носом. Сами они никогда в жизни не совершают глупостей и потому не ожидают ничего подобного от других. Мы уже множество раз этим пользовались.

— Ну, хорошо, предположим, ты прав. Только ты ведь не собираешься в ближайшее время преподнести им свою задницу в подарок, а заодно и мою тоже? Нас не интересует их база.

— Ты так думаешь? А какая тебе польза от твоей задницы? — со смехом спросил Скорцени и повернулся в сторону базы. — А ты заметил, с каким удивлением нас разглядывал их пилот? — Скорцени попытался изобразить уставившегося на них ящера.

Ягер невольно расхохотался, но уже в следующую минуту веселье слетело с него, точно шелуха с лука.

— А с чего ты взял, что тот ящер пилот?

— Золотые с синим полосы на груди и животе, желтые на руках и красные с малиновым пятна на голове. Думаю, он офицер среднего ранга… иначе малиновых пятен было бы меньше. Я внимательно изучал их раскраску, приятель. И, можешь не сомневаться, знаю, о чем говорю.

— А я и не сомневаюсь, — насмешливо заметил Ягер.

Они шли дальше, справа весело несла свои воды река Тарн, овцы щипали траву, растущую по берегам, иногда раздавался лай собак. В крошечной деревушке работал кузнец, и грохот его молота гулким эхом носился по улицам, совсем как тысячу лет назад.

— Я скажу тебе, что мне здесь нравится, — неожиданно проговорил Ягер. — Впервые за прошедшие четыре года я попал в края, которых не коснулась война.

— Естественно, — ответил Скорцени. — А когда мы найдем какое-нибудь кафе, ты сможешь заказать себе вина.

— Вина? — удивленно переспросил Ягер. — Ах, да. Французы капитулировали, прежде чем мы сюда добрались, и эта часть Франции так и не узнала тягот оккупации. Потом заявились ящеры, и французы сдались им. У них это неплохо получается. — Он фыркнул. — В результате многие из них остались живы, а могли бы погибнуть, если бы оказали сопротивление. Получается, что они трусы? Или просто умнее нас?

— И то и другое, — сказал Скорцени. — Но лично я предпочитаю стоять на ногах, а не валяться в пыли, разрешая всем желающим пинать меня ногами. Впрочем, если бы кому-нибудь и удалось меня свалить, я бы утащил его с собой.

Ягер задумался над этими словами, а потом медленно кивнул. У него за спиной раздался звон колокольчика, и он отступил в сторону, пропуская французского полицейского на велосипеде. Маленькие усики и кепи делали его похожим на персонаж из фильма. В корзинке, прикрепленной чуть ниже руля, он вез длинные батоны и бутылку красного вина. Судя по тому, как напряженно он смотрел на свою поклажу, она интересовала его значительно больше, чем какие-то грязные путники.

Они миновали деревушку под названием Амбиале. В стародавние времена владелец этих земель выстроил замок на небольшом холмистом уступе, нависшем на Тарном. Замок превратился в руины, а деревушка выжила.

Чуть дальше они заметили небольшой дом, прячущийся за раскидистыми ивами. Рядом в пруду плескались утки, в сарае хрюкали свиньи. Невысокий, с поникшими плечами француз в соломенной шляпе, делавшей его похожим на американского фермера, увидев приближающихся немцев, поставил ведро на землю.

— Здравствуйте, месье, — проговорил Ягер, с трудом подбирая французские слова. — Не найдется ли у вас сигаретки? А лучше двух?

— К сожалению, месье, у меня нет даже одной. — Крестьянин пожал плечами так по-французски, что Ягер тут же забыл об американских фермерах. — Вы от дядюшки Генри? — спросил крестьянин.

— Да, — ответил Ягер, сообразив, что дядюшка Генри, скорее всего, французская версия имени Генрих Гиммлер.

— Заходите, — пригласил их крестьянин, махнув рукой в сторону дома. — Моя жена и дочь, они уехали к ее брату на пару дней. Тут неподалеку. Они и сами не могут внятно объяснить почему, но они ужасно любят ездить к Рене в гости. — Он помолчал немного. — Кстати, меня зовут Жак.