В рамках дозволенного - Валерия Савельева

тлеющими фитилями, всего в нескольких сантиметрах друг от друга, близко-близко. Взгляд глаза в глаза, ловя отблески гирлянд.

– Загадал желание? – почему-то шёпотом поинтересовалась я.

– Угу, – Тим кивнул, но взгляда не отвёл.

– Расскажешь?

– Исполню… – пробормотал он.

А потом вдруг подался вперёд, едва касаясь губами моих приоткрытых губ. На пару секунд, легко и почти невесомо, не требуя большего, не пытаясь настоять, как в прошлый раз. Просто касание, нежное и аккуратное, которое сразу же закончилось.

– Ита-ак, торт! – воскликнул подопечный, хватая со стола нож. – Мне плевать, что сладкое отбивает аппетит. Торт со сливочным сыром, вкусный, любимый и вообще… тебе какой кусочек?

– С цветочком? – неуверенно выдавила я, сглотнув.

– Отлично, сейчас будет, – покивал Тимка.

Словно, чёрт побери, ничего не случилось! А я до сих пор не могу ни дышать, ни говорить. Щёки пылают, сердце бьётся, даже голова болит, словно взрывается. От одного простого, невесомого поцелуя, к которому всё и шло. Потому что не могло быть иначе.

Но не могло быть и так. Я прекрасно это понимала, только не хотела ничего менять. Думать буду завтра, сегодня мы празднуем.

-60-

И мы праздновали, наслаждались вечером. Ели, болтали, сидели на качелях… Было как-то так легко и сказочно, словно всё это не с нами, не здесь и совсем не сейчас. Невероятная атмосфера. Даже удивительно, что ни Алевтина, ни Алексей ни разу не заглянули в сад. Надеюсь, не заглянули.

А наутро на подопечного нахлынуло похмелье, несмотря на то, что он не пил ничего крепче газировки, шутливо называя её детским шампанским. Надо запомнить: детское шампанское тоже может окончательно снести голову и сделать тебя к утру мерзким злостным врединой. Во-первых, пацан отказался заниматься; во-вторых, не разбудил меня на утреннюю прогулку, а после завтрака даже огрызнулся за вопрос о ней; в-третьих… в-третьих, Тим стал дёрганым. Честно, каким-то бесконечно нервным, словно у него через пару часов экзамен, а лекции ни разу не были открыты. Он метался по дому, напоминая того дикого хищника, которым был первые недели моего пребывания здесь, игнорировал половину вопросов и старался остаться в одиночестве.

Ближе к вечеру в голову даже пришла дурацкая идея. Может, у него кризис? А почему нет? Переступил порог совершеннолетия, начал ощущать себя старым. У меня так было после прошлого дня рождения: осознала, что третий десяток пошёл, заработала депрессию на пару недель. Правда, состояние Тима мало напоминало депрессию, скорее буйство и бесконечное раздражение, словно он наоборот с головой окунулся в подростковый возраст, не желая выныривать и «вступать во взрослую жизнь».

Утром следующего дня всё стало ещё хуже, только к раздражению подопечного добавилась рассеянность. Он внезапно присоединился ко всем за завтраком, сбил локтём солонку, залил чесночно-сметанным соусом какие-то бумаги, которые за едой изучал Алексей, едва не уронил стул матери… а потом долго о чём-то разговаривал с ней в зале. Катастрофы закончились, когда Тим устроился за компьютером у себя в комнате – и даже тогда из-за двери раздавалась ругань и удары по столешнице. Кажется, игра не желала поддаваться.

Моя книга тоже. В уголке кровати Тимки среди кучи подушек читать было гораздо удобней, но сунуться в комнату дикого зверя я не рискнула. Нет уж, успокоится, тогда и зайду! А пока решила спуститься вниз и поискать кота – даже Фай чувствовал, что с его обожаемым Тимом что-то неладное, а потому держался подальше.

В «кошачьей комнате» была найдена Алевтина. Домашняя, в простом платье и с распущенными волосами. Красивая, хоть уже и не юная – заметны были тонкие морщинки у глаз, меж бровей. Тим у неё не первый ребёнок… Так сколько Алевтине? Тридцать восемь? Сорок? Выглядит гораздо моложе.

Словно почувствовав движение, женщина подняла голову, отрываясь от расчёсывания Моник, и посмотрела на меня. Не знаю, что удержало сегодня Алевтину от поездки на работу, но у бизнес-леди в принципе график гибкий, так что гадать смысла нет.

– О, Ладочка! – воскликнула она. – Замечательно, что вы спустились.

– Да, решила проверить котов, пока Тим играет, – улыбнулась я, не зная, чего ожидать после такого бурного приветствия.

– Да, я сегодня тоже решила провести немного времени дома, – Алевтина улыбнулась.

Только внимательней приглядевшись, я поняла: вымученно. Она устала. И на самом деле это читалось в каждом жесте, в каждом слове, нужно было просто смотреть под правильным углом. Надеюсь, Тим так бесится не из-за мамы. У неё ведь нет никаких проблем со здоровьем, кроме затяжного шока после аварии сына?

– Да, иногда стоит просто отдохнуть, – заметила я, пытаясь аккуратней подобраться к нужной информации. Любопытство сгубило кошку, когда-нибудь оно погубит и меня.

– Стоит, – согласилась Алевтина и вдруг тяжело опустилась на пуфик.

Та-ак, вот сейчас надо успокоиться и не выдумывать никаких неизлечимых болезней. Нервозность подопечного не обязательно должна быть связана с матерью, она может быть из-за возраста. Правда же?

– Ох, Ладочка, я так вымоталась за последние недели, – выдохнула Алевтина, качая головой. – Никогда не пытайтесь взвалить на себя половину компании. Если муж будет заниматься бизнесом – пусть занимается он.

Я облегчённо выдохнула. Она просто устала, ничего серьёзного! Впрочем, как тут не устать? Они с Алексеем две недели почти не бывали дома: то в офисе, то куда-то по делам… а я ещё вчера удивлялась, почему они не выглянули в сад? О, знаю гениальный ответ: спали.

– Всё так ужасно? – поинтересовалась я, занимая соседний пуф.

– Наоборот, – Алевтина рассмеялась, – всё прекрасно. Мы недавно стали счастливыми обладателями поглощённой фирмы, растём, расширяемся… Но дел от этого только больше: реорганизация, проверка всех работников, планы, планы, планы. Мне они уже снятся. Лёша сегодня заметил, что я какая-то бледная и настоял, чтобы осталась дома. Он всегда обо мне заботится. А мне просто всю ночь снились нерешённые за день дела.

Я не знала, что сказать в ответ. Увы, я не рождена для бизнеса – нет хватки, нет