В рамках дозволенного - Валерия Савельева

чертям перечеркнул мою адекватность как педагога, назвать перемирием? Мирным дороговор? Или это своеобразная форма альянса, о которой лучше не вспоминать? Но на губы всё равно наползает улыбка, и я выдавливаю:

– Можно сказать и так.

– Так-так-так, – прозвучало зловеще. – Ладочка, ты что-то недоговариваешь?

В корень зрит. Ники такой, он вообще очень внимательный. Но на этот раз я сама не знаю, что сказать. Недоговариваю? Возможно, вот только о чём? Ведь я действительно просто хочу подарить подопечному что-нибудь памятное, потому что до конца контракта осталось… три дня? Всего три?

– Нет, – ответила я, пытаясь оправиться от шока. Чёрт, я и забыла, что осталось так мало! – Просто контракт заканчивается, мы вроде бы подружились… и я хотела подарить что-нибудь хорошее. Знаешь, памятное, со смыслом.

Ники не купился, он явно понимал меня лучше меня самой. Брат помолчал немного и со вздохом повторил:

– Я и предложил: жёлтые тюльпаны, часы, тапочки. Выбирай всё, что пожелаешь. Очень со смыслом.

– Тапочки? – переспросила я, задёргивая штору. Тимка как раз поднял голову и едва не заметил няню, следящую за ним из окна. – А они тут при чём?

– Тоже к расставанию, – я прямо-таки ощутила, как Ники пожал плечами.

И неприятно сжавшееся сердце тоже не заставило ждать. Ёкнуло, вздрогнуло, не желая биться дальше, но вынуждая себя продолжать. Подарок к расставанию – Никита, как обычно, абсолютно логичен. Но почему-то у меня не было совершенно никакого желания его слушать.

– Я, скорее, хотела придумать что-нибудь памятное, – проворчала я в ответ.

– А тапочки – жесть какая памятная вещь, я тебе отвечаю! К расставанию или смерти, зато на долгую память, – хохотнул Ники.

– Я думала о цепочке… – протянула я.

– К плохим отношениям.

– Книге?

– К ссоре.

– Кошёлёк? – получилось совсем жалобно.

– Если без денег внутри, то к бедности, – безжалостно отозвался брат. – К тому же, чтобы носить отцовскую карточку, хватит и кармашка в чехле мобилы.

Я тяжело вздохнула. Кто вообще придумывает все эти приметы? Как можно так издеваться над людьми? Если я люблю книги, разве я поругаюсь с человеком, который их подарил? Ну, только если книга оказалась совсем дерьмом. Но и в том случае не факт.

– Украшения из янтаря к разлуке, перчатки к ссоре, шкатулка к секретам, птиц к беспокойству, посуду к бедности, – продолжил перечислять брат, явно наслаждаясь фурором.

Откуда он, чёрт возьми, знает такое количество примет? Или успел загуглить, пока мы разговариваем, и сейчас просто перечисляет всё с первой попавшейся странички, чтобы совсем сбить меня с толку? Они с Тимом сразу друг другу не понравились.

– А хоть что-нибудь дарить вообще можно? Или эти грёбаные приметы писали лентяи, которые вообще были против подарков?

– Можно… – Никита вздохнул. – Но Лада, я по голосу слышу: у тебя что-то не то. Зачем вообще нужен подарок, ты же его гувернантка? Вы разбежитесь через пару дней и вовек друг друга не вспомните.

Я сглотнула. Ники резал по живому, потому что вовек не вспоминать я не хотела. Прикипела к подопечному, привыкла и… да, я сама понимала, что по окончании контракта мы разбежимся, но для этого и нужен был подарок. Памятный.

– О Господи, – протянул брат, что-то для себя решив. Надеюсь, не плохое. – Так и думал, что эта работа тебя до добра не доведёт. Памятное, значит? Сашка дарил мне галстук, – Никита усмехнулся. – Полезная штука… твой малолетка должен носить, всё же займёт место биг босса.

Я кивнула, забывая, что брат меня не слышит. У Тима в шкафу действительно на отдельной вешалке имелись галстуки. Судя по виду, вполне используемые. Но меня смущали интонации, с которыми Никита предложил подарок.

– У галстука тоже есть скрытый смысл? – поинтересовалась я.

– Есть, – не стал скрывать братец. – Но главный смысл в том, что им спокойно можно будет придушить гадёныша, чтобы не мучился.

– Ники! – возмутилась я.

– Что? Я хорошее дело советую!

Разговор о подарке затянулся надолго. Остановиться решили на браслете («Только обязательно сама надень на руку. Иначе плохая примета», – напутствовал брат), который мне ещё предстояло отыскать и заказать. И чёртовом галстуке, потому что иначе Ники отказался забрать подарок в магазине и привезти мне. А это было главным пунктом плана. Праздновать Тим собирался вечером, почти ночью: в десять. А значит, самое позднее в 21:30 Никита должен приехать и отдать мне коробку, чтобы никто его не запалил – и особенно подопечный.

Выбрать оказалось сложно. Браслеты Тим любил, это я помнила, и периодически менял. Я видела у него силиконки и цепочки, даже специально пробралась в комнату, пока подопечный ушёл в душ, и порылась в вещах (включая одежду, чтобы прикинуть цвет галстука). Через пару часов мучений выбор остановила на плотном серебряном браслете со сложным, но суровым плетением, истинно мужским, и на… бардовом галстуке. Чёрные костюмы у Тима есть, а в Стиме лежат все версии «Хитмэна». Почему бы и нет, дорогой агент сорок семь?

Гуглить, что такого особенного в галстуке, я не стала. Джой не стал бы дарить Нику заведомо провальную вещь. Правда же?

-58-

Время подползало к десяти вечера, а Никита всё не приезжал. Он должен был передать мне подарок у задней калитки ещё двадцать минут назад, но опаздывал. Извинился, сообщил, что пробки, только вот разве это что-то меняло? Я притаптывала от нетерпения у забора и отмахивалась от редких комаров (Егоровы их травили, но природа всё равно берёт своё).

Тим готовился к празднованию в саду: там, у качелей, стояла небольшая освещённая беседка. Стол было решено накрывать рядом с ней, однако подопечный строго-настрого запретил мне приближаться и даже подглядывать в окошко из комнаты, потому что готовил всем гостям сюрприз. На стол ему помогала накрыть Настя, а всё остальное малолетка –