Небо в алмазах (СИ) - Younger Alexandrine

— На скрипочки, твою дивизию, в консерваторию. Говорил, нереально, чтобы я тебя туда по доброй воле отвёл, — но к ценителям музыкального искусства Космос относил себя хотя бы потому, что в его доме стоял тяжеленный «Красный Октябрь», и Лиза не давала инструменту спокойно дожить свой век. — Я бы и сам себе не поверил, ну тут брату надо компанию составить, один раз… Кого ты там любишь? Бахи, Чайковские… На этих покойников Белый нас и зовёт!

— А иронизировал так, будто Сашка меня с собой на дело позвал, у тёток с рынка баулы дербанить. Наконец-то, а то тебя вилами на концерт не загонишь!

— Олька его там будет пиликать, думаешь, Санёк на трезвую башню позвал бы нас? Звонил вроде не бухой, значит, осознанно.

— Да по пьяни вы бы и сами сообразили скрипки с оркестром, — Лизе не привыкать слушать нетрезвую «Девочку синеглазую» по гитару на четыре завывания, — но боюсь, что такого размаха консерватория не выдержит. И перед Олей неудобно выйдет, мне-то пофигу, а ей в осадок…

— Я рад, что ты во мне не сомневаешься, Лизк…

— Спорим, что вас потянет смолить после первого взмаха смычка? Выбирай, что на кон ставишь!

— Я зарёкся вестись на твои приколы после того, как ты провела меня вместе, между прочим, со своими любимыми дружками и братцем, — Кос не уставал напоминать, как был шокирован внезапным приездом Лизы из Ленинграда. С того самого времени они больше не расставались и почти не ссорились, но Космос постоянно грозился, что Пчёлкину достанется на орехи за молчание.

— Не провела, а сделала сюрприз! — довольная Лиза кокетливо постучала пальчиками по бардачку, выуживая оттуда солнцезащитные очки Холмогорова. — Было ваше — стало наше! Мне эти фары больше идут!

— Ага, не сюрприз, а просто ангел в сахарном сиропе, чуть кондрашка не хватила от фактора неожиданности. Земля, прощай! Следить пришлось, чтобы случайно не утащили, гады ползучие!

— Прости, что тебе такая досталась! Никуда не денешься, руки связаны, да? Причем у меня, вечной заразы! Это ты мне говорил, котяра? — поток космической речи был вовремя остановлен поцелуем, сладко накрывающим пухлые мужские губы, и Космос готов забыть про Сашку, обещание и два часа сидения на пыльных стульях концертного зала, пока хрупкие руки обнимают его и не желают отпускать. — Наказание на твою голову…

— Мне в кайф такое наказание, по всем статьям, — ощущение того, что чувство, накрывшее с головой и давно ставшее его частью, останется с ним навсегда, не покидало Холмогорова. А Лиза была уверена — её любят абсолютно, и тем же отвечает и она, не зная границ своему полету. — Только где этот белый человек, чтобы его за ногу! Вот почему его ещё здесь нет, отсюда ж до его коробки, как в сортир сгонять!

— Фиг с ним, иди сюда, — Лиза решила не терять времени зря, продолжая игриво касаться пальчиками гладких щёк Холмогорова, не спеша его целовать, — инопланетянин мой…

Стук в лобовое стекло послужил предупреждающим знаком о том, что Сашка о договорённостях не забывал, и тем более слышал, что Космос Юрьевич только что припоминал его имя.

— Барабашка? — Лиза стремительно обернулась на звук, и, увидев до боли знакомую и потешную физиономию Белова, неведомо с какой клумбы стащившего букетик свежих астр, засмеялась, представив, что их с Космосом снова застали с поличным. — Ой, нашлась пропажа…

— У деда в штанах, — не скрыто ёрничал Космос. — Белый, ё-мое, ты так и будешь столбом притворяться? Ты бы нахрен уже определился, тебе шпионить за нами или окультурить везти?

— А у вас тут фильм офигенный, в цвете, да ещё немного и плюс шестнадцать бы пошло, ёлки-палки! Правда, до «Маленькой Веры» не дотягиваете, я там и не такое видел, — Белов расположился на заднем кресле, не забывая подмигнуть Лизе, взгляд которой поймал в зеркало заднего вида. — Лизок, прости, я не тебе насолить, а этому чудищу! Язык же у длинного совсем без костей, пора с этим что-то порешать.

— Не ври, Сань, не надо, знаю я про твои любимые фильмы, — отмахнулась Лиза, припоминая друзьям давний случай. — А кто на «Эммануэль» в видеосалон с Пчёлой гонял, Пушкин? И потом всё в подробностях обсуждал? Рисуночки между тетрадок прятал? Моих тетрадок! По истории СССР!

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

— Космос Юрьевич, собственной персоной! Это не я ж тебя тогда караулил, как часовой, — Сашка решился подлить масла в огонь, спихивая вину на Космоса. — Хотя из него художник, как из меня балерина, нафиг! Космос Холмогоров, рисование — три!

— Белый, ты ж, блять, без предъявы закладываешь меня перед моей же совестью! Я охереваю! Вот и делай людям добро, знал бы — Лизку домой потащил! Сам бы лямку там тянул у себя на концертах! Беспредельщик хренов…

— Угу, сейчас бы дома уже были, бамбук покуривали, — Лиза по-детски скорчила Белову рожицу, на что получила зеркальный ответ, — и кота кормили… Спасли бы чёрную морду от голодной смерти!

— Вот пиздят же, как дышат, голубки! Коту бы хрен знает что в миску кинули, а сами опять забаррикадировались от всех! — нет, Саша не завидует и не иронизирует, хотя… Именно подобной дурки в отношениях с противоположным полом ему сейчас и не хватает.

— Сань, так в этом и смысл, или я чё, совсем плохой? — показанная Лизой правая ладонь с тоненьким ободком золота на безымянном пальце служила дополнительным аргументом в споре. — Все по расписанию!

— Твою мать, малину людям сорвал, Космосила злющий теперь будет ходить, — покаянно процедил Белов, закрывая лицо приятно пахнущими астрами. — В прямом и переносном! Каюсь-каюсь, едрид, не рассчитал…

— Охуеть! Что ты, что Пчёла! Нигде от вас спокойствия нам с Лизкой нет, ни в жизнь, — «Линкольн» быстро разрезал пространство, перестраиваясь из ряда в ряд, а Лиза, оценивая скромный букет, отняла его из рук Белого, любуясь разноцветными лепестками.

— Поддерживаю, — Павлова вернула цветы другу, миролюбиво улыбнувшись. — Сам выращивал?

— Лизок, а то! Каждое утро удобрял, без нитратов!

— Ага, конечно, расскажи, у каких азеров веник отжал? — Космос не унимался, подшучивая над любовными порывами друга. — Или ты по старинке, памятник какому-то корешу композиторскому обобрал?

— Бля буду, сам выращивал! — не хотелось Белову говорить, что эти цветочки — бывшая клумба во дворе его дома, но слишком астры были хороши, чтобы попасть в руки к кому-то, а не к Ольге. — Чаем с балкона каждое утро брызгал. Лиз, это у тебя считается, не?

— Брейк, ребят, я вас наслушалась, — Лиза удобно расположилась в кресле, наконец-то понимая, что за полгода отвыкла от долгого сидения за учебниками, и теперь могла уснуть в любой момент и в любой позе, — а вам ещё два часа под живую музыку не засыпать, мальчики.

— Еханный бабай! Я думал, что ты поддержишь, Лизавета! И вообще, на скрипке черти в аду играют, я это Ольке уже говорил, может, ты прислушаешься?

— Вас никакие черти не переиграют, Александр Николаевич! Один час, другой час, а какая разница, если в хорошей компании?

— В компании пенсионеров, ценителей и нестриженных пидоров! Ты б видел, Кос, этих напомаженных! Пиздец ходячий…

— Омерзительно, — Лиза подавила в себе смех, ощущая, что ещё чуть-чуть, и «Линкольн» развернется обратно. — Космос, а кто говорил, что по мне консерватория плакала?

— Не напоминай, милая моя, — Космос с удовольствием перепутал бы ручник и женскую коленку, или бы вообще оказался в другом месте. Вдвоем с Лизой, которая расслабленно расправила плечи, и с мягкой улыбкой смотрит на него, прикрывая внимательный взгляд темными ресницами, — солнышко лесное…

— Где в каких кра-а-а-я-х встре-е-е-ти-и-мся с тобою…

Под мелодичное завывание голоса Сашки, Лизе на короткий миг вернулась в детство. Туда, где папа учит её играть на гитаре, и каждый раз, когда Лизка правильно берет аккорд, добродушно треплет подростка за тугие косички, а мама с упоением слушает песню Визбора, со скрипом доносившуюся из «Каравеллы». Будущая жизнь казалась призрачной и далекой. Лизе снова одиннадцать лет.

Погрузившись в ценные воспоминания, она не заметила, как уткнула голову в согнутый локоть, проваливаясь в долгожданный сон, и ощутила изменение обстановки только, когда Космос осторожно расправил кисти её рук. Кос аккуратно заправил мешающие пряди за уши девушки, и пушистые, рыжеватые на солнце волосы, приняли почти божеский вид. Лиза благодарно кивнула, а после стала озираться по сторонам; они приехали. Сашка уже выскочил из машины, и бодро проследовал в концертный зал.