Итальянская новелла Возрождения - Джованни Боккаччо

Однако мне нет надобности ни пересказывать здесь те доводы, которыми она оправдывала свою влюбленность, ни повторять ее рассказ о том, как она впервые увидела Риччардо проходящим по ее улице, каким образом она выведала, кто он такой, и как с тех пор она много раз видела его и в городе и за городом. Слушая такие речи совсем ему незнакомой дамы, Риччардо пришел в полнейшее недоумение. Впрочем, он наивно полагал, что теперь незнакомка перестанет от него прятаться, как она делала это до сих пор по причине каких-то особых соображений, а вернее, из-за чисто женского каприза. Как только в комнату опять будут внесены светильники, думал он, ему удастся без особых препирательств удостовериться в том, что с виду товар не хуже, чем на ощупь. Но здесь его постигло разочарование: на даме опять оказалась надета личина. Это не понравилось Риччардо и смутило его, но он скрыл свое неудовольствие за улыбкой, сделав вид, будто считает игрою и шуткой то, что, дав ему насладиться своими прелестями, незнакомка теперь лишает его радости узреть их воочию. Такими и другими подобными речами он все время пытался убедить ее уступить его просьбам и показать свое лицо тому, кому она уже доказала свою любовь как на словах, так и на деле. Однако это ни к чему не привело, ибо дама искусно и весьма логично отражала все его доводы и аргументы. Тогда Риччардо решил придать своим убеждениям больше веса, присоединив к словам действия: он полагал вполне естественным приложить все усилия к тому, чтобы увидеть ту, с которой он столь приятно провел ночь. Но Лавинелла, защищая себя руками и ногтями не менее успешно, чем языком, оттолкнула от себя юношу и напомнила ему, что он дал клятвенное обещание не обижать ее и не докучать тем, что может показаться ей неприятно. К этому она добавила слова о том, что если он не уступит и не откажется от праздного желания увидать ее лицо, то подвергнет ее опасности скандала, в результате которого ее репутации будет нанесен невосполнимый ущерб. А дабы заставить молодого человека отказаться от попыток силой спять с нее маску, она ему тут же наобещала, что ежели он позволит ей беспрепятственно уйти и не станет принуждать ее к дальнейшим признаниям, то не пройдет и двух часов, как он получит достовернейшие сведения о том, кто она такая. Риччардо подобные заверения Лавинеллы показались весьма странными. Он не мог уразуметь, как это она, не желая открыться в его доме, исполнит его просьбу через какой-нибудь час-другой, и не знал, какое решение ему принять. Все же ему представлялось делом недостойным стремиться вопреки воле дамы выведать имя и положение в обществе той, которая столь великодушно и любовно шла до сих пор навстречу всем его прочим желаниям. В конце концов Риччардо решился сделать так, как угодно и приятно его даме.

В тот самый вечер в квартале Казато давался шумный бал, на который были приглашены все знатные дамы города. Туда-то Лавинелла и попросила ее проводить. Остановившись у двери того дома, где давался бал, она сказала, обращаясь к Риччардо:

— Не препятствуйте, душа моя, тому, чтобы я одна вошла в этот дом. Войдите в него через некоторое время после меня. А когда вы подниметесь наверх, то пройдите в залу, где веселятся женщины, и обратите внимание на ту из них, которая станет покусывать кончик своей косынки. Так вы узнаете ту, которая, испытывая от сего великую радость, незнакомкой лежала в ваших объятьях и которая всецело отдала вам и душу свою и тело.

Риччардо послушно исполнил все, о чем его попросила дама в маске, и не заподозрил с ее стороны никакого подвоха, памятуя о том, что она до сих пор говорила и делала. Выждав время, которое понадобилось его юной спутнице для того, чтобы затеряться в толпе гостей, он вошел в комнату, где собравшееся там благородное общество предавалось благопристойным играм и забавам, и принялся, внимательно вглядываясь в лица, присматриваться к приглашенным, дабы по имеющейся у него примете распознать наконец ту, кого подарила ему в эту ночь судьба. Однако, оглядев по очереди всех дам и обнаружив, что ни одна из них не покусывает кончик косынки, как то ему было обещано, а также не одета в цвета его незнакомки, уразумев из разговоров мужчин, что в этот вечер в доме никто не появлялся в маске, Риччардо без труда понял, что произошло. Он подумал, — как оно и оказалось на самом деле, — что незнакомка оставила ею под конец с носом, заставив ждать у двери, в то время как сама ускользнула через другой вход, даже не поднявшись ни в залу, ни в какую-либо другую комнату. У названного дома помимо главного, парадного подъезда, выходящего на центральную улицу квартала Казато, имелась другая и, пожалуй, не менее удобная входная дверь, через которую можно было попасть прямо к церкви Санта Кроче. Воспользовавшись ею, Лавинелла укрылась в своем доме, и там ее уже мало заботили мысли о Риччардо и о том, что с ним сталось. Юноша же, движимый своими подозрениями, спустился вниз и, обнаружив незапертую дверь, окончательно убедился в правильности своих предположений.

Вот каким образом Риччардо оказался лишенным той страстно им желаемой радости, которая, как он надеялся, вознаградила бы его за все огорчения минувшей ночи, а Лавинелла в одно и то же время удовлетворила и свои пылкие желания, и порывы чувственной страсти, причем так, что тот, кто послужил для сего орудием, никогда не узнал, кому он доставлял наслаждения. Лавинеллу это весьма радовало, ибо она твердо верила, что сохранила честь свою незапятнанной, полагая, видимо, как то делают ныне очень многие, что честь целиком исчерпывается сведениями, которыми располагают о жизни и нравах человека его соседи, и мнением, которое они о нем составляют. Именно поэтому она считала, что ей удалось уберечь овец, накормить волков и самым наиприятнейшим образом сочетать любовь с честью.

Примечания

Джованни Боккаччо (1313–1375) — наряду с Петраркой одни из зачинателей литературы итальянского Возрождения, автор большого количества сочинений на народном (итальянском) и латинском языках. Среди них «Амето», «Фьяммотта», «Фьезоланские нимфы», «Ворон» («Корбаччо»), «Жизнь Данте» (называю лишь произведения, имеющиеся в русском переводе). Но безусловно величайшим созданием Боккаччо является «Декамерон» (1349–1351), обессмертивший имя автора.

На русском языке имеются шесть полных переводов этой книги. Из дореволюционных переводов лучшим и самым известным является перевод академика А. Н. Веселовского, неоднократно издававшийся с небольшими купюрами церковно-цензурного порядка. Сохранилось, впрочем, небольшое количество экземпляров первого издания без купюр. Один такой экземпляр принадлежал писателю Н. С. Лескову и ныне хранится в его личной библиотеке в г. Орле.

Для настоящего издания отобраны три новеллы из «Декамерона» (5 новелла второго дня, новелла 7 восьмого дня, и новелла 10 десятого дня). Последняя пользовалась в свое время особенной известностью. В знак восхищения Петрарка перевел ее на латинский язык, а в России начала XIX века ее перевел на русский знаменитый поэт и тонкий знаток итальянской литературы К. Н. Батюшков. В данном издании все три новеллы даются в переводе Н. М. Любимова.

Франко Саккетти (около 1330–1400) — довольно плодовитый флорентийский писатель, автор одной из первых в итальянской литературе ироикомических поэм «Битва юных красоток со старухами», многочисленных стихотворений морального, любовного и политического характера. Но в литературе он остался как автор сборника «Триста новелл», из которых до нас дошло 223, да и то не всегда в совершенных списках. Впервые новеллы Саккетти были напечатаны в двух томах в 1724 г., а ужо через три года издание это попало в Индекс запрещенных книг. По современники и последующие поколения итальянских новеллистов хорошо впали новеллы Саккетти по рукописным спискам. Многие писатели на него ссылались, а некоторые и прямо использовали его сюжеты.

В настоящий сборник включены новеллы в переводе А. Г. Габричевского.

Имеется и полное русское издание новелл Саккетти в переводе академика В. Ф. Шишмарева (издание АН СССР, 1962 г.).

Сер Джованни Флорентиец — анонимный автор второй половины XIV в. Споры о том, кто скрывается под этим именем, велись и ведутся. Ясно только, что это был флорентиец и что ему приписывается сборник из пятидесяти новелл под названием «Пекороне», поделенный на двадцать пять дней, в течение которых юный капеллан и юная монашка, влюбленные друг в друга, поочередно рассказывают различные истории.

Многие из новелл сборника восходят к известной хронике Виллани и литературе средневековья.

Публикуемая в переводе Н. Живаго новелла I, четвертого дня, одна из лучших в «Пекороне», имела счастливую литературную судьбу. Этой новеллой воспользовался Шекспир для своего «Венецианского купца».