Пересечь сплошную (СИ) - Литт Ксюша

«Будет драка», - безошибочно определила я. Стоит мне только раскрыть рот со своим чистосердечным признанием и кровопролития уже точно будет не избежать.

Ровно год назад в своих каких-то наивных глупых грезах я, помнится. мечтала, чтобы парни из-за меня подрались. Вот так друг другу со всей дури набили шишки, фингалы, расквасили носы. Идиотка бестолковая. Хотелось, видите ли, мне небольшой встряски в моей нудной вялотекущей истории любви с Юрой. Вот и получила...

От неотвратимо надвигающегося мордобоя внутри меня все похолодело. Из-за образовавшейся заминки (Стас окликнув замолчал, а я не знала, что ответить) Юркин настороженный взгляд трансформировался в подозрительный и колючий. Назаров тоже зыркнул в ответ предостерегающе. Оба напряглись, словно встали на изготовку на ринге перед боем. И теперь требовалась лишь моя отмашка. Одно мое слово, или два… Не знаю, сколько их нужно, чтобы заявить одному, что я теперь с другим? Как они вообще выглядят эти слова?

Я окинула быстрым затравленным взглядом парней. Один долговязый, другой пониже, но широкоплечий. Кто из них мог победить в схватке один на один я даже предположить не могла. Знала лишь, что стоявшие поодаль друзья Назарова не дали бы ему проиграть в любом случае. Сила была на его стороне и я, из-за которой вот-вот должна была сейчас возникнуть потасовка, тоже давно уже принадлежала ему и душой, и телом.

Так стоило ли объяснять еще и кулаками и так униженному и оскорбленному вернувшемуся солдату, что девчонка его не дождалась? Тем более вот здесь — во дворе института.

Времени на обдумывание у меня не было. Единственное, что я искренне желала на тот момент, чтобы быстрее все разрешилось, причем мирным путем. Я не хотела битвы за меня. Я этого была не достойна. Только не драка. Нет!

Быстро натянув на лицо подобие улыбки, я, словно внезапно что-то вспомнив, воскликнула:

- Ах, да. Ой. Блин. Забыла, - снова по идиотски улыбнулась и скинула с плеча сумку.

Готовые вот-вот сцепиться парни обескураженно уставились на мои рьяно копошащиеся нервно дрожащие руки. На самом деле ничего я не искала, просто вытащила первую попавшуюся под руку тетрадь — лекции по предстоящему послезавтра последнему в этой сессии экзамену — и поспешно сунула их в руки Стасу.

- На, только не потеряй. Хорошо? Перепишешь — вернешь.

Назаров тупо уставился на тетрадь, пару раз моргнул, как непонятливый болвашка. Актер из него ужасный, но смысл моего ухищрения он в итоге все же уловил. Поднял на меня тяжелый взгляд, от которого тут же стало ужасно не по себе. Казалось, сейчас этой же тетрадью он и вмажет мне больно по моей невозмутимой так и зависшей на лице улыбке. Но он этого не сделал - сдержался. Лишь кивнул и процедил сквозь зубы:

- Хорошо. Верну обязательно, - окинул на прощание Юрку насмешливым взглядом и пошел прочь. Не назад в здание, а именно прочь в сторону остановки.

Две фигуры тут же сбежали с крыльца и потрусили следом.

- Олень, нах! - донесся до нас голос Кирилла.

Я не поняла кому адресовалось это эксцентричное заявление, стоящему возле меня с ветвистыми рогами служивому или умчавшемуся стремительно Назарову. В любом случае от услышанного меня передернуло. Обернулся резко и Юрка, оценивающе разглядывая еще и этих двух. Они быстро, буквально в двадцать шагов, нагнали своего друга. Крайнов что-то скорее всего снова ляпнул. Стас возбужденно отпихнул того локтем и достаточно громко огрызнулся:

- Да иди ты…

В этот же момент в воздух взметнулась моя тетрадь и шелестя листами не очень изящно спланировала на землю. Никто ее не поднял, мальчишки агрессивно бурча друг на друга пошли спешно дальше, лишь Протасик притормозил и со смачным удовольствием пнул никому и даром не нужные лекции, отправляя их в самый центр лужи.

Мы с Юркой какое-то время еще молчали, скорбно наблюдая как пропитываются грязью листочки исписанные мои ровным красивым почерком, а вместе с ними наша давно уже не существующая любовь и... я.

- Кирилл? - наконец разорвал нашу тишину Юра.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

- Что? - вскинула я несмелый взгляд. В глаза посмотрела, в которых к сожалению угасло счастье.

- Это Кирилл?

- Нет. То есть да, - я сначала растерялась, а потом согласилась все так же виновато: - Один из них, да. Но, Юр… Я… Это… Мы… Нам...

Вот и настал момент сказать о главном. Как лучше и правильней? «Юр, нам нужно расстаться» или «Я тебя не ждала». А может быть: «Извини, у меня теперь другой». И допеть еще известным мотивом: «Уходи и дверь закрой...».

Глупость какая-то пронеслась у меня в голове. Из-за сильного волнения, наверное. Но Юрка не дождался моих слов, он даже не обратил внимание на мое невнятное мычание, у него и свои мысли родились в голове:

- Один из них… - хмыкнул он. - Этот Кирилл еще и не один? - заржал. - Ты… Ты со всеми тремя, что ли? Или список еще больше? - от переполнявших его эмоций он захлебнулся слюной и понес какую-то полную ахинею вперемешку с матом. - Ты… Ты шлюха, - горько и разочарованно прошипел в завершение.

Нет, я конечно понимала, что уважения после измены нисколько не заслуживала. Я совершила подлый поступок, но эта мерзкая ухмылочка про групповушку. Это так гадко. Он же еще ничего не знал, а делал такие скверные выводы. Почему?

Я выпучила ошарашенно глаза:

- Что? С тремя? Ты что… - договорить не успела. Зубы мои клацнули, прикусив язык, а в ушах от звонкой и больной пощечины засвистело. В глазах на несколько секунд потемнело.

- Шлюха! - услышала я отчетливо сквозь гамму новых для себя ощущений повторное оскорбление. Во рту собралась какая-то тошнотворная кислятина, левую половину лица невыносимо жгло, а еще казалось, что ее разнесло в размерах раза в два, а то и в три.

Вместе с ударом улетучились из головы абсолютно все мысли. Вылетели искрами из глаз. Шоковое состояние атрофировало чувства. Я безучастно приняла к сведению брошенное в запале вдогонку в мой адрес еще одно слово. На этот раз более емко и точно характеризующее меня. Вполне такое литературное слово и всем известное, но считающееся нецензурным. Проследила, как отправленный вслед слову плевок приземлился мне на носок кроссовки и только потом оплеванная и посрамленная развернулась и ушла.

Одно хорошо: с тремя или с одним я развлекалась, пока некоторые честно отдавали свой долг Родине — неважно. Пусть думает, что хочет. Главное, мне теперь не нужно было ничего объяснять. Все закончилось. Моя история с Юркой пришла к логическому финалу. И тогда я еще не понимала, что и со Стасом, по всей видимости — тоже.

Меня никогда в жизни не били. Вот прям ни разу. Даже в детстве родители не шлепали по мягкому месту. И не потому что они придерживались метода воспитания, что ребенку ни при каких обстоятельствах ничего нельзя запрещать, а руку поднимать на него тем более — табу, нет, просто не находилось у них на рукоприкладство причин. Я росла очень послушной и беспроблемной. За какие-то промахи, естественно, мне приходилось выслушивать нравоучения, особенно за Настю, но вот чтоб отшлепали или, не дай бог, «ремня всыпали» — такого никогда. Для вразумления мне вполне хватало слов.

Юркина пощечина стала для меня шоком. Просто невозможно поверить - на меня подняли руку. Как и почему так могло случиться? Да, я виновата. Я поступила очень не хорошо. Даже подло. Я не сдержала слово, я разлюбила и изменила, а потом еще и скрыла. Не сказала правду сразу. Побоялась сообщать о таком в армию, да и вообще испугалась объяснений. Я промолчала и, потеряв голову, ринулась собирать для себя обрывки счастья. За что и расплатилась. Больно и унизительно. Мне влепили пощечину, как потаскухе, как последней паршивой дряни плюнули в ноги. Почему? Почему это все происходило со мной?

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Я шла по улице и захлебывалась в слезах, всхлипывала, смахивала мокрую едкую от косметики пелену с глаз и кусала трясущиеся от обиды губы. Иногда на меня оборачивались прохожие. Кто-то с сочувствием, чаще просто из любопытства, а мне казалось, что с осуждением.