Пересечь сплошную (СИ) - Литт Ксюша

- Нравлюсь? - и не поймешь то ли вопрос это прозвучал, то ли констатация факта.

- Да, - так же тихо и интимно шепнула я в ответ. - Очень. Люблю тебя.

После чего стало еще слаще. Любовь перестала вырываться из меня, а просто растеклась теплотой внутри и угомонилась. Вкусные губы наконец поцеловали меня, томно и тягуче, а шепот своей нежностью укачал:

- Я ведь могу поверить.

- Поверь, - ни на секунду не засомневавшись, разрешила я.

- Любишь?

- Люблю.

- Люблю.

И снова меня накрывала сладость, такая вязкая, засасывающая в уют и негу. Наши тела выразительнее слов рассказывали о томящихся в них чувствах. Мы отдавали себя друг другу самоотверженно, бескорыстно, до конца.

Правильно, кто в такой момент думает о чем-то земном и материальном? Дай бог, вообще о чем либо задуматься. Кстати, Стас оказался более здравомыслящим, нежели я.

Он внезапно остановился, снова всматриваясь мне в глаза - в душу, в остатки разума. Существовали ли они? Нет — ни грамма не осталось. Однозначно он их там не обнаружил.

- Мы не предохраняемся, - заявил мне вдруг и снова уставился, дотошно исследуя мою реакцию.

- Как будто в первый раз, - хмыкнула я, похотливо потягиваясь.

- Доверяешь? - Стас, двинувшись во мне, отозвался на мою похоть.

- Да, - вырвался из меня не самый мудрый ответ, но зато очень страстный.

- Зря, - донеслось до меня.

Конечно зря. Стасик — это самый последний на кого можно положиться в данном вопросе. Уж чего-чего, а промашку устроить он мог на раз-два. Я все это прекрасно знала, но на его замечание о моей легкомысленности лишь пожала плечами.

- Ну и что, - смело заявила.

Честное слово, на тот момент мне было абсолютно все равно. В предоргазменном бреду я совершенно не против была заиметь маленького лопоухого младенца. Любовь напрочь перекрыла мне доступ к мозгам.

- Родишь? - засомневался Стас. Это мое заявление ввело его в еще большее недоумение, чем признание в любви.

- Да, - расплылась в улыбке.

- От меня? - взгляд блуждающий по моему лицу искал хоть какой-нибудь след скрывающегося непонятно где подвоха.

- От тебя.

Назаров завис, теряясь в эмоциях, желаниях и решении.

- Ладно, - наконец кивнул и он, и пожал плечами.

И снова нас накрыла сладость, страсть, а еще присоединилось и безумие.

В желание доказать безграничную преданность друг другу мы впали в полное безрассудство. Не разобравшись до конца между собой, мы зачем-то вздумали ввязать в повисшую неизвестность еще и третьего. Того, кто несмотря на то, останемся мы в итоге вместе или нет, теперь будет безоговорочно любить каждого из нас. Всегда, причем обоих одинаково. Ни за что и просто так. Глупое, спонтанное, незрелое решение, которое могло за один миг сотворить из нас центр вселенной для отдельно взятой жизни.

И со словами любви, вздохами и стонами мы необратимо стремились к этому. Мы собирались стать родителями.

Хорошее это занятие — приятное. С превеликим удовольствием мы повторили его еще и с утра. Для закрепления результата, так сказать. Не знаю насколько у Стаса с наступлением трезвости остался пыл стать отцом. Может он уже и угас, однако все что могли мы уже натворили, и терять нам уже было больше нечего. Так мы решили. Во всяком случае я — точно.

Правда, когда ни свет ни заря, чтобы не нарваться очередной раз на маму Назарова, мы вывалились торопливо на улицу, а после довольные и чуть-чуть голодные заглянули в только что открывшуюся пекарню, тогда червь сомнения меня все же немного начал грызть. Сидя у окна и попивая горячий чай с таким же горячим свежеиспеченным круассаном, я смотрела на постепенно оживающую улицу, но чаще всего останавливала взгляд на вывеске у здания напротив — ровно через дорогу.

«Аптека 24 часа».

Нет, не необратимую глупость мы совершили. Еще вполне имелись время и возможность повернуть все вспять. Можно было изменить наше решение.

- Еще не поздно сходить за таблетками, - так и сказала я Стасу. Под пьяную лавочку во время гонки за оргазмом мыслить последовательно и дальновидно тяжело — это любому понятно. Теперь наступило самое время все хорошо еще раз обдумать и взвесить.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Назаров не сразу понял о чем я, а когда до него дошло, он долго разглядывал зеленую вывеску круглосуточной аптеки. Серьезно смотрел, вдруг растеряв все веселье и хорошее настроение. Доперла, видать, и до него вся глобальность нашего положения

- Если хочешь, я схожу и куплю, - заявил он наконец.

- Если хочешь? - фыркнула я. - А ты как хочешь?

Его невнятный ответ мне не понравился. Что за пассивность? Что есть, что нет — ему пофигу. О чем же он тогда думал, когда кончал в меня?

- Юль, я в армию ухожу, - ответил он мне на это с грустью. - Меня не будет. Год. Целый год. Даже не девять месяцев, а год. Понимаешь? Что я могу хотеть?

И в самом деле, верно! Сейчас абсолютно другие вещи заботили Стаса: призыв, армия и долгий год вдали от дома. Совсем другая жизнь его ждала.

Беременность, роды и первые месяцы материнства — все это, получалось, ложилось на мои плечи и на мою ответственность. Я была не против ребенка, вовсе нет. Я его даже вроде бы хотела до сих пор. Очень. В трезвом уме, как говорится, и твердой памяти. Маленький ушастый человечек от Стаса — это ли не здорово? Нежность и теплота заполняли меня при мысли о возможном крохотном существе. Однако ждать его появление все эти долгие месяцы я предпочла бы все же вдвоем с его отцом, а не наоборот одной дожидаться обоих. Да и еще вот это безразличное: «Если хочешь...» убивало напрочь.

Если я хочу… Вообще-то, я хотела все совсем не так. Как это ни банально, а возможно даже пошло, звучит, но прежде чем обзавестись детьми, мне мечталось предварительно выйти замуж. Да-да, мне нужна была свадьба, причем хотя бы мало-мальски запоминающаяся. Я желала иметь семью, а не становиться матерью одиночкой, пусть даже и от любимого человека.

И я абсолютно не хотела с ним расставаться. Ни на сколько! Ни на один месяц, ни на девять, ни на год. А теперь снова требовалось ждать, да еще в таком положении… И где гарантия, что страсть со временем на расстоянии у Стаса не уляжется. Буду ли я все еще так же нужна ему через год?

- А ты можешь не уходить? - с отчаянием произнесла я. - Можно же как-то сделать отсрочку? Договориться… А? - посмотрела побитым щенячьим взглядом.

В голове вмиг нарисовался альтернативный способ: взять и попросить отца. Он же у меня всемогущий. Связи имел во всех сферах. В военкомате, я уверена, у него тоже сидели свои нужные люди. Однако станет ли папа помогать Назарову? Вот в чем вопрос. Это как раз и сомнительно. Вряд ли отец разбежится тревожить людей с большими звездами на погонах, особенно ради Стаса. Скорее, наоборот, договорится о сверхсрочной службе, лишь бы избавить дочь от неугодного элемента. И ребенок абсолютно не послужит аргументом, чтобы смириться с кандидатом в мои спутники жизни. Такой папаша явно не подходил для будущего внука.

- Нет. Не могу не уйти. Теперь точно никак не могу, - Стас разуверил меня, разбивая все мои и так провальные планы, не оставляя и капли надежды. - Я уже повестку забрал.

- Уже? - уставилась я ошарашенно. - И когда тебя заберут?

Не знаю из-за чего так всполошилась. Конечно уже. Мы оба прекрасно знали, что нам оставались считанные дни до разлуки — меньше, чем две недели, как оказалось, после конкретной озвученной даты.

- Я не хочу, чтобы ты уходил, - капризно прошептала я, как будто мой всплеск эгоизма мог что-то изменить.

Назаров невесело улыбнулся и отвел взгляд. Сначала недолго смотрел в пластиковый почти опустошенный стаканчик — на один глоток осталось в нем чая, потом завис на пейзаже за окном: «Аптека, улица, фонарь...». Только там не ночь у нас была, как у Блока, а самое что ни на есть светлое-пресветлое утро. Пришло время стряхивать накатившее на нас во тьме наваждение и принимать окончательное решение. Желательно правильное.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})