Соколиные перья и зеркало Кощеевны (СИ) - Оксана Токарева

редут с пушкой или пищалью. Стражников оказалось уже полдюжины. И вид они имели еще более омерзительный, хотя красовались меховыми шапками с аграфами, подпоясанными кушаками кафтанами с откидными рукавами, шлемами с козырьками и литыми нагрудниками. У двоих или троих, хотя лошадей Ева не приметила, снаряжение дополняла сложная конструкция из полуистлевших перьев.

Ксюша, как и обещала, предстала овечкой с округлыми боками и таким мягким золотым руном, что даже хотелось спросить марку ее шампуня и кондиционера. Ева, впрочем, стояла молча на этот раз в тени раскидистого высокого бука, терпеливо поджидая, пока мирно щипавшая траву овечка не разовьет крейсерскую скорость, увлекая за собой стражников.

Когда обиженный, хотя и не такой уж далекий от истины вопль: «Ах ты, курва, ах ты, пся крев» стих вдалеке, солнце продолжало отмечать время середины дня.

Третья застава выглядела настоящим блокпостом, если не укрепрайоном. Ощерившиеся пулеметами бетонные доты, рассчитанные на попадание тактических ракет, охраняли узкую тропу на дне распадка или ущелья. Густой широколиственный лес незаметно сменила простиравшаяся до самых гор полностью открытая для обзора голая степь или, скорее, тундра со скудной каменистой почвой, неспособной толком прокормить даже упорные лишайники и мхи. При этом дозорные, прогуливавшиеся вдоль бетонных блоков или занявшие позиции в дотах, смотрели в оба.

Насколько стражи могли что-то видеть, Ева сказать бы не взялась, поскольку выглядели они как облаченные в камуфляж без опознавательных знаков, каски и бронежилеты, кажется, западного образца, скелеты. Пустые глазницы оскаленных черепов горели зловещим зеленым сиянием.

«Когда дойдешь до третьей заставы, не смотри дозорным в глаза и пробирайся понизу», — вспомнила Ева предостережение Ксюши и, хотя никогда специально не училась ползать по-пластунски, вжалась в мерзлую землю, петляя между камней.

Путаясь в подоле рубахи, обдирая руки и лицо о колючки, она медленно продвигалась вперед, подтягиваясь на локтях и помогая коленями и ступнями, боясь даже голову поднять. Поэтому момент, когда неподалеку от заставы появилась источающая золотое сияние круторогая корова, вернее, пока еще молодая яловая телка, пропустила и испуганно высунулась из-за камня, лишь услышав клацанье затворов и нервную пулеметную очередь.

Только бы не попали по Ксюше! Но дозорные, обругав на каком-то иностранном языке пулеметчика, решили брать добычу живьем. Открыв ворота блокпоста, они рассыпались по предгорьям, медленно приближаясь к златорогой телке, которая, словно северный олень, мирно щипала ягель.

«Это ж сколько травы Ксюше сегодня пришлось съесть», — нервно хохотнула про себя Ева, вспоминая, что подруга никогда особо не жаловала зелень и свежие овощи. Еще подумалось о магической силе золота, чей зов лишал дозорных рассудка. Белая волчица не просто так, видимо, упоминала Великого Полоза, который хотя не показывался, но все это время незримо помогал.

Впрочем, распрямиться и идти без опаски в полный рост, пока дозорные не отошли от блокпоста достаточно далеко, Ева все равно не решалась, продолжая упрямо ползти, медленно продвигаясь вперед. Она поднялась, лишь когда Ксюша, сделав вид, что заметила охотников, бросилась в сторону видневшегося на горизонте леса, петляя зигзагами между камней. Провожая ее взглядом, Ева только удивилась, какое огромное расстояние проползла. А она ведь никогда даже не пыталась ездить в спортивные лагеря или сдавать какие-то там нормативы.

Она уже вошла в ворота и миновала дот, когда услышала в его глубине шорох и звон цепей. Ева в ужасе замерла, осознавая, что пулеметчик не смог присоединиться к погоне. Он был прикован к турели и только тоскливо пялился на товарищей сквозь щель амбразуры. Заслышав шорох шагов, он обернулся, слепо шаря по тропе горящими зеленым огнем пустыми глазницами. В ужасе зажмурившись, чтобы ее, как в сказке, не испепелили, Ева бросилась ничком прямо в лужу какой-то непонятной жидкости. И откуда она тут только взялась? Плевать. Главное, чтобы пулеметчик не поднял тревогу. Благо, дот покинуть он не мог. Замерев и, кажется, забывая дышать, Ева слушала удаляющуюся перебранку дозорных, монотонный скрип ворот и позвякивание цепи.

Когда она решилась приподнять голову, пулеметчик вновь смотрел в амбразуру, давая какие-то советы удалявшимся сослуживцам. Ева оставшуюся часть пути, пока не миновала дот, проделала ползком, потом поднялась и помчалась вперед по тропе, иногда даже обгоняя резвого Баську, а ее сердце, кажется, выскочив из груди, летело где-то перед ней на расстоянии нескольких шагов.

Только когда застава скрылась вдалеке, а горы сменил густой еловый лес таежного типа, Ева позволила себе отдышаться и глянуть на солнце, которое нехотя начинало клониться к закату, словно они находились где-то за полярным кругом. Впрочем, наблюдения за светилом стоило отложить на потом.

Лес расступился, открывая дорогу к еще одному, но на этот раз уж точно настоящему терему.

Глава 24. "Сиротка"

Глава 24. "Сиротка"

Ева почти не удивилась тому, что окутанное загадочным фиолетовым предзакатным сумраком внушительных размеров жилище, к которому ее уверенно вел Баська, напоминало особняк Карины Ищеевой на Мещере. Разве что выглядело так, будто уже лет двадцать пребывало в запустении. Английские лужайки перед домом заросли бурьяном, в котором тревожно алели кровавые пятна маков и белые соцветия белены. Потемневшие, местами потрескавшиеся стены оплели густые плети бородатого мха, ядовитого плюща и эхиноцистиса. На крыше угнездились кусты бузины, водостоки облюбовали поганки.

Впрочем, впечатление заброшенности тоже выглядело обманом. Закопченные, местами затянутые паутиной, но нигде не разбитые и изнутри занавешенные тяжелыми портьерами окна явно скрывали какую-то жизнь, если это слово вообще подходило для такого места. Да и тяжелая, окованная железом дверь явно недавно открывалась, хотя мощенная камнями дорожка, ведущая к крыльцу, скрылась в густо разросшихся кустах терновника.

Поскольку Баська уверенно вел к колючей изгороди, лежавшей на пути еще одной заставой, Ева морально приготовилась рвать и без того изгвазданную одежду о длинные шипы и расцарапывать руки и лицо. Хорошо хоть Ксюшины берцы пока держались, хотя вид имели весьма потрепанный. И исцельница непостижимым образом уцелела и словно отталкивала пыль и грязь. Но как только Ева приблизилась к терновнику, его ветви, как в сказке про Спящую красавицу, незаметно раздвинулись, пропуская ее вперед и смыкаясь за спиной.

Баська вприпрыжку бежал по камням где-то между корнями, не обращая на ветки никакого внимания, а у самого крыльца просто исчез, словно давая понять, что его миссия окончена. Ева хотя и понимала, что дальше должна рассчитывать только на себя, испытала грусть напополам с растерянностью. Вот и последний товарищ ее покинул, и вместе с его уходом словно погас солнечный луч.

Пока Ева добралась до крыльца, и вправду смерклось, закат рассыпался алыми ягодами калины или вольфрамовой спиралью перекинутого через