Собачий рай - Полина Федоровна Елизарова

class="empty-line"/>

Двигаясь по шоссе к дому, Поляков ощущал, как его распирает, не видя выхода, ярость.

Агата намеренно играла с ним, как злобная и хитрая кошка, и он ничего не мог с этим поделать, не мог навязать ей свои правила и не мог отказаться от встреч.

Марта, как это часто бывало в те субботы, когда в доме не было гостей, дремала в столовой под сериал. На столике рядом стояла полупустая бутылка шампанского и недопитый фужер.

Он ласково тронул жену за плечо, она что-то проворчала в ответ.

Доведя ее до спальни и уложив в постель, он направился в кабинет, куда вот-вот должен был явиться проклятый Вольдемар.

28

Доктор выполнил обе просьбы: прислал с водителем рецептурные лекарства от боли в суставах и выяснил через старых приятелей-преферансистов, что в коттеджном поселке неподалеку от Шушинки человек по фамилии Швыдковский имеет катран, попасть в который можно только по личной рекомендации кого-то из постоянных игроков.

Варвара Сергеевна отправила название поселка и фамилию картежника Никитину.

Через пару часов на ватсап пришел номер мобильного и адрес Швыдковского.

Как и в случае с Ваником, ей ничего не оставалось, кроме того что сказать правду незнакомому собеседнику, к которому с трудом прорвалась на пятый звонок.

Самоварова представилась по имени-отчеству.

– Простите, что целый день вам названиваю. Время такое, я тоже не подхожу к неизвестным номерам. Я веду небольшое частное расследование. Речь идет об убитом Романе Полякове.

– Убитом? – Самоваровой показалось, что Швыдковский поперхнулся едой. – Роман убит?!

Он долго кашлял в трубку. А когда перестал, Варвара Сергеевна расслышала приглушенные звуки джаза.

Реакция Швыдковского говорила о том, что следаки до катрана еще не добрались.

«Эх, ребятки… Развитие технологий дало вам кучу инструментов – отслеживание телефонных звонков и локаций, моментальные выписки с банковских счетов, сведения налоговой базы и полиграф чуть ли не в каждом кабинете. А тщания при досмотре личных вещей вы не проявили. Или у вас уже готова конкретная версия…» – костерила про себя коллег Самоварова.

– Очень прошу, уделите мне полчаса. Я не сотрудничаю со следствием, и разговор наш будет не про убийство. Завтра вам удобно? Подъеду, куда скажете.

Швыдковский согласился встретиться в кафе возле известной в городе коммерческой клиники, в которой, по стечению обстоятельств, работал Валера. Варвара Сергеевна знала, что доктор иногда приходит на перекус именно в это кафе, расположенное по соседству со зданием многофункционального центра, и ей совсем не хотелось случайно встретить мужа – это могло сбить ее с нужной волны.

Михаил Робертович Швыдковский был некрасив – не уродлив, а именно некрасив, с типичной для немолодых евреев внешностью, которым не посчастливилось при рождении попасть в категорию красавцев (что нередко встречалось у представителей его национальности): худой и сутулый, с глазами навыкате, непропорциональным для узкого маленького лица большим клювастым носом, низким лбом и бесцветными, будто подтертыми ластиком губами.

Было видно, что официально безработный пенсионер давно страдал больной печенью – его тонкая кожа отливала нездоровой желтизной, а под глазами набрякли мешки.

Изучая меню, он то и дело с неудовольствием морщил нос, как свойственно людям, которым предписана строжайшая диета.

Как только Самоварова приблизилась к столу, Швыдковский, окинув ее скорым взглядом, заметно оживился: в уголках глаз появились лукавые морщинки, а в их глубине – маслянистая поволока. Тонкий рот над гладко выбритым острым подбородком расплылся в улыбке, демонстрируя хорошего качества белоснежные коронки.

– Спасибо, что согласились поболтать! – понимая, что этот человек давно уже не интересен никому, кроме докторов и кучки игроков, с ходу взяла она легкий тон и обворожительно улыбнулась.

– Я, честно, в шоке, – Швыдковский попытался изобразить на лице скорбь, но получилась скорее гримаса.

Ее персона интересовала былого ловеласа существенно больше, чем покойный товарищ, и она готова была поспорить, что, прежде чем подтвердить встречу, он залез на ее профиль в Вотсапе, где висела реальная, недавняя и лишь слегка отфотошопленная дочерью фотография.

Одет он был соответствующе: безвкусно, но нарядно. В белом, солидном, но не новом пиджаке, под которым была заправлена в сильно утянутые поясом джинсы шелковая, в горох, рубашка. На ногах были растоптанные, хорошей кожи, мокасины.

– Да… все мы в шоке, – присаживаясь, кивнула она в ответ.

– Вы были вхожи в его семью? – захлопнув меню и любезно подвинув его в ее сторону, спросил Швыдковский.

– Не совсем. Но я его немного знала. Мы познакомились перед его смертью, а затем его дочь, узнав, что я бывший следователь, попросила меня разузнать про последние годы жизни отца.

– «О времена, о нра-авы!» – громко и фальшиво протянул Швыдковский. – Родные детки узнают о жизни родителей через бывших следователей. А я, кстати, бывший музыкант.

– Серьезно играли? На чем?

– На саксофоне. Это было моим страстным хобби, зарабатывал я другим. Сейчас, увы, по состоянию здоровья, а скорее от лени, забросил.

– Понимаю. Мое хобби – частные расследования. Пока не забросила, – осмелев, подмигнула Варвара Сергеевна.

– Хорошо платят?

– Не жалуюсь. А на картишки давно подсели? – лучезарно улыбалась она.

– С юности, еще с общежития.

– Долго с Поляковым играли?

– Года три. У нас такой, знаете ли, кружок по интересам. Боюсь, сильно не помогу вам, – поспешно уточнил он. – Мы не дружили, просто раз в неделю играли в карты. Когда же, интересно, меня вызовут? – скороговоркой задал он, вероятно, мучивший со вчерашнего дня вопрос. – Сейчас повесткой или эсэмэской вызывают?

– Михаил Робертович, еще раз подчеркну…

– Лучше просто Михаил.

– Отлично. Я не сотрудничаю с официальным следствием. Если бы их заинтересовал ваш элитный катран, давно бы уже вызвали.

– Катран! – натужно рассмеялся Швыдковский. – Элитный! Скажете тоже. Мы так, символически, десять копеек вист.

– Не оправдывайтесь. С налоговой я тоже не сотрудничаю, – рассмеялась она в ответ. – Его могли преследовать из-за карточного долга?

– Нет, конечно, нет! – уверенно помотал головой Швыдковский. – Люди на игру ходят приличные, самодостаточные, при постоянном заработке. Поймите, это товарищеский клуб, который посещают мои приятели, играющие исключительно ради удовольствия! – горячо убеждал он. – Деньги здесь ни при чем.

– Без денег серьезные игроки за стол не садятся, – со знанием дела понизила голос Варвара Сергеевна.

– Да на ерунду, говорю вам, играли. Так, до пяти тысяч проиграться можно было в самый плохой вечер. Рублей.

Перед глазами встали записи из блокнота Полякова – цифры в нем говорили о том, что стоимость виста, озвученную Михаилом, следовало умножить как минимум на десять.

Но даже за такие деньги вряд ли убивают отставных генералов «приличные» люди…

– А Роман? Он часто проигрывал?

– Нет. Он осторожный был. И как игрок, и как